то ли снов, то ли еще чего-то такого, чему и названия нет.
Я видел надвигающуюся с горизонта черную непроглядную тучу, в которой было зло. Это просто пришло как понимание, без всяких видимых причин. Туча накрывала города и в тот же миг от них не оставалось ничего, лишь руины и смерть. Невероятная сила. И неостановимая.
Я слышал крики людей, детский плач, мольбы о помощи. Но туча все шла и шла, не останавливаясь ни на минуту.
Обжигающая пощечина привела меня в чувство. Я раскрыл глаза и в тот же миг что-то влажное, мягкое начало облизывать мне лицо. Надо мной нависли Лисенок и Пушок. Первая растирала ладонь, которой огрела, второй радостно высунул язык, готовый вновь его применить.
— Как вы себя чувствуете, мой господин? — спросила девушка.
— Нормально, — сдавленно ответил я.
С трудом поднявшись, я осмотрелся.
— А где Дарья?
— Она сказала, что отсекла ложный зов и нащупала истинный голос луны.
— Чего? — не понял я.
— Она нашла путь назад.
Мы пошли прочь от этого проклятого места. Что там за дверью я даже знать не хотел, но понимал: высвободишь это — и уже точно никогда не остановишь, потому что не хватит никаких сил.
Тяжелая контузия проходила нехотя. Морозило виски. Но после небольшой пробежки, которую нам устроила Дарья, боль, слабость и головокружение нехотя отступили. Теперь мы начали заметно подниматься — путь был трудней и забираться было тяжело. Пару раз мы останавливались, но не для того, чтобы уловить след — сестра его чувствовала теперь безошибочно. Мы ждали, когда успокоятся ходы, перейдут в спокойное состояние.
В какой-то момент я начал чувствовать, что воздух становится не таким спертым, пахнущим землей. Казалось, что где-то рядом есть приток свежего кислорода.
Не ошибся.
Пройдя еще несколько сотен метров, я вдруг увидел впереди слабы свет.
— Лестница! — выдохнул я, не веря собственным глазам. — Мы дошли!
— Дошли, — тяжело ответила Дарья.
Она уже не могла держать свой образ и вновь обращалась в человека. Намеренный переход в оборотня высосал из нее почти все силы.
Я закинул руку сестры на плечо, помог дойти до лестницы. Потом повернулся к зверю, сопровождавшему нас.
— Пушок, тебе придется остаться здесь. На воле тебе опасно быть. Тут — безопасно. К тому же мы скоро придем, принесем тебе чего-нибудь вкусно.
Зверь понимающе кивнул. Радостно гавкнул.
— Вот и отлично, договорились!
Лисенок помогла поднять Дарью наверх, и мы вышли из башни.
Однако радость наша была не долгой. За оградой вдали виднелась машина — значит Велимира Ивановна и Амадей уже вернулись. Нужно поспешить.
Я кивнул Лисенку, и та прошла в дом через черный вход. Мы — следом.
Но проскочить в свои комнаты на мне удалось.
— Александр, Дарья! — воскликнула Велимира Ивановна, увидев нас в коридоре дома.
В руках у тети был большой бумажный пакет с логотипом одной безумно дорогой и модной компании.
— Вы куда запропастились?
— По делам ходили, — сухо ответил я.
— По каким еще делам?
Я не стал отвечать — много чести. Хотелось как можно скорей добраться до душа и встать под теплые струи воды, а не вот это вот все.
— Нам нужно серьёзно поговорить, — настойчиво произнесла тетя.
Тут же подошел и Амадей.
— Уверены, что действительно хотите устроить этот разговор? — холодно улыбнувшись, произнес я.
— Да! — воскликнула Велимира.
— Ну что же, хорошо. Давайте поговорим. Только разговор будет коротким.
Волна холодной ярости начала подниматься откуда-то снизу, затемняя взгляд пеленой злости.
— Но…
— Прошу не перебивать.
Велимира Ивановна ошалела от такого напора и только открывала рот, словно выброшенная на берег рыба.
А меня несло, я исходился желчью и сарказмом.
— Первое, — сказал я, пронзая взглядом тетку. — Сегодня я сдал экзамен и получил тотем рода. Вижу радость в ваших лучезарных глазах, дорогая наша тетя Велимира Ивановна и предчувствую горячие слова поздравлений и радости из ваших уст. Прошу — не нужно, это пустое. Хочу лишь сказать, что более мы не нуждаемся в вашей опеке. Я, как полноправный совершеннолетний представитель рода Шпагиных, с этого самого дня беру все заботы о роде на свои плечи. А вам нужно отдыхать, вы и так слишком долго несли это нелегкое бремя.
От такого поворота событий у Велимиры Ивановны еще больше округлились глаза, хотя казалось бы — куда еще больше?
— Второе. Благодарю за заботу, но все ваши сделки, которые вы вели от имени рода Шпагиных, с этого самого времени аннулируются. В том числе и договоренность с Собакевичем.
— Но…
— Полученные от него деньги вы верните ему сами, ведь вы же их на хранение у себя оставили, верно? А долговой вексель оплачу я. Господин Собакевич был так добр к нашему роду, что выкупил его, представляете какой щедрой души человек?
Велимира начала икать.
— Третье. Наш род был рад видеть вас в гостях, но мы понимаем, что вы очень сильно соскучились по своему родовому гнездышку и нисколько не будем огорчаться, узнав, что вы уезжаете от нас прямо сейчас. И даже не обидимся на то, что вы больше никогда к нам не приедете более, решив посвятить всю себя здоровью и выращиванию длинноплодных огурцов, чтобы иногда чувствовать силу земли. Ведь правда, сестренка?
Я повернулся к Дарье.
— Правда, — кивнула она.
— Четвертое, и последнее. Отблагодарить я вас могу только устно, на словах, без финансового подарка, ведь согласно наследству вам ничего не досталось. Да и у нас что есть? Только ветхий дом весь в долгах, да старая полуразрушенная башня. Обычная башня, ничем не примечательная.
— Да что ты, черт возьми, себе позволяешь, щенок⁈ — нервы Амадея не выдержали, он рванул ко мне.
Но остановился в паре метров от меня — было от чего. Два ствола уставились прямо ему в лицо.
— Не советую делать резких движений, — сухо произнес я. — Сегодня у меня был тяжелый день, и я нервный. А когда я нервный, то могу невольно сжимать пальцы — от злости. Вы ведь не хотите, чтобы я сжимал пальцы? Не хотите?
И небрежно потряс перед его лицом пистолетом. Это подействовало, Амадей вытянулся в лице, побледнел. Прошептал:
— Не хочу.
— Вот и отлично. Кстати, вы ведь тоже уже опаздываете на поезд, не так ли?
— Я…
— Мы были рады
