— Но зачем им это нужно?
— Вот карта. Это Нью-Йорк, а это — остров Статен. Вот мост, который соединяет этот беднейший и самый малонаселенный район Нью-Йорка с городом. Вот здесь вот, слева от моста, возле вот этого причала, в обыкновенных бочках, никем не охраняемый, лежит груз урановой смолки из Бельгийского Конго, и будет находиться там до сентября месяца. Там 68 % окислов урана. 1200 тонн. Груз принадлежит некоему Сенжье, который пока не нашел на него покупателя. Все три страны, и Англия, и США, и Германия, у которой свой интерес, хотят успеть до окончания войны переработать этот уран, создать и испытать новое оружие, которое перечеркнет нашу победу в этой войне. В их планах, чтобы война продлилась до 1945 года. У немцев другой интерес, но тоже рвутся вывести наш полк в тираж, мы им мешаем громить РККА.
— Откуда вы это знаете? — опять-таки, в два голоса, спросили слушатели.
— Связь с Нью-Йорком у вас есть? Проверяйте. Только не посылайте туда красноармейцев в буденовках, с водкой и балалайками, или советского посла на автомобиле с дипломатическими номерами. Убедитесь, что это так, а после этого я и предъявлю остальное. Кстати, товарищ капитан Госбезопасности, эта информация — особой государственной важности, и предназначена для одного-двух человек в нашем государстве. А вам, Николай, я не рекомендую сообщать об этом никому в Вашем ведомстве. Ни одному человеку.
— Даже Щербакову?
— Даже ему. Только то, что я имею сведения такой важности, что прошу предоставить мне возможность сообщить об этом товарищам Берия или Сталину. И еще момент: время тикает, а уран нужен стране. У меня все.
— Что такое уран? — спросил капитан.
— Греческий бог, планета и металл из таблицы Менделеева.
— У вас, капитан, с головой все в порядке? Причем здесь Уран и товарищ Сталин?
— А вот вы у него и спросите. А так как я допущен без ограничений к управлению самолетом, то имею медицинское подтверждение о своей вменяемости. А это — как государство оценило эту вменяемость. — я распахнул в стороны свой комбинезон.
— А как я могу сообщить товарищу Сталину, если даже Щербакову об этом говорить нельзя?
— Вам поручили это дело? Возникли непредвиденные обстоятельства, снимайте трубку и сообщите об этом товарищу Поскребышеву, что у вас серьезные сложности и вам необходимо доложить об этом Верховному. Не забывайте! Три разведки сейчас работают против нас.
Трое суток после этого разговора я занимался тем, что и должен был делать по приказу: осваивал новые машины и мы занимались их доводкой под наши стандарты. Особый отдел и бригадный комиссар делали вид, что ничего не произошло, правда, последний стал реже бывать, как в Чкаловском, так и в «доме на набережной». Первый лафет для МП-6 позволял бить только короткими и средними очередями, не более 20 выстрелов, поэтому Александр Федорович сдвоил рекуператоры, и этот недостаток был устранен. Орудие работало, машину перестало бить и уводить ее в сторону. Появилась возможность легко корректировать стрельбу по трассе. В специальном шлюзе, оставшемся от отдела новых двигателей НИИ, гоняли «Алиссон-63», с вариометром на приводе, пытаясь найти число редукции для ликвидации провала характеристик. Пока успехов не наблюдалось, но нашли способ, как воткнуть еще одну шестеренку в довольно сложную конструкцию планетарного повышающего редуктора. В конце концов мотористам, имеются ввиду инженеры-тепломеханики, удалось найти точку и число оборотов редуктора, при котором провал по оборотам двигателя стал значительно меньшим. Они приступили к изготовлению шестерен для третьей передачи. В этот момент ко мне подошел капитан ГБ Самойлович.
— Виктор Иваныч! Можно я вас немного оторву от этих дел? — Вежливый какой! Нет чтобы сразу сказать: «Вы арестованы!» Но я ему «разрешил» отвлечь меня. На самом деле, я просто присутствовал при этом, не слишком понимая того, что мужики делают. Мое дело: сдвинуть рукоятку в положенное время и на положенной высоте. А что там творится в редукторе — мне было совсем не интересно!
— Слушаю вас, товарищ капитан!
— Пойдем! Интересное дело получается! Помимо бригадного комиссара Красавченко, еще один деятель из ГПУ, тебе его фамилию пока знать не надо, очень интересовался делами твоими здесь. Кто ему сообщал все, я нашел. Но это сошка, так, «стукачок обыкновенный», и даже на чем его «взяли» мне уже известно. Я доложил об этом по команде. Мне приказано прибыть в Москву непосредственно к Абакумову, начальнику управления. Если хочешь, то могу взять тебя с собой. Выше мне не прыгнуть, хотя пытался, но ответа так и не получил.
— Давайте не будем путать два разных дела. Это — одно, а то — совершенно другое. А за то, что попытались, большое спасибо. Ну и за сделанное.
— Там, понимаешь, следы уходят в Америку и Германию. Даже не ожидал, что такое возможно. Ладно, извини, что оторвал! — капитан попрощался и сел в машину. Самое печальное: назад он не вернулся. Что там произошло — я не в курсе, но ГПУ в то время было на коне. А мне просто повезло, что с ним не поехал.
Но, поспать мне ночью не дали. Разбудили стуком в дверь, вошло трое, как положено. Ордер не предъявили, сказали: «Одевайтесь»! Тоже хорошо, что не мордой в стенку, руки вверх и ноги на ширину плеч. Я молчал и не требовал объяснений. Быстро оделся, двое вышли вперед, один за мной. У крыльца «черный воронок», «эМка». Место мое посередине, справа и слева по оперативнику. Направляемся к Москве. Ни одного слова не было произнесено. Но, не обыскивали. Привезли туда, куда уехал «особист», но не к боковому подъезду, а к Центральному входу.
— Оружие сдать! — достаю из правого кармана куртки «ТТ». — Следуйте за мной!
Двое ушли куда-то в другую сторону, а я поднялся за старшим лейтенантом на второй этаж. Прошел вслед за ним в середину здания и мне открыли дверь.
— Проходите и доложитесь о прибытии. — «Пхе! А это не то, что я подумал!» — вхожу, там кроме майора ГБ никого.
— Товарищ майор, капитан Суворов, 67-й ГИАП ПВО, прибыл в ваше распоряжение. — тот удивленно вскинул голову.
— Я вас не вызывал. Курточку вот сюда, садитесь, я доложу о вашем прибытии. — по телефону он сказал только цифры. В ответ тишина, сидим, чего-то ждем. Оп-па! Еще один человек, и сразу проходит напрямую в кабинет, так что, придется поскучать! Нет, майор показывает рукой на дверь.
— Проходите, пожалуйста. — Все вежливо! А за столом в кабинете сидел «человек в пенсне», генеральный комиссар госбезопасности.
— Товарищ генеральный комиссар, гвардии капитан Суворов, доставлен по вашему приказанию.
— По вашей просьбе, товарищ гвардии капитан.
— У Вас очень молчаливые помощники, они не сказали мне цель и направление поездки.
— Понятно, но я вижу, что советские гвардейцы не теряются и в такой ситуации. Что вы мне хотели сказать?
— Я хотел бы узнать, что там с грузом у Байонн Бридж. — ответил мне не сам Берия, а старший майор, сидевший на боковом кресле.
— Вы не совсем точно показали место. Груз находится в 200-х метрах далее.
— Извините, товарищ старший майор, я там лично никогда не был. Ошибка в 200 метров не слишком большая для такого груза.
— А вот теперь подробно: откуда Вы знаете, что он лежит там.
— Из книги Лоуренса-Лоуренса, одного из участников «Манхэттенского проекта».
— И что же написано в этой книге, и где ее можно почитать? Вы не стесняйтесь, старший майор Судоплатов назначен мной руководителем этой операции.
— Я вас понял. Виктор Иванович. — представился я.
— Павел Анатольевич. Лаврентий Павлович, а может быть его с собой взять? Такое самообладание! Даже завидно!
— Не отвлекайтесь!
— Сенжье — один из владельцев шахты в Шинколобве, сразу после поражения Бельгии в войне, решил заработать на уране, а это богатейшее месторождение урана в мире, загрузил и тайно доставил в США эту руду. Она — ручной сборки, сами понимаете, что негры — это не люди, поэтому, что будет со сборщиками бельгийцам все равно. Но, грузом никто не заинтересовался. Продать его не удалось, никого этот материал в Штатах не заинтересовал в 1940 году. Тем более, контрабандный. Грузовых документов на него нет. О том, что груз серьезно радиоактивен, в Нью-Йорке никто не знает, кроме Сенжье. Но причал редко посещается людьми. Груз очень тяжелый и имеет небольшой объем. Этой руды хватит чтобы запустить несколько тепловых реакторов и получить из остатков плутоний-239. А он, как и уран, может вызывать цепную реакцию деления в определенных условиях. Только он более ядовит, чем уран, но для его получения используется уран-238, бесполезный в качестве начинки для бомб. Это много дешевле, чем использовать уран-235 для оружия.
