И внезапно наступила тишина. Пострадавший от последнего удара Бешеный сначала громко закричал, а потом только всхлипывал и давился тихими ругательствами.
— Что это еще за драка? — строго спросил парень, потирая покрасневшую скулу, тоже, видимо, получив хорошую плюху. — Кто устроил побоище?!
Шальной незнакомец был одет в такое богатое платье, что догадаться, кто он такой, особого ума не требовалось. Несколько секунд никто не решался ответить. Чиновники молча отступали с поля боя, заворожено глядя на «царя-батюшку». Я тоже не мог говорить, досталось мне больше всех, и на последний удар ушли все силы.
— Ну? Я кого спрашиваю? — громко спросил Лжедмитрий.
Кого он спрашивал, было непонятно, здесь было слишком много ответчиков, чтобы кто-то рискнул взять на себя смелость оправдываться перед царем. Я уже немного отдышался и открыл рот, чтобы заговорить, как из толпы подьячих уже выступал солидный господин с разбитым носом, который он бережно поддерживал рукой и, гнусавя, зачастил:
— Вот этот разбойник, государь-батюшка, — он указал свободной рукой на меня, — это он во всем виноват!
Все взоры с государя переместились на меня. Не знаю, что они такое во мне углядели, но общее выражение лиц было сугубо осуждающее. Вот, мол, подлец, разгневал самого царя.
— Ты кто такой? — строго спросил Самозванец.
Я собрался представиться, но меня опять опередил тот же чиновник с разбитым носом. Похоже, он уже пришел в себя и пользовался моментом привлечь к себе внимание государя.
— Разбойник и убийца, государь! Мы его уже месяц по всем лесам ловим, а он здесь в Москве оказался. Вот мы не жалея живота своего!..
— Что, этот разбойник сам пришел к вам в Разбойный приказ? — насмешливо спросил царь.
Однако чиновник не сумел разобраться в интонации и подтвердил:
— Сам, да еще и куражится, говорит: «Здорово, орлы!» — плачущим голосом подтвердил он. — Ни стыда у него, ни совести! Одним словом, вор и тать!
Самозванец внимательно меня осмотрел, усмехнулся и обратился к приказному:
— Смелый разбойник, а по виду не скажешь. А вы, его, значит, всем скопом?
— Так что же делать, государь! Когда он в прошлый раз тут был, то нас кнутом измордовал. Вон у Кощеева до сих пор след через всю харю остался!
Было похоже, царя рассказ о моих злодеяниях начал забавлять, и он подначил чиновника:
— Значит, он не первый раз приходит вас лупцевать?
— Не первый, государь! — начали оживать и другие приказные. — Спасу от него нет! Вор и тать! Как таких земля носит! На дыбу его надо! — зазвучали новые голоса.
— Ну, а ты что скажешь, разбойник? — обратился он ко мне.
Я еще не придумал, какой линии защиты придерживаться. Похоже, Лжедмитрий дураком не был, но царь на Руси — это даже не президент, одним словом, самодержец! Мало ли, что ему в башку втемяшится. Пришлось рисковать:
— Правду он говорит, бил я их тут недавно за нерадение.
Однако договорить мне не дали, вновь зачастил гнусавый чиновник с разбитым носом:
— Сознался! Сознался! — радостно закричал он, апеллируя к царю. — Он разбойник! Дворянскую семью в Замоскворечье зарезал! Дьяка посольского Якушева — зарезал, попа на Поганых прудах — зарезал, стрельцов на Калужской заставе целых восемь душ! — сладострастно перечислял он преступления убитого мной Версты, о которых приказные от меня же и узнали.
Царь с интересом слушал подьячего и внимательно смотрел на матерого убийцу.
Только замолчал первый обвинитель, как за дело взялся следующий. Меня решили утопить так, чтобы и кругов на воде не осталось.
— Государь, позволь и мне слово молвить! — выступил вперед еще один чиновник.
— Молви, — доброжелательно разрешил Самозванец.
— Это человек виновен в измене!
Услышав страшное слово, царь сразу стал серьезным, приказал:
— Говори!
— Он водил дружбу с прежним… — он видимо хотел сказать царем, но вовремя сориентировался, запнулся и поправился, — … Федором Годуновым! Друзья были не разлей вода!
Заложив меня, подьячий с торжеством посмотрел на властелина, однако тот ждал продолжения, не дождавшись, спросил сам:
— Так в чем тогда его измена?
Чиновник не понял вопроса, удивленно смотрел, часто моргая светлыми ресницами.
Царь жал ответа, не сводя с него взгляда.
— Дружил же с Федькой-то, — наконец смог он хоть как-то сформулировать обвинение.
Лжедмитрий жестко усмехнулся и сказал, четко выговаривая слова:
— Федьку не знаю, а знаю Государя и Великого князя Московского Федора Борисовича! Это ты о нем говорил?
Ябедник что-то хотел ответить, но не смог, промычал нечто нечленораздельное, и его вдруг начало рвать.
«Повезло, что у него не началась медвежья болезнь, вот был бы здесь запах!» — отстранение подумал я, с любопытством наблюдая, как без меня решается моя судьба.
— Уведите его, — брезгливо приказал Самозванец, указав взглядом на зарапортовавшегося прокурора.
Ябедника его же коллеги подхватили под руки и вытащили наружу. Он что-то пытался сказать, оправдаться, но его уже никто не слушал.
— Значит, ты дружил с царем Федором? — спросил новый царь.
— Дружил, — обыденным голосом подтвердил я.
— Что же это ты, разбойник, днем с царем дружил, а по ночам дворян грабил и стрельцов резал? — насмешливо спросил он.
У меня сразу отлегло от сердца, было похоже, что Самозванец начал въезжать в ситуацию. Подьячий со слабым желудком явно испортил кашу, переборщил с маслом.
— Это не у меня нужно спрашивать, а у них, — указал я на весь здешний конклав, — я их как раз за то, что они не хотели ловить убийцу, кнутом и учил.
— Ишь, ты, какой учитель сыскался! Какой же тебе твой покойный друг чин дал? Первого боярина?
— Предлагал окольничего, но я отказался, — скромно ответил я.
— Не по Сеньке была шапка, или тебе чести мало?
— Нет, просто не мог тогда служить, искал пропавшую невесту, — соврал я. Объяснять мотивы своих поступков я не мог, это, как минимум, окончательно запутало бы ситуацию, кроме того, все равно бы никто ничего не понял.
— Значит, на бабу царскую службу променял?
Вопрос был мерзкий, я бы даже сказал, чисто советский, когда смешиваются два понятия и требуется выбор: кто дороже — родная мать или любимая партия. И упаси Боже выбрать мать, сразу окажешься в предателях. Однако государь ждал ответа, и я нашел вариант:
— Службу государю и так нес, только не при дворе, а ловил преступников, — лаконично подвел я итог своей деятельности.
— И кого поймал?
— Двух страшных убийц.
