порвутся от тяжести золота, Пушкин!
Следом я пожал руку Шаманову. Этот выглядел но столько встревоженным, сколько уставшим.
— Ну как? — поинтересовался я.
— Всё сделано, в лучшем виде, — заверил меня Шаманов, — Я всё подготовил, так что если бы сегодня началась война с Османами — наша ложа бы и их разбила!
Я подозревал, что Османов разбить гораздо проще, чем Охранное Отделение, но сообщать Шаманову и корешам о своих опасениях, разумеется, не стал. Вместо этого я просто благодарно кивнул Шаманову, потом поцеловал ручку Чумновской.
Ручка у Чумновской была, как и всегда, в медицинской перчатке, а цветом лица баронесса напоминала эту самую перчатку. Это плохо. Не вижу у моих соратников воодушевления. Заметно, что даже Шаманов не особо верит в то, что говорит.
Ну да ладно. Воодушевить их всех — моя ближайшая задача. И если обещания денег и власти не вдохнут отвагу в сердца моих братьев и сестер — мне придется действовать по старинке и наполнить души моих соратников решимостью старыми добрыми угрозами и пиздюлями.
Я пожал руку Глубине, князь, как обычно, тонко улыбался, как будто знал нечто, чего не знают другие. Может и правда знал — леший его разберет.
Потом я пожал руку брату Пете, который был мрачнее тучи.
Но, по крайней мере, он не бросил меня и пришёл на собрание ложи, и то хорошо. Петя, само собой, притащил с собой своего свирепого слугу-перса, который вообще-то не был членом ложи или даже не был магом. Но я это проигнорил — сейчас не время делать брату замечания, кроме того, от перса проблем не будет — Пете он предан, по-русски не говорит, да и вообще не говорит, потому что ему отрезали язык.
Сестра Таня в своей обычной манере бросилась ко мне обниматься, я поморщился:
— Тань, а ты уверена, что тебе нужно здесь быть?
— Конечно, братик! Ты же сам согласился взять меня в ложу!
— Мда, но одно дело — махать ритуальными топориками на сборище масонов, а совсем другое — махаться с сотней агентов Охранки. Так что если хочешь — можешь уйти…
— Ну уж нет! — Таня обиженно замотала головой, — Это просто оскорбительно, брат! Я хочу сражаться, я буду сражаться. Это же не только дело ложи, это наше Нагибинское дело. И нечего волноваться! Мы сегодня всех порвём, где Нагибины — там и нагиб…
Ага. Так-то она, конечно, была права, вот только полноценный Нагибин был тут только один — я. Мой брат — инвалид, по которому дурка плачет, а моя сестра — еще совсем юная магичка без реального опыта. Но грузить всем этим Таню я, разумеется, сейчас не стал. Уж не знаю, как бы поступил мой батя, но я полагал, что реальный опыт Тане нужен, а получить его сестрица сможет только в бою. Кроме того, я лично собирался проследить, чтобы Таня не померла по ходу нашего предприятия.
Вообще же, боевой настрой Тани мне понравился. Вот только подобный детский задор обычно длится до первого заряженного аурой удара по роже…
Последней присутствующей была моя первая жена — принцесса. Девушка была сегодня мрачна, смотрела рассеянно, длинная черная коса у неё была заплетена небрежно… Я очень надеялся, что у жены сегодня не очередной приступ шизы, ибо идти в бой с шизофрениками в стадии обострения — так себе идея.
Я поцеловал принцессу в пухлые губки, потом приобнял её. Второй рукой я подтащил к себе Машу, которая упиралась, как осёл на веревочке.
Это был кринж. Возможно, даже самый кринжевый момент в моей жизни. Но ничего не поделаешь — сказать это было нужно, причем прямо сейчас.
— В общем, кто не знает… — начал я, прочистив глотку, — Кто не знает — вот это мои две жены. Официальные. Лада Нагибина и Маша Нагибина. Церковь признала этот мой эм… брак. Точнее, мои браки. И я люблю обеих своих жен в равной степени, если это кого-то волнует! Они обе принцессы! Разница лишь в том, что Лада — уже принцесса по праву рождения. А Маша станет принцессой, или скорее даже царицей, когда я воссяду на престол.
Я сурово оглядел окружающих взглядом уровня АРИСТО.
Чумновская ахнула, Пушкин глядел на меня с явной завистью — ну еще бы, этому чепушиле даже одна высокородная жена не светит, не говоря уже о принцессе или сразу о двух женах. Глубина давил лыбу, Петя просто демонстративно отвернулся…
— Поздравляю, барон! — весело провозгласил Шаманов, — У моего деда вообще было четыре жены. Так что ты справишься, брат, я уверен…
— А я не уверена, — пробубнила Маша, вырывая свою руку из моей.
Принцесса уставилась на Машу, взгляд у Лады был отсутствующим и злым одновременно.
— То есть вот это будет теперь жить с нами, муж? — поинтересовалась принцесса, — Оно будет спать с нами в одной постели? Вот это отрепье…
— Это отрепье не будет спать с тобой в одной постели, сука, — парировала Маша, — Оно тебя просто убьет. Так что спать ты будешь в гробу. Возможно вместе с Нагибиным…
— Ну хватит, жены, — потребовал я, — Сейчас нет времени, реально. Так что все эти вопросы обсудим позже, в узком семейном кругу. А сейчас у нас собрание ложи…
— Собрание моей ложи! — агрессивно напомнила Маша, — Я Великий Дракон. И я могу вышвырнуть отсюда твою принцесску в любой момент, Нагибин…
— Можешь. — признал я, — Только в этом будет мало толку, Маша. Ибо твои проблемы с принцессой лежат не в сфере масонства, а в сфере семейной жизни. А вот из семьи ты вышвырнуть Ладу не можешь. Ты пока что не епископ Русской Церкви, Маша…
Все собравшиеся, кроме меня, моих жен и Пети, искренне наслаждались развернувшейся драмой, у князя Глубины вообще был такой вид, как будто он уже достал ведерко попкорна.
Мы с Машей переглянулись, и оба одновременно осознали, что время для перебранки сейчас неподходящее. Лада это решение тоже поддержала — девушка надула губки и делала вид, что Маши вообще не существует… Ну и слава Богу. Пока и так сойдет, а там уже разберусь.
Маша быстро кивнула:
— Ладно, плевать.
