изучить заранее.
Вообще, судьба бандитов по прозвищу «донские» предрешена. Раз я столкнулся с подобными отбросами, придется их зачистить. К совершенству ведь стремлюсь. Дело не столько в ресторане, сколько в самих головорезах. Почитал я в сети про них. Редкостные мрази. Причем, в Империи они еще не выделяются, лишь промышляют контрабандой автозапчастей и погромами. Понимают — здесь быстро приструнят, если что. А вот их частые гастроли в соседние Грузию с Афганом известны в криминальном мире особой жестокостью. Там они не ведут переговоры, а просто устраняют конкурентов. Да еще не гнушаются работать по заказам — убивать или брать заложников, которых жестоко пытают, требуя заплатить деньги. Как отмечали следователи, большинство жертв «донских» (независимо, заплатили за них выкуп или нет) убиты. Большой вопрос, конечно, кто нанимает таких уродов.
— Лебедь — Фениксу, — раздается в наушнике голос Серафима. — Производственные цеха зачищены. Около двадцати бандитов загнаны в административное крыло, прием.
— Понял. Сторожите их, подстреливайте высунувшихся, но сами не суйтесь. Я один пойду. Прием.
Тимофей оглядывается на меня. Серафим тоже не в восторге.
— Хм, там двадцать бандитов. Минимум! — и молчит. Догадайся, мол, сам, закончил или нет. По рации вообще-то разговариваем.
— Прием? — подсказываю.
— Да, простите, прием-прием, — подтверждает.
— Я с первого раза расслышал, сколько их там. Это приказ, конец связи.
Через три поворота добираемся до группы Серафима. Тимофей всю дорогу и слова не произносит.
— Ты же пошутил? — наконец подает голос воспитатель.
— Ни капли, — я снимаю тубус и достаю альбомные листы А3. Первый с рунами Серпа — Крада, Чернобог, Нужда и Сила — складываю вчетверо и запихиваю в разгрузку. На всякий случай. Другую рунопись — с Крадой, Чернобогом и Требой — встряхиваю в руке. Лист держу свернутым в трубу, так что кровавые рисунки бойцы не видят. Всё, что они лицезрют, как листок в моей руке вспыхивает и из его всполохов разворачиваются огненные кольца Змея.
Шшш…
Живой славянский миф обвивает мои плечи, а люди вокруг видят лишь сгустки пламени, пляшущие на моих плечах. Змей оскаливается плотоядно. Шшшшш. Красные клыки-огонь удлиняются.
— А зачем бумага-то? — хлопает глазами Тимофей, как и все остальные. — Что на ней? Колдовство неужто?
— Скажешь тоже. Молитвы Сварогу, — раболепно осеняю себя Сварожьим кругом. — Я же еще не Кмет, а божья помощь дает мне сил призвать родовое пламя.
— Набожный какой, — Тимофей качает головой. — Но одному-то зачем идти против двадцати? Объясни нормально.
— Это сделает меня сильнее, — усмехаюсь. — Только бой насмерть кует великих воинов. Разве не этому Перун учит?
— Перун учит быть идиотом? Не помню такого в ведах, — возражает Тимофей.
— Я поддерживаю Булата, — вдруг говорит Серафим. — Вы один не пойдете, иначе я снимаю с себя полномочия.
— Аналогично! — заявляет воспитатель.
Я охреневаю. Бунт на боевом крейсере. Спелись, упрямцы.
Шшш…
Задумчиво глажу по холке ощетинившегося Змея. Тише-тише, животина, эти два строптивых старика свои. Хотя, какие они старики? Я старше раза в три. Шаловливые юнцы, во!
— Десять бойцов, — выношу вердикт. — Но только на поддержке. Я сваливаю бандитов, вы следите из-за углов и скручиваете выбитых. Лобовая атака — полностью моя.
Тимофей с Серафимом переглядываются и одновременно раскрывают рты:
— А…
— Либо бросайте винтовки и валите нахрен на все четыре стороны, — обрываю новый протест в зародыше.
Нижние челюсти старожилов захлопываются с звонкими стуками.
— Сойдет, — отвечает за обоих Тимофей. — Но сначала накроем подходы огневой завесой.
— Хорошее предложение, — киваю.
Итак, я собираю Змея так, чтобы на конце сформировать петлю. Затем огненные кольца наматываются вокруг кулака. Дожидаюсь, пока бойцы забросят светошумовые гранаты в офисный отсек, переждут несколько секунд, затем автоматы обрушат туда же шквальный огонь.
— Прекратить огонь! — командует Серафим. — Феникс — вперед!
Пригнувшись, спринтую в рывке. За мной почти сразу выдвигается «поддержка». Тимофей, конечно, в том числе.
Вокруг раскрывается пространство большого опенспейса. Не останавливаясь, пробегаюсь взглядом по заброшенной обстановке. Тонкие перегородки, пыльные компьютерные столы, тумбочки с посеревшими от времени документами, засохшие пальмы в кадках. Еще один взгляд вперед. Прямо за бетонной колонной два человека мотают головами, один стоя. Гранаты хорошо вдарили по барабанным перепонкам. Еще не отошли.
Выкидываю кулак вперед, разматывая Змея, как байкерскую цепь. Хрясь. Огненная пасть впивается в голову стоящему. Шшшш. Быстро дернуть чудовище назад и повторить. Всё, труп. Второго заливает горячей кровью товарища. Шаг в сторону, чтобы увернуться от возможной энергоруки. Но нет, его пробивает на истерику. Орет, как бешеный. Подбегаю. Резкий хай-кик в голову. Добавка Змеем по корпусу. Наконец, замолк.
— Булат, прием. Скрутите этого, — кидаю «поддержке» сзади. Вот и пригодились.
Сразу за колонной на меня обрушивается град пуль. Гремят выстрелы со всех сторон, осколки штукатурки и бетона разлетаются кружащимися вихрями. Со Змеем в руках танцую, пытаясь попасть под меньшее количество пуль. Не критично, палят, в основном, из пистолетиков. Но лучше поберечься. Тем более, что мажут отменно. Несколько старых «акашек» явно без самонаводящихся прицелов.
Смертельный бой мне просто необходим. А то, понимаешь, совсем расслабился в этой песочнице. За три месяца жизни в новом теле сразился только с двумя серьезными противниками — Гончая и Рыкарь. Ну, чтоб прямо на грани. С Лобовым не считается, там сразу планировалось прерваться. С Ричардом тоже — подсознательно я понимал, что бой не насмерть, а значит, астральный дух не ощущал хождение на грани.
Проломив телом тонкую перегородку, врезаюсь в толпу противников. Вот тут есть где развернуться. И Змею, и мне.
Звуки выстрелов за спиной нарастают. Похоже, «поддержка» тоже ввязалась в сражение. Рррр…какое тут развитие в бою?! Ладно, будем успевать урвать побольше.
Не сбавляя шаг, вращаю своего огненного друга. Выписываю безупречные «восьмерки». Шшшш — ближайшему бандиту опаляет плечо. Он вносит суету в ряды своих, носится весь в огне, сбивает товарища, тот матерится, кричит. Я же действую. Уклон от взмаха руки, разворот, отскок от выстрела в упор, удар ботинком в колено. А Змей, не останавливаясь, продолжает движение по инерции. Шшшшшшш… В то же время ногами раздаю кики всех родов — экс, фронт, хай, лоу. Хрясь, хрясь, хрясь… Разве что финты в прыжках не устраиваю, со Змеем неудобно. Десяток горящих людей устилают пол вокруг меня и бьются, как гигантские красные бабочки. Красота!
— Булат, прием. Где вас носит? Живо сюда — тушить этих.
— Тут-то мы, прием, отвлеклись немножко. Сейчас будем.
Не дожидаюсь, рвусь дальше — азарт уже взыграл в крови, ощущается подъем. Хочется разрывать плоть и ломать с хрустом кости. Хочется сжигать!
Пригнувшись, вдоль стены бегу к огромному стеклянному "аквариуму" посреди опенспейса. Видимо, кабинет
