Хотя Забубенный всю эту педерастию не очень уважал, но, на всякий случай, сделал вид, что восхищен коллекцией. Чуть было даже не сказал «Зер Гут, херр Фридрих!», но вовремя сдержался.
Император и его законная жена, данная от имени бога папой римским, сидели перед этим огромным столом в низких резных креслах, смотревшихся рядом с ним просто невесомыми. Светлый цвет дерева добавлял им легкости. С боку стоял маленький столик с вином и фруктами. А напротив еще одно, только очень широкое кресло. При желании там могли разместиться два худых человека или один рыцарь с оружием. Увидев вошедшего, Фридрих жестом указал ему как раз на это чудо-кресло.
Забубенный, помедлив мгновение, сел. И, бросив взгляд в открытое окно, аркой устремлявшееся от пола к самому потолку, попытался понять по лицам собравшихся, что происходит. Через окно в кабинет императора залетал морской ветер, принося свежесть и даже прохладу. Здесь было приятно находиться. И, особенно, работать. «Эх, – с завистью подумал Григорий, – мне бы такой кабинет. Хотя, зачем он мне? У меня дома гараж не хуже. Просторный, с диваном и подвальчиком, только без голых каменных мужиков».
Констанция казалась задумчивой, медлительной какой-то. Молчала. И, Фридрих, посмотрев в лицо Забубенному, заговорил первым. Естественно, на своем языке. Закончив фразу, посмотрел на жену. У Забубенного, который изо всех сил пытался вспомнить основы немецкого, возникло инстинктивное желание попросить Фридриха говорить чуть помедленнее, вдруг что-нибудь удастся разобрать самому. Но он привычно сдержался.
– Я рассказала ему нашу историю, – ожила вдруг Констанция, снова став переводчицей.
У механика ком подкатил к горлу. «Вот те раз, – пронеслось в мозгу Григория, – интересно, какую? Похоже, это самая короткая карьера механика в истории. Даже до помощника главного механика не успел дорасти».
– Я рассказала ему, как ты спас меня от монголов, – добавила Констанция, – как провел через Хорватию. Как сражался.
«Ах, это, – отлегло от сердца у Забубенного, – это можно».
– А он уже знает, что я не рыцарь? – осторожно поинтересовался герой-механик.
Констанция кивнула.
– Знает, Грегор.
Словно поняв, о чем они говорят, Фридрих усмехнулся.
– А что я русич? – еще тише спросил механик-спаситель.
– Тоже знает, – подтвердила Констанция.
Забубенный помолчал немного, поглаживая рукоять меча. Наконец, сглотнув слюну и, глядя на Фридриха, который как ни в чем не бывало, поглаживал свои залысины, спросил.
– И что теперь?
– Ему все равно кто ты и откуда. Главное, что ты спас меня и…
Она внезапно замолчала. Голос Констанции дрогнул, но, взяв себя в руки, испанка продолжила, – и спас… моих подданных.
«Знаю я, про каких ты подданных говоришь, бедняжка», – подумал Забубенный.
– Он прощает тебе то, что ты притворился рыцарем, – проговорила Констанция. – Ты сделал это ради благого дела. Но даже за твои заслуги Фридрих не может сделать тебя рыцарем официально.
– Да мне и не надо, – радостно воскликнул механик-чародей, – мне этот доспех только в тягость. Да и жарко в нем.
Григорий постучал себя по груди.
– Ты переведи ему, что я вообще-то мирный человек. Технический. И воевать не особо люблю. За меч взялся не от хорошей жизни – только по случаю крайней нужды. А вообще-то я люблю работать по металлу. В железяках копаться. Механизмах всяких.
Взгляд Забубенного сделался мечтательным.
– И еще, я рассказала ему, что ты хороший механик, – снова вставила слово жена императора, – Фридрих готов попробовать тебя в деле. Если ты справишься с экзаменом, то тебя оставят при дворе механиком.
Забубенный не поверил своим ушам.
– Меня? Механиком при дворе императора?
Констанция кивнула и добавила:
– Хотя, Фридрих удивлен, что на Руси есть механики.
А сам Фридрих снова ухмыльнулся, словно добрая фея, которая только и знает, что делает добрые дела. Но, вспомнив про виселицы у дороги на Неаполь, Забубенный слегка умерил свою радость. Образ феи потускнел.
– Механики на Руси есть. Такие кудесники, что ему и не снилось, – оскорбился Забубенный. – А что за экзамен мне надо сдать?
– Это тебе расскажет твой наставник. Но сначала тебе придется выучить наш язык.
– Ну, это понятно. Подтянем знания, я уже даже кое-что вспоминать начал, – Григорий кивнул, не сдержав вздоха облегчения. – А кто будет моим наставником и вообще, что со мной будет дальше?
Констанция перевела вопрос мужу. Тот вдруг встал, подошел к раскрытому окну и подозвал жестом Забубенного. А когда Григорий приблизился и посмотрел в указанном направлении, Фридрих затянул довольно длинную фразу. И даже что-то спросил, судя по тону.
Забубенный повернулся к жене императора, ожидая перевода. Все-таки пары фраз, которые он вспомнил, явно не хватало для делового разговора.
– Что говорит твой благоверный?
– Он сказал, что у сицилийского королевства большой флот. А должен быть еще больше. Предстоят великие войны и дальние походы.
– Понятно, – кивнул Забубенный, – войны, походы. Как у всех.
– Здесь в Неаполе построены огромные верфи, – продолжала Констанция, – не хуже пизанских и генуэзских. Фридрих сейчас строит много кораблей. Есть верфи и в других городах. Даже в столице. Там, в Палермо, находится самая лучшая на острове Сицилия и во всем королевстве верфь.
– Он, что решил построить самый большой в мире флот? – пошутил Григорий, к которому постепенно, после известия о том, что его не казнят немедленно за обман и оскорбление рыцарского достоинства, возвращалась обычная непосредственность.
– Да, – просто ответила Констанция, – Фридрих спросил, что ты знаешь из механики. Какой раздел? Знаком ли ты с теориями кораблестроения или строительства подъемных механизмов?
У Забубенного глаза полезли на лоб. Он перевел удивленный взгляд с Констанции, которая сидела в кресле, на стоявшего рядом Фридриха. Император смотрел в открытое окно. Взгляд его блуждал по морю. Видимо, Фридрих предавался размышлениям о предстоящих походах.
– А здесь что кто-то изучает теорию механики? – осторожно поинтересовался Забубенный.
– Да, – опять просто ответила Констанция, отпив вина, – недавно Фридрих основал в Неаполе университет. Там несколько кафедр, где преподают виднейшие ученые со всего Запада и даже Востока. Здесь многие изучают механику. Даже сыновья некоторых вельмож не гнушаются изучать науки. У нас это модно. Почти также, как сочинять музыку и писать стихи.
– И когда он все успевает, – пробормотал ошарашенный Григорий, – ну, я университетов не кончал. Только моторостроительный техникум. Хотя, если что, могу подучиться.
