– Хм. План достаточно авантюрный, но может сработать, – пробормотал Омар, – ди Мартти, как говорите вы, европейцы, пошел ва-банк. Если его участие в торговле
древностями раскроется… В общем, я бы не хотел тогда оказаться на его месте. В Риме ему этого не простят.
– Ты лучше меня знаешь, что творится на юге. Девушка могла что-то напутать, не так понять, в конце концов? Насколько все это вообще реально?
– Вполне реально. Власть европейцев там призрачна. Местные эмиры хоть и носят итальянские мундиры, но далеко не во всем прислушиваются к словам из Каира. Они опираются не на законы европейцев, а на винтовки верных им аскеров. Племена же нубийцев так и вовсе живут по своим обычаям и подчиняются только собственным вождям. Найти в этой ситуации сотню бандитов готовых за мзду перебить застигнутую в пустыне экспедицию не так уж сложно…
– Это немыслимо! Будет колоссальный международный скандал. Восходящее светило французской науки… Не то чтобы я был в восторге от идей дю Понта, если честно я вообще считаю большинство из них бредом, но это же не повод убивать его как собаку!
– Война, – развел Омар руками, – белые солдаты проведут шумный рейд, повесят для впечатления нескольких бедуинов, после чего тот же ди Мартти произнесет драматическую речь, призвав других исследователей не рисковать жизнью и не посещать эти места до «успокоения туземцев». Что ему, собственно, для процветания его подпольной торговли и надо.
– Кошмар! – я даже вскочил и несколько раз прошел из угла в угол, – неужели вот так все просто?
– Конечно, – улыбнулся Омар, – это же не Европа.
– Мы должны сообщить властям!
– Ты предлагаешь жаловаться льву на то, что тот задрал корову?
– В Египте разве нет других властей?
– У тебя есть чем подтвердить твои слова? Власти не любят когда их обвиняют без серьезных на то оснований. А ди Мартти – большой человек в Египте. Я задумался…
– Можно не называть имен. Тогда они могут распорядиться хотя бы усилить охрану экспедиции!
– Правильно. И поручат это ди Мартти. Потому, что за безопасность археологов отвечает именно он. Ну почему Омар прав? Я опустился на стул. Ди Мартти конечно же пообещает все сделать в лучшем виде. Ученых, тем не менее, перебьют. Скандал? Ну да… Ди Мартти скажут, что он не оправдал оказанного ему высокого доверия. Не смог
уберечь экспедицию. Он будет разводить руками и посыпать голову пеплом. Но разве
это можно сравнить с тем, как с ним бы поступили, узнав о его роли в контрабанде древностей?
– Неужели все так плохо? Хоть что-то можно сделать? – с надеждой обратился я к Омару. Он покачал головой.
– Мои связи так далеко не простираются. Тут нужен человек вхожий к кому-то из местных эмиров. Но у меня нет таких людей… Извини, Танкред, здесь я бессилен.
– Омар! Карл не так уж много рассказывал, но я же знаю. В молодости вы с ним проворачивали довольно рискованные авантюры. Должен же быть какой-то выход? Лицо Омара на секунду приобрело мечтательное выражение, потом опять стало бесстрастно серьезным.
– Пока я вижу только один выход. Но он весьма опасен.
– Какой?!
– Ты можешь рискнуть лично предостеречь дю Понта…
– Он не поверит. Решит, что я пытаюсь сбить его с толку. И даже если поверит, не бросит этой затеи. Я его знаю. Ради такого открытия он не испугается поставить под удар всю экспедицию. Омар лишь пожал плечами.
– Тогда мы можем только помолиться за них… Я снова вскочил.
– Допустим, я смогу добраться туда и люди Невера не пристрелят меня на месте… Что я скажу дю Понту? Что мне кажется, будто его хотят убить?
– У тебя есть девушка. Думаешь, она не сможет объяснить положение дел своему отцу достаточно убедительно?
– Ты предлагаешь тащить ее в этот гадюшник? Омар, ради всего святого, ты хочешь обвешать меня кучей спутников, которых мне нужно будет постоянно спасать? Он философски пожал плечами.
– Без нее ты вообще не найдешь туда дороги… Я опять сел на стул, и задумался.
– И что ты конкретно предлагаешь?
– Тебе нужно добраться туда как можно раньше и попытаться объяснить французу,
чем он рискует. Если он откажется, забери тех, кого хочешь, и уходи оттуда. Даже ди Мартти нужно будет время, чтобы подготовить нападение. Так что несколько недель у тебя, скорее всего, есть.
– А если они меня банально пристрелят?
– Ты же не вчера родился, Танкред, – усмехнулся Омар, – стрелять ты сам умеешь. А пулемет я тебе дам.
– Я ученый, а не бандит!
– Иногда даже ученому приходится браться за оружие. Ты хочешь спасти этих людей?
– Конечно.
– Тогда тебе придется немного запачкать руки. Если не кровью, то оружейным маслом. Я надолго замолчал. Потом сказал.
– Хорошо. Я подумаю, что можно сделать. Но ничего не обещаю. Омар лишь улыбнулся.
– Если надумаешь, я всегда готов помочь, чем могу, а теперь ответь мне на другой вопрос. Что будем делать с найденными катакомбами?
– А что с ними делать? Надо бы доклад сделать в академии, конечно… Но не сейчас. Как все это некстати…
– Дю Понт постарался на славу, – вздохнул Омар, – Танкреда Бронна сейчас ищет вся египетская полиция. Хорошо еще, что на объявлениях о розыске твой портрет выглядит так, что сам пророк Сулейман не смог бы найти в нем и малейшего сходства с тобой. Полиция всегда экономила на собственной типографии… Но
оставлять в катакомбах все как есть мы не можем. Смотрители канализации рано или поздно найдут дыру. Даже если мы ее замуруем, они обратят внимание на свежую кладку.
– Я понимаю… Ладно. Придумай что-нибудь. Ну, какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы объяснить, как мы их нашли… Омар задумался.
– Можно подкопать верхние проходы, а потом сказать, что туда случайно провалился какой-нибудь верблюд… или ишак…
– Реши сам. Я вздохнул. Мой доклад на заседании Королевской Академии Археологии о находке римских катакомб в Александрии пошел прахом. Это открытие никогда уже не будет связано с моим именем. В другой ситуации я бы даже мог сдаться властям, и ценой небольшого тюремного сидения с последующим судебным разбирательством, обрести
законное право вписать собственное имя на скрижали археологической науки. На что только не пойдешь ради славы… Но людоедский план ди Мартти спутал все карты. Хладнокровно принимать награды и поздравления, зная, что возможно прямо в это самое время нанятые им головорезы безжалостно истребляют невинных людей… Нет, на подобный шаг количества выделенного мне при рождении и приобретенного в дальнейшем цинизма было явно недостаточно. Как честный человек, я был обязан предупредить дю Понта, а не отсиживаться в тюрьме. За окном увлеченно ревел о чем-то глубоко личном ишак. Солнце опускалось за крыши соседних зданий. Собранный багаж громоздился у входа кожаными чемоданами. Последнюю ночь перед отъездом из Александрии я посвятил изучению скопированную мной в катакомбах эпитафии. Конечно, было бы здорово снова туда залезть и все подробно изучить. Увы, сейчас
это было невозможно. Омар быстро устроил провал «случайного» человека на верхнюю галерею, и теперь там царило небывалое за последние полторы тысячи лет оживление. Местные археологи с вытаращенными от возбуждения глазами метались вокруг провала, даже не замечая роившихся под ногами журналистов. Человеку разыскиваемому полицией находиться там было категорически противопоказано. Оттого мне пришлось ограничиться сделанным при свете фонарика наброском. Разгладив вырванный из блокнота листок, я старательно рассматривал нацарапанные мной в спешке каракули. Часть надписи не читалась, местами выпадали буквы, но общий смысл кое-как мне восстановить удалось: Марк из Стимфалополиса, гладиатор… 37 боев… четырежды отпущен стоящим на ногах… получил деревянный меч за бой в Пергаме. Свободным добывал зверей для
арены. Трижды входил в ущелья оазисов своей родины для ловли слонов и крокодилов и одолел там в единоборстве великого зверя. Умер шестидесяти семи лет от роду богатым и счастливым в Александрии… Увы, ничего интересного. Похороненный в катакомбах некий Марк из Стимфалополиса был гладиатором. Удачливым, раз выжил в 37 боях, и четырежды был помилован публикой и отпущен из боя «стоящим на ногах». В итоге получил символ свободы – деревянный меч «рудис» и занялся добычей диких зверей для арены в оазисах родного Стимфалополиса. Победил там какого-то хищника… Все достаточно банально. Жаль. Я-то рассчитывал на что-нибудь полезное в моих поисках библиотеки.
– Мистер Бронн, я уже вполне могу идти без этих ужасных костылей! Я же врач, наконец, – лицо Ортенсии пылало возмущением, – мне виднее.
– Еще рано, – безжалостно развеял я ее надежды, – пока тебе нужно беречь связки. Она демонстративно отвернулась и стала обиженно разглядывать бурлящий Аденский порт. Я положил костыли на заднее сиденье открытого авто и занялся погрузкой багажа.
