— Позвольте пригласить вас на танец, баронесса!
«У меня траур!» — хотела сказать Алиенора, но не сказала. Встала и протянула руку рыцарю. Иоаким вывел ее на середину зала и, церемонно раскланявшись, повел партнершу по кругу, подскакивая и звучно ударяя каблуками по каменному полу. Алиенора, подчиняясь ведущему ее партнеру, семенила рядом, придерживая свободной рукой край длинного платья. Только теперь стало ясно, что баронесса ростом и статью мало уступает кавалеру, даже злобный завистник в этот момент вынужден был бы признать, что это красивая пара. Танцевала она тоже красиво. Баронесса двигалась легко даже в тяжелом платье из бархата, а Иоаким, несмотря на мощное сложение, словно порхал вокруг. Слуги при виде танцующей баронессы захлопали еще громче; Ярукташ, воспользовавшись тем, что все отвлеклись, скользнул к столу и стал за спиной Козмы.
— Как называется этот танец, господин? — спросил, склонившись к уху рыцаря. — Никогда не видел прежде.
— Это неудивительно! — вздохнул Козма. — Удивительно, что я вижу впервые. Это какой-то гибрид мазурки с полонезом с элементами «семь-срок», причем собственной нарезки.
Евнух не понял половины сказанного, но ухватил иронию. Засмеялся. Сидевший рядом с Козмой Рено наоборот насупился, исподлобья поглядывая на танцующих. Яруташ осторожно тронул плечо Козмы и украдкой показал ему на молодого рыцаря. Козма кивнул:
— Знакомая песня! На башне был Ги, здесь другой.
Он произнес это по-русски, но Ярукташ понял. Покачал головой. Тем временем саз заиграл еще быстрее, Иоаким, перестав водить Алиенору по кругу, ухватил ее обеими руками за талию и закружил вокруг себя. Алиенора охнула, но подчинилась. Длинный подол ее платья развивался, открывая изящные башмачки. Слуги у дверей зала запрыгали от восторга, Козма и Сеиф заколотили ладонями по столу. Стены и дверь зала, стол с гостями — все стремительно закружилось вокруг Алиеноры, и она только для равновесия положила руки на плечи рыцаря. Слуги встретили этот жест одобрительным ревом.
Иоаким кружил баронессу все быстрее и быстрее. Подол из тяжелого бархата, развевавшийся вокруг ног юной вдовы, вдруг попал ей под башмачок. Ткань треснула, но не порвалась. Алиенора запнулась, судорожно ухватившись за одежды партнера. Тот устоял. Подхватил падающую баронессу на руки и прижал к груди. Та невольно обняла его за шею.
Музыка смолкла. В наступившей тишине раздался нечленораздельный крик. Рено, вскочив, отводил руку для броска. Козма не успел среагировать. Успел Ярукташ. Быстрым и точным движением он подбил вверх руку новоиспеченного рыцаря. Тяжелый нож, бешено вращаясь, молнией пересек зал и ударился в каменную стену у входа. Брызнули осколки, нож со звоном упал на пол.
Мгновение Рено стоял, яростно сверкая взором, но вдруг обмяк и опустил голову. Иоаким, поставив Алиенору на ноги, закрыл ее собой. В зале стало тихо до звона в ушах. Возле побледневшего Рено замер Ярукташ с ножом, который он схватил со стола, рядом застыл у стула Козма. Лишь Сеиф остался сидеть, с любопытством переводя прищуренный взгляд с одной группы людей на другую.
Алиенора мгновение стояла, недоуменно глядя то на валявшийся на полу нож, то на Рено, пока, наконец, не осознала случившееся. Кровь отхлынула от ее лица. Решительно отодвинув Иоакима, баронесса вышла на середину зала.
— Ты посмел… — она задыхалась. — Поднять руку… Ты приносил в церкви оммаж сначала барону, потом мне…
Рено молчал.
— Не гневайся на него, госпожа!
Козма вышел из-за стола и поклонился Алиеноре.
— Твой вассал неправильно понял намерения моего друга. Решил, что Иоаким обижает тебя, потому и не сдержался.
— Если ему нужно удовлетворение, то я готов! — вмешался Иоаким, вызывающе уперев руки в бока. — Пешими или конными, в седлах или на утоптанной земле!
Козма зловеще показал ему кулак.
— Прости, госпожа, моего товарища, за то, что невольно дал повод для твоего гнева, — сказал примиряющим тоном. — Думаю, не стоит проливать христианскую кровь из-за такого пустяка. Прости и своего вассала. Он хотел защитить тебя — только и всего. Ссора на пиру, где много вина, — обычное дело. С кем не бывает!
— Прости меня, госпожа! — эхом отозвался Рено.
Алиенора некоторое время молчала, глядя то на Козму, то на Рено, затем кивнула.
— Но я все равно накажу его, — капризно сказала она Козме. — Рено больше не будут звать к обеду, пока… Пока я не передумаю. И еще…
— Пусть он, вместо того, чтобы спать после такой обильной и сладкой трапезы, покажет мне замок, — опередил Козма. — Мы приехали поздно, ознакомиться не успели.
— Пусть! — милостиво согласилась баронесса. — А я пойду отдыхать. Рыцарь! — повернулась она к Иоакиму. — Проводи меня!
Алиенора оперлась на руку гостя, и они степенно вышли из зала. Рено скрипнул зубами, но смолчал. Кивнул Козме:
— Я буду ждать тебя у башни, рыцарь.
И вышел.
— Ты мудр, господин! — зашептал Ярукташ у плеча Козмы. — Ты сделал врага другом.
— Дай-то Бог! — вздохнул Козма.
— Оруженосец станет расспрашивать тебя об Иоакиме, постарайся внушить ему, что рыцарь не собирается стать мужем баронессы, даже если это не так, — продолжил евнух. — Сейчас Рено думает только об этом и жаждет убрать соперника. Это может повредить нам. Уверь его, и он тебя полюбит. Рено обрадуется доброй вести, станет рассеян, поэтому покажет, что от обычных гостей таят. Не помешает знать замок лучше…
— Иоаким не собирается жениться на баронессе, — тихо сказал Козма. — Я в том уверен. Что до остального… — он выразительно посмотрел на дверной проем, где скрылись Алиенора со спутником.
— Не тревожься, господин! — лукаво улыбнулся евнух. — У франков это не позор. Баронесса — вдова, никто не осудит ее за слабость. В Леванте убивают только за золото и земли… За власть, которая дает золото и земли. Позволь мне сопровождать тебя!
Козма пожал плечами и направился к выходу. Ярукташ следовал за ним, отстав на шаг. У дверей Козма оглянулся. Сеиф как ни в чем не бывало сидел за столом, невозмутимо обгладывая бараний бок.
…Случившееся за обедом так расстроило Алиенору, что она и не заметила, как, опираясь на руку Иоакима, дошла до спальни. У дверей рыцарь галантно пропустил ее вперед, но не поклонился на прощание, а вошел следом. Вся во власти переживаний баронесса не обратила это внимания, а когда, наконец, пришла в себя, Иоаким задвигал на двери тяжелый засов.
— Что это ты, рыцарь? — успела спросить Алиенора, как Иоаким шагнул к ней и ласково обнял.
— Обидели девочку мою маленькую, — бормотал он придушенным голосом, гладя ее по голове и целуя в глаза, лоб, щеки. — Не дам! Никому не дам в обиду, всех прогоню и перебью! Ишь, распоясались, злыдни…
