— Живой?! Живой?!
— Где Танюшка?! — я оттолкнул его. Татьяна подошла неуверенно, даже чуть покачи-ваясь, и я…
И я её обнял. А она вцепилась в меня.
Вокруг запалено дышали наши ребята, но мне казалось, что мы одни на целом све-те. Потом где-то рядом кашлянул Санёк и сказал:
— Вот твоё оружие…
…Застреленный Ленкой Рудь из арбалета рыжий и ещё один, которого зацепил ка-ртечью Саня, лежали неподвижно. Тот, в которого попал топором Игорь, тоненько пла-кал и пытался ползти к воротам, но у него не действовали ноги и руки. Зрелище было уж-асным. Наши девчонки смотрели на Игоря волчицами, он сам кусал губы и, кажется, еле сдерживал слёзы. Одиноко звучал голос Арниса — держась за перевязанную голову, он пы-тался "наладить контакт" с соотечественниками.
Стрела угодила в Кольку — сегодня ему не везло. Попала в правое бедро, он, скрывая испуг и боль, старался равнодушно следить за тем, как Олька, сидя на корточках, гото-вится его оперировать.
— Я с плеча начну, — ласково сказала она, — пулю-то надо вытащить… Ты не бойся, я быс-тро всё сделаю…
Валька Северцева — с аркебузой на коленях — уже открыто сидела возле Кольки, сле-дя за ним жалобными глазами.
— Упёрлись, — Арнис подошёл ко мне. Глаза он прятал — наверное, всё ещё чувствовал се-бя виноватым. — Только ругаются.
— Они что, вообще с ума спятили?! — у меня прорвалась наконец злость. — Напали, чуть не убили… Что им нужно?! Мы же из одной страны, чёрт бы…
— Понимаешь, Олег… — он наконец глянул мне в глаза — печальным взглядом. — Ну если че-стно — у нас не любят русских. Очень многие не любят. В Прибалтике. Я просто не рас-сказывал.
— Да за что?! — завопил я. Арнис отвернулся. Я махнул рукой. Потом дёрнул его за пле-чо: — Скажи им, в конце концов, чтобы забрали своего, ну невозможно же слушать!!!
Арнис закричал — сорвано и зло, непохоже на себя взмахивая рукой. Потом быстро
108.
присел — в дерево у его щеки вонзился (и даже не задрожал, так глубоко вошёл!) арбалет-ный болт. Хлопнула аркебуза Танюшки — моя подружка выстрелила в ответ тут же.
— Надо поджечь частокол, — сказал, подходя, Олег Фирсов. — Подпалить на… — он поко-сился на Танюшку и энергично закончил: — И дело с концом!
— Дуб, — ответил Сергей. Он подошёл неслышно и встал рядом. Фирс немедленно оскор-бился:
— Че-го?!
— Дуб, — терпеливо повторил Сергей. — Частокол сделан из дуба, чтобы его поджечь, ну-жно под стеной разводить настоящий костёр. Мне вообще кажется, что нам надо про-сто уходить.
— Нет, — отрезал я. Сергей удивлённо посмотрел на меня, его глаза потемнели.
— Что так? — медленно спросил он.
— Я кое-что кое-кому обещал, — пояснил я. — Но я никого не тащу с собой.
Сергей промолчал, отошёл, держа руку на оружии. Я вернулся к Арнису.
— Иди отдохни, — сказал я ему. Литовец молча набычился и остался на месте. К нам под-бежал Щусь — взволнованный, но докладывавший весьма чётко:
— Это, сюда через лес, Санёк сказал, идут люди. Не негры, много, и наши с ними, Санек сказал, что Сморч — точно.
— Они что, взяли наших в плен? — насторожился я, уже не ожидая от жизни ничего хо-рошего. Щусь растерянно задумался, потом решительно замотал головой:
— Нет, они просто вместе идут.
— Чёрт… — почти простонал я. — Сергей! Посмотри тут! Щусь, пошли глянем.
Он зарысил впереди меня.
Санек стоял, героически скрестив руки на груди, около опушки. Отсюда отлично бы-ло видно, как через пустошь метрах в ста от нас идут люди — много, десятка полтора, все с оружием, Щусь рассказал точно. Я узнал и Вадима, и Сморча, и Севера — и тоже точно, они шагали вместе со всеми, держа оружие наготове, и Вадим нам активно зама-хал.
— Так, — вбил я гвоздь, ощущая резкую радость. — Кажется, к нам идут союзники.
* * *
Вообще говоря, я — мы — не вправе были ожидать от пришельцев какой-либо помо-щи — с какой стати им было влезать в совершенно постороннюю распрю? Что с того, что они русские — после конфликта с прибалтами моя вера в соотечественников сильно пошатнулась… Но совершенно неожиданно выяснилось — стоило мне назвать имя Марю-са! — что его хорошо знают и новоприбывшие. Более того — у ребят Лёшки Званцева ока-зались какие-то счёты с прибалтами, историю которых они отказались освещать под-робно. Но счёты были, судя по всему, глубокие и серьёзные. Кто-то даже радостно про-бормотал: "Вот они где обосновались…" А скуластый Лёшка объяснил мне:
— Эти прибалты — сволочи.
Арнис, кажется, не услышал. Но я спокойно предупредил, глядя прямо в глаза помо-ра:
— Вон тот мой парень — литовец.
— Я сказал — эти прибалты, — тоже не отвёл взгляда Лешка.
Раненый топором мальчишка снова закричал — жалобно, сорвано, уже совсем не по-человечески. Лешка подошёл к кустам, примерился взглядом и вдруг выпустил стрелу — по дуге вверх.
Я видел, как она, набрав скорость в падении, вошла точно между лопаток раненого. Почти до оперения. Руки и ноги мальчишки дёрнулись, и крик оборвался. Лешка хладнок-ровно достал ещё одну стрелу и выпустил её в частокол — она свистнула между заточен-ных верхушек двух брёвен. В ответ выстрелили из арбалета. Лешка засмеялся:
— Ну, они наши, — сказал он мне. — Ты давай со своими оставайся тут, а мы пойдём на
109.
другую сторону, зажмём кольцо и… — он сделал жест, словно отрывал кому-то голову.
Меня даже немного покоробил этот жест и беспечный тон. Я уже попривык к мы-сли об убийстве негров, я охотно прикончил бы этого ненормального Марюса… но там же были ещё мальчишки и девчонки, совершенно обычные, живые…
Этот Лешка смотрел понимающе. И я, разозлившись сам на себя, деловито спросил:
— Мы что, их будем измором брать? У них, наверное, запасы…
— Не измором, — возразил Лешка. — Стемнеет — подожжём частокол.
— Ха, — вырвалось у меня. — Спичками? У меня ещё зажигалка есть…
— Работает? — слегка завистливо поинтересовался Лешка. — Нет. У нас есть смола в глиняных горшочках. Как гранаты зажигательные…
…До темноты мы шлялись под стенами. Никто не стрелял, хотя временами за час-токолом виднелось движение. Я согнал всех наших раненых — Кольку, Арниса, даже Саню с Олегом Крыгиным — подальше и отдал под свирепый контроль девчонок, которые, дай им волю, и абсолютно здоровых уложили бы на долгий отдых. Кое-кто отправился на охо-ту, и ещё до темноты горел костёр, а на нём (точнее — под ним, в земляной печке) пеклось мясо. Наши успокоились, стянулись к огню. А я продолжал стоять за кустами, рассматривая частокол.
Меня так увлекло это занятие, что я не заметил, как подошла Танюшка. Обратил внимание только когда оказалось, что она стоит рядом.
