— Прошу документы, пан.
— Пан граф, извольте, любезный. Граф Ежи Комаровский, к вашим услугам.
На полицейского это не произвело никакого впечатления. Он был поляком, и не шляхтичем — но он был полицейским, и закон был на его стороне. А оштрафовать шляхтича — даже приятно. Чертовски!
— Пан граф, прошу документы, и документы на машину.
Документы на машину хранились в кармашке солнцезащитного козырька, личные документы были в кармане, но только пропуск в штаб округа. Граф Ежи достал и подал полицейскому и то и другое — на пропуске была фотография и все данные.
— А в чем дело, пан полициянт?
— Здесь запрещена парковка, пан граф. Знак в двадцати метрах за вашей спиной.
— Я его не видел!
— И тем не менее он там есть, пан граф. Можете выйти из машины и лично убедиться в этом.
Граф Ежи бросил отчаянный взгляд на маленький желтый мотороллер. Пока он там был — но в любой момент его там могло не стать.
— Извольте побыстрее, пан полициянт! Сколько за штраф?
— Не торопите событий, пан граф… Кстати, что это у вас с лицом?
Полициянт решил сверить личность подателя документов — и свежие кровавые царапины на лице бросились в глаза.
— Поссорился со своей паненкой… — буркнул граф.
Полицейский тем временем усиленно размышлял. Вообще то, он не прочь был пополнить содержимое своего кармана, так он делал не раз. Но тут… странное что-то, граф — а на такой развалюхе и весь исцарапанный. Пропуск, похоже, подлинный, да и Комаровский… похоже родственник, может даже сын графа Тадеуша. Нет, не стоит рисковать.
— Пятьдесят злотых за штраф, пан граф. Сейчас я выпишу квитанцию. Оплатите в банке или ссудной кассе…
Графу Ежи повезло — из-за появления полицейского ему пришлось тронуться с места и кружиться по Ягеллонов, разворачиваясь на круге, а с другой стороны — объезжая костел. Была большая вероятность того, что Елена ускользнет, а он этого не заметит. Но тут Иезус еще раз помог графу — он заметил Елену как раз, когда ехал в сторону станции Варшавский зоопарк.
Ему удалось проследить за ней до Летающей тарелки. Судя по тому, что она отправилась в клуб веселиться — свою дозу она раздобыла…
22 июня 2002 года
Окрестности Багдада
Ибо каким судом судите — таким и будете судимы
И какой мерой меряете — такой и вам отмерено будет
Интерес к себе я почувствовал сразу же, как только самолет особой авиаэскадрилии приземлился в Багдаде, еще в терминале аэропорта. Двое приклеились ко мне сразу, на выходе — они даже не пытались скрываться, они просто шли и шли за мной — шли до конторки, где я взял напрокат машину, шли до стоянки прокатных машин, приклеились и ко мне на шоссе — у них была Кама с форсированным двигателем-шестеркой, на дороге она выжимала до двухсот пятидесяти и оторваться от них не представлялось никакой возможности. Столь наглая, вызывающая слежка могла иметь только одно объяснение.
Когда я въехал в центральный квартал города — раздался телефонный звонок. Воистину, все беды в этом мире теперь начинаются с телефонного звонка. Телефонировал не кто-нибудь — а лично генерал-губернатор, князь Абашидзе. Договорились встретиться за городом, по дороге на Кербелу. Вспомнилось — весь мир Кербела, круглый год ашура. Кербела — святой для шиитов город, город где пролилась кровь имама Али, зверски убитого во время религиозного раскола.
Послание от Володьки я все же получил… догадались позвонить из посольства, когда я был в воздухе, и когда ничего уже нельзя было изменить. Послание они получили… но сначала подумали, что писал сумасшедший, и только сейчас догадались переправить его мне. Я же его прочитал без труда.
Утешало одно — получаса, проведенного на борту самолета, хватило чтобы все понять. И даже — кое-что предпринять.
Интересно… когда и меня начнут убивать?
На взятом в прокат Егере я неспешно ехал по широкой, четырехполосной бетонке направляясь к Кербеле. Дорога была запружена техникой, самой разной. Особенно досаждали комбайны — здесь уже пришло время собирать урожай и здоровенные, угловатые стальные слоны, выкрашенные по местной моде в ослепительно белый цвет, занимали своими тушами полторы полосы движения, создавая за собой пробки. Удивительно — но полиция не обращала на них никакого внимания, хотя должна была бы штрафовать за такое. Видимо здесь — свой уклад и свои вековые устои, комбайн что верблюд или осел…
По левую руку мелькали белые шатры складов и заводских корпусов, по правую мертво желтела полоса отчуждения космодрома. Космодром давно был закрыт, сейчас для выведения полезного груза на орбиту использовались ракеты воздушного старта и воздушно-космические самолеты. Но отравленная ядовитым ракетным топливом — гептилом земля была потеряна, по меньшей мере, на полвека.
Где же меня будет ждать светлейший князь Абашидзе из рода Абашидзе, полноправных правителей Аджарии?
Князь ждал меня на тридцать пятом километре дороги — его Руссо-Балт был просто припаркован на одной из стоянок для грузовиков, в изобилии имевшихся на этой дороге. Увидев машину — черный Руссо-Балт сложно не заметить, я сбавил скорость, медленно съехал на стоянку. Остановился…
Рубином мигнули стоп-сигналы, Руссо-Балт покатился вперед, выезжая со стоянки. Ага, значит не здесь. Ну, что ж…
Мы остановились в какой-то пальмовой роще, на окраине одного из старых кишлаков. Громадной серой змеей по земле ползла труба системы орошения, в разомлевшей от жары роще пели птицы. Никого не было — полдень, на Востоке в полдень не работает никто. Прячутся от палящего зноя…
Пользуясь тем, что Егерь полноприводный и с хорошей проходимостью, я развернул машину носом к дороге, с которой мы съехали минут десять назад. Больше тут ничего сделать невозможно, место выбрал князь Абашидзе. Не поверю, что его не прикрывают…
Хлопнула дверь, генерал-губернатор Месопотамии выбрался из-за руля, поправил висящие на носу по североамериканской моде большие противосолнечные очки. Выбрался из машины и я. Медленно, внимательно наблюдая друг за другом, пошли навстречу…
— Доброго здравия.
— Здоровья и вам. Вы один?
Генерал-губернатор Месопотамии, князь Абашидзе внимательно смотрел на меня.
— Да, я один. Хотите списать меня под какую-то легенду? Здесь, говорят полно террористов, всякое случается.
Князь рассмеялся.
— Полноте вам, сударь. У вас паранойя.
— Здоровая бдительность и легкая паранойя — суть синонимы. Что вам помешает сделать то, о чем я сказал.
