холодные руки притрагиваются к моему лицу. Тонкий цветочный аромат наполняет комнату.
— Сеня…Сенечка…бедненький…
Сквозь навернувшиеся слезы различаю девичий силуэт — точеная шейка, покатые плечи, тонкая гибкая талия. Девушка наклоняется надо мной. Всплеск русых волос. Сияние озерных глаз.
Ее-то как сюда принесло?
— Ллеся, — отстукиваю дрожащими зубами. — Ттебе нельзя бббыть…ззздесь. Пппозор.
Это я пытаюсь донести мысль, что порядочным барышням нет ходу в мужскую раздевалку. Ибо если кто увидит, не отмоешься. К счастью, Алеся понимает. К несчастью, отмахивается от моих слов.
— Какой позор, глупенький? Ты ведь за меня дрался только что! — голос ее дрожит от сдерживаемых слез. — С самим принцем Британии! Ну какой еще позор?!
Ага, в точку — за тебя дрался. И не хотелось бы повторить это событие с твоим дядей или отцом.
Но кого волнует, что думает какой-то там Префект-командующий галактического государства? Мою голову перекладывают на мягкие колени. Смаргиваю боль вместе со слезами и наблюдаю, как сверху приближается крепкая «двоечка». В этот раз не ударная комбинация, хотя в нокаут ввести вполне может…
Тряска уже прошла, но сил подняться не прибавилось. Мускулы словно выдоили досуха. Вот так и лежу пластом на коленях у барышни, оттаивая и созерцая прекрасное. Алеся гладит мои волосы, улыбается умильно.
— Как ты здесь очутилась? — А еще больше меня волнует, как ее незаметно вывести.
— Дядя привез, — тонкая рука легонько касается моего лба, поправляя челку. От ладони пахнет мылом, духами, а еще апельсином почему-то. — Оставил меня в холле на диванчике, чтобы Якой не задело. Там ваш бой транслировали на экран. Я видела всё-всё, — восхищенно пищит. — Видела, как ты наказал Ричарда. Наказал его за мою обиду. Спаси-ибо, Сеня!
На радостях она звонко целует меня в щеку. А ведь гибкая, так вывернуться!
— Вот. Ты заслужил, — сообщает томным голосом, обнимая мою голову руками.
Вдыхаю чудный запах девушки, ну и сам немножко ее потискиваю за талию. Куда деваться, раз заслужил?
За дверью раздаются шаги. Замерев, я прислушиваюсь. К счастью, мимо проходят. Замечаю, что Алесю вообще не колышет, кто там и зачем шастает. И вот как это понимать? Мне что ли больше всех приспичила ее девичья честь?
— А… — многозначительно киваю на раздевалку вокруг.
— Мне дядя сам дал добро тебя наедине поздравить с победой или утешить с поражением, — признается барышня. — Так что не волнуйся, Сеня, никто из моих родных тебя не обидит. Дядя с папой за нас с тобой. Он сам так сказал.
Я только вздыхаю. Ох, наивная ты девушка, Алеся. Верная, красивая, сильная, смекалистая, но наивная. Хотя, может, ты только притворяешься? Тебе в принципе это выгодно, учитывая то письмо с признанием. Дядя твой, конечно, не соврал. Он, правда, за нас. Точнее, похоже, за наш брак. А если тебя застукают в моей раздевалке, нет, это еще не повод, но накопится пара-тройка подобных случаев, и можно уже вызывать отрока на серьезный разговор. Мол, как так, по углам вздумали с моей кровиночкой бегать? Нет уж, примите ответственность.
— Больше так не делай, — произношу, поднимаясь. Вроде отпустило. Мышцы, конечно, как ватные, но ходить можно. — Люди злые, подумают о тебе плохо. И мне придется не вылезать с арены. А нам надо налегать на Грон, а не на турнирную войстезю.
Щеки Алеси розовеют. Неудивительно. Я только что сказал, что всегда буду защищать ее. Поспешил, честная душа. Девушки совсем по-другому на такие вещи смотрят.
— Ну, Сень, я же не совсем, — она кивает на дверь за шкафами. — Здесь черный вход, там никого нет. Только техперсонал редко.
— Всё равно риск, — и с намеком тереблю мокрую от пота футболку. — Мне бы помыться.
Алеся вскакивает — краснощекая от смущения. Еще раз благодарит и улепетывает через дверь у шкафов.
После душа и переодевания в чистое иду на выход через арену. Я думал, что все уже ушли, но ошибся. Спорткомплекс покинули только Астерия с Митей. Видимо, конвоируют Ричарда обратно домой. Князь, Радимир Боров и Лиза Бесонова все еще на трибунах. Видимо, хотят пообщаться.
Первой ко мне подходит княжна. Волконский с Боровым деликатно остаются в сторонке, о чем-то горячо переговариваясь.
На расстоянии я любуюсь приближающейся нимфой в деловом брючном костюме. Кошачья грация, стройная фигурка, белоснежный каскад волос. За обладание принцессой княжной можно убить. Если мозгов нет, конечно. У меня есть, поэтому предпочел бы держать приличную дистанцию от этих прелестных сканеров-глазок.
— Артем Всеволодович, поздравляю, — без улыбки сообщает эта прелесть. — Вы смыли оскорбление с чести барышни Боровой. Хоть я с ней и не знакома лично, несомненно она заслужила такого защитника.
— Благодарю, — киваю и констатирую. — Вы злитесь.
— Вы не сдержали слово, — с упреком говорит она.
Глядя в ее расстроенные глаза, понимаю, что не хочу отнекиваться или искать другие причины, почему поставил глушилки. Княгиня София всё равно добьется своего. Теперь я заострил на себе ее внимание. А, значит, меня будут изучать. И очень внимательно.
— Вы можете сканировать мое астральное тело сейчас.
Лиза внимательно смотрит на мое лицо и качает головой. Колышется водопад волос за изящной спиной.
— Я не буду этого делать. Договоренность действовала на время боя. Сейчас это бессмысленно.
Упрек озвучен, обманщик обличен, злость успокоена. На этом княжна могла бы развернуться и уйти. Но не делает этого. Ее взгляд печальный, и мне кажется, что Лизу на самом деле беспокоит моя судьба.
— Надеюсь, вы продумали свои дальнейшие действия. Моя матушка теперь не оставит вас в покое.
— Постоянные дуэли, — киваю понимающе. — Травля. Столкновения на улице и на приемах. До тех пор, пока София Александровна не поймет, что же я скрываю.
Лиза молчит и ждет. Ее голубые глаза будто вопрошают — «А вы разве скрываете?»
Что же, время удивить, девушки это любят. Я раскрываю рот:
— Согласитесь ли вы со мной поужинать в следующие выходные? — Лиза покрывается легким румянцем. — Приглашаю в наш семейный ресторан «Ермак». Им управляет лично мама. Так что считайте, что ознакомитесь с готовкой моей мамы. — Не удержался, ибо очень уж хороша Лиза в смущении. — Ну и за бокалом красного я сознаюсь в своем «смертном грехе», и княгине не понадобится испытывать мою стойкость.
Немного помедлив с ответом, княжна, наконец, замечает:
— Барышня Борова может обидеться.
— Как и любой другой человек, — киваю. — Только имеет ли он на это право? Я считаю, что нет. А вы?
— А я боюсь, что моя мать еще не в курсе вашей проделки с глушителями. — Права на все сто, и я склоняю голову
