этим страдает вся столичная интеллигенция. Хоть Бунина послушаю. Хотелось бы застать и Горького — но тот на Капри подрывает скрепы.
В итоге Бунина не было, зато весь салон был «оккупирован» Поляковыми. На очередную «среду» к Телешову пришел не только сам «русский Ротшильд» Лазарь Соломонович, но и его жена — увешанная драгоценностями как елка, дети, братья… Плюс всяких еврейских банкиров до кучи.
После взаимного расшаркивания с хозяином дома, Поляков взял «быка за рога», подошел первым:
— Давно хотел познакомиться. Про вас, Григорий Ефимович, много слухов ходит.
Вокруг начал кучковаться народ.
— Если люди шепчутся за твоей спиной, — решил сразу обострить я, — значит, ты их обошел.
С такими тузами только так и можно. «Поляковы» ценят силу. Публика навострила уши. Но ничего расслышать не получилось — Лазарь увлек меня в курительную комнату.
Там долго выбирал и обрезал сигару, разглядывал меня.
— Слышал про ваши миллионные доходы от игр.
— Ну куда там миллионные, — я отказался от сигары, пригубил вина. А хороший погребок у Телешова.
Соломоныч вокруг да около ходить не стал. Прямо заявил, что хочет войти в долю, а может даже выкупить патенты на настолки. После чего продвигать их за рубеж.
— Нет, — коротко отказал я, отходя к окну и открывая створку. Свежий морозный воздух ворвался в комнату.
Вот же ухарь! Почуял миллионы — на ходу подковывает.
— Григорий Ефимович, неможно такое больше дело вести одному, без делового догляда, — Лазарь перешел к завуалированным угрозам. — Крупные деньги — крупные затруднения. Вот взять хотя бы Европу. Обворуют и все по закону — шито-крыто. А у меня отделения Московского торгового банка по всем главным странам. И в Кенигсберге сидим и в Данциге с Лейпцигом. Во Франции в Марселе контора. В Голландии — в Роттердаме… Свои юристы, ссуду можно на производство.
Таким финансистам только дай палец — всю руку откусят. Природные «рейдеры». Что видят — то и хватают.
— Нет и еще раз нет. Мы закончили?
— Ну что ж… — Поляков резко затушил сигарету. — Как бы вам не пожалеть о своем решении, отче.
Последнее слово он произнес издевательски.
Сразу после моего разговора с патриархом клана, отношение в салоне мигом переменилось. Сам Лазарь вместе с женой и братьями уехал, а вот остальные… Сначала один пошутил про сиволапых крестьян на сколькзом паркете. Потом другой «случайно» толкнул меня. Наконец, дело дошло до рукоприкладства.
— А как царица в постели? — нагло поинтересовался чернявый мужичок в визитке и носом крючком. — Говорят, холодна.
По своему крючку мой собеседник и огреб мигом.
Полилась кровь, закричали женщины. В гостиную вбежал растрепанный Телешов. Стихи он читал в соседней комнате…
— Господа! Что происходит?!?
— Да вот, учу уму разума дурака, — я пробил чернявому в «солнышко».
Взял за шкирку, вытащил на улицу и кинул в сугроб. За нами высыпала на свежий воздух вся салонная публика.
— Ежели дуэлировать вздумаешь… — я пнул штиблетом под зад, тот лишь взвизгнул.
Я обернулся. Никого из свиты Полякова рядом не наблюдалось. Сбежали.
— Нет, не вздумаешь. А Лазарю передай — посчитаемся.
* * *
Посчитаться решил сразу, не откладывая в долгий ящик. По дороге в общинный дом, заехал на почту, отбил телеграмму в Питер. Уже на следующий день в Москву приехал Перцов с целой командой репортеров и обоими юристами — Щекиным и Варженевским.
В тот же день банкирский дом «Братьев Рябушинских» открыл мне счет, куда я также телеграфом зачислил переводом из столицы двести пятьдесят тысяч рублей. Остатки эсеровских денег плюс доходы от мануфактуры. Никаких миллионов, про которые мечтал Поляков — все только впереди.
— Вот что дорогие мои «небесники», — открыл я совещание в молельном зале иоаннитов. — Появилась угроза нашему общему делу. От Лазаря Соломоновича Полякова.
— От его превосходительства? — удивился главред Слова. — Чем же он не угодил вам, Григорий Ефимович?
— Ну какой он превосходительство? — поморщился Щекин. — Купил свой титул.
— Не он мне, я ему. Возжелал Лазарь Соломонович нашу мануфактуру.
«Небесники» зашумели.
— Шиш ему!
— Вот же выжига!
— Тихо, тихо! — я поднял руки — Надо бы нам наказать слегка этого банкира-кровопийцу. Больно резв. Слушайте, как поступим…
И дело завертелось.
Перцов с командой отправился в московский корпункт писать статьи про Полякова. Пора было поведать народу о новых махинациях банкира. И сделать это целым циклом — по репортажу каждый день. О том, что Лазарь Соломонович несостоятелен — скупает задешево проблемные банки, выдает сам себе кредиты без залога — знаменитая схема «матрешка» — я знал точно. Ей будут и через сто лет баловаться финансисты. У тебя есть рубль — но ты берешь «плечо» и работаешь с утроенным капиталом. Да и просвещенная публика тоже догадывалась про схему — еще в 1901-м году Поляков просил Витте о том, чтобы тот спас его банки. Получил кредит в четыре с чем-то миллиона рублей. После чего продолжил свои «схематозы».
Банковское законодательство в царской России практически отсутствует. Кредитные учреждения не проходят публичный аудит. Вот и получается у Поляковых крутить мутные дела с необеспеченными займами. Через пару лет Поляков окончательно обанкротится, Николай будет вынужден дать команду слить, после чего санировать его банки. Так что я лишь слегка ускорял его «гибель».
Щекина и Варженевского я отправил на Ильинку в Московскую биржу.
— Идете в секцию ценных бумаг, ищите маклеров, что готовы занять акции Московского Международного Торгового банка, Южно-Русского Промышленного и Орловского банков. С отдачей через неделю. Под шесть, ладно, под десять процентов годовых. Готов внести залог деньгами.
— Что за схема? — удивился Варженевский — Первый раз слышу, чтобы акции можно было занимать. И зачем?
— Чтобы продать их. Мне нужно сто тысяч акций каждого банка. Я продам их на бирже и обрушу курс. А потом выкуплю обратно сильно дешевле и отдам обратно маклерам с уплатой процента за пользование. Курсовая прибыль покроет процент.
Юристы открыли рты.
— Живей! Вам придется составить и подписать много документов.
Я знал, что у Поляков — огромный кассовый разрыв. Через год он будет просить у Столыпина новый кредит, его дыра будет оценена Государственным банком в 18–20 миллионов! Дело было беспроигрышное. Единственное, чего я опасался — административного ресурса. Вот надавит Поляков на нужных людей и закроет торги на бирже… Что делать?
* * *
Первый залп в этой войне раздался 8-го февраля 1907 года, в пятницу. В этот день вышел номер газеты Слово с огромным заголовком «Доколе?!». В передовице Перцов образно и ярко вопрошал, доколе государство должно платить по долгам семьи Поляковых. Главный удар был направлен на ММТБ, но и про
