— А это правда, что император Пу… — начал было Шернер.
— Тссссс! — испуганно зашипел на него польский генерал. — Не смейте произносить имя Золотого Императора вслух! Никогда!
— Почему? — в свою очередь испугался полковник.
— Вы иностранный дипломат, вас могут простить. А местным за такое отрывают языки и рубят головы почем зря! — пан Бронислав поспешил сменить тему и вернуться к прежней. — Нет, в Турции болгарам ничего не светит! Хотя они и окружили Турцию с двух сторон. И это возмутительно!
Генерал Маринов продолжал загадочно улыбаться и что-то искать в своей тарелке.
— Что же здесь возмутительного? — не понял Шернер. — С тех пор как они освободили от османских турок Иерусалим…
— Именно вот это и возмутительно! — воскликнул Пташек-Заполянский и бросил на болгарина еще один укоризненный взгляд. — Теперь там всем заправляют иудеи и схизматики. Куда податься честному католику, если он хочет помолиться на Святой Земле?!
— Право, даже не знаю… — замялся Шернер.
— Вас тоже угнетают? — с нескрываемым сочуствием посмотрел на него поляк.
— Кто? — не понял представитель Триединой Республики.
— Они, — вкрадчиво пояснил Пташек-Заполянский.
Жупанович и Лисимахис одновременно поспешили отодвинуться от своего дуайена. Это так бросалось в глаза, что генерал Маринов снова улыбнулся.
— Простите, пан Бронислав, но я решительно не понимаю, — развел руками Шернер.
— Все эти ваши Вайссы, Чапеки, Гашеки, Швейки… Евреи, короче говоря.
"Евреи?" — удивился Хеллборн. — "О чем это он?"
— Какие же они евреи? — в свою очередь удивился Шернер. — Чехи, как правило.
— Это они вам так сказали? — снисходительно улыбнулся польский генерал. — Понимаю, понимаю… Но и вы должны понять. Они — везде!
"Похоже, это продолжение какого-то старого и скучного разговора", — решил Хеллборн, наблюдая за несчастными лицами Лисимахиса и Жупановича.
— С тех пор, как пани Мария пришла как власти, — продолжал пан Бронислав, — их могущество только возросло!
— Вы хотите сказать, что и госпожа Спиридонова — еврейка? — удивился Шернер. — Но ведь это же нелепо!
— Это они хотят, чтобы вы так думали, — убежденно заявил Пташек-Заполянский.
— Может быть и госпожа Сабина Гочкис — тоже? — заранее не поверил полковник.
— Конечно, — кивнул пан Бронислав. — Быть может, это и спасет ее от иудоболгарского альянса!
Генерал Маринов продолжал улыбаться.
— Нет, вы только посмотрите! — польский дипломат явно оседлал любимого конька. — Все российское правительство и высшее армейское офицерство состоит из евреев! Спиридонова — еврейка. Министр пропаганды Лео Каннегисер — еврей. Министр иностранных дел Вольф Мессинг — еврей.
— Быть может и маршал Котовский? — развел руками Шернер.
— Маршал Котовский — из наших, — просветил его варшавский гость, — из польских евреев. Маршал Рейснер — еврейка. Генерал Бочкарева — еврейка. Генерал Зорге — еврей. Генерал Рита фон Майенбург — еврейка. Маршал Блюхер — тоже еврей. Генерал Клара Шаббель, горный министр Хюбнер, адмирал Шульце, маршал Феликс Вольф, генерал Розе, министр безопасности Блюмкин, его заместитель Цайссер, министр внутрених дел Ауссем — одни сплошные евреи! Несчастная Россия!!! Конечно, они являются нашими союзниками, — спохватился пан Бронислав, — но я, право, не уверен, как далеко можно зайти при нынешнем положении вещей. Маршал Штерн — еврей. Маршал Егоров — еврей.
— Егоров?! — не выдержал Жупанович.
— Это псевдоним. Не помню его настоящую фамилию, да это и не важно. Генерал Бергер — еврей. Маршал Кулик — еврей. Генерал-капитан Ладинский, герой Персидского похода — еврей. Генерал Дюзенберг, герой Шпицбергена — тоже еврей.
— Он же прибалтийский немец! — воскликнул Шернер.
— Как бы не так! — усмехнулся Пташек-Заполянский. — Всех немецких генералов пани Мария расстреляла еще в 1936 году. Nacht der langen Pistolen. За шпионаж в пользу президента Мюллера.
— Я с ним встречался и разговаривал, — настаивал атташе Дойчехословакии.
— С президентом Мюллером? — уточнил поляк.
— С генералом Дюзенбергом!
— Я тоже с ним встречался, — машинально вспомнил Хеллборн.
— Вот видите! — воодушевился пан Бронислав. — Пан Хеллборн, вы можете подтвердить мои слова!
Джеймс ответил не сразу. Нить идущего разговора от него решительно ускользала.
— Честное слово, я об этом никогда не задумывался, — наконец выдавил из себя Хеллборн. — Мы беседовали с товарищем Дюзенбергом всего несколько минут…
— А у вас в Альбионе есть евреи? — спохватился Пташек-Заполянский. Жажда нового сокровенного знания горела в его глазах.
Уже давно коварного альбионца не ставили в подобный тупик.
"Евреи? В Альбионе? Откуда мне знать?!"
— Есть ли у нас евреи? Честное слово, не помню. Возможно, что и нет, — пожал плечами суб-коммандер.
— Не может быть! — не поверил генерал. — Целый материк без евреев?! Это многое объясняет. Вот почему вам удалось так быстро и просто завоевать независимость!
— Это было совсем не так просто… — начал было Хеллборн, но польский дипломат не стал его слушать.
— Британской Империей всегда управляли евреи, — продолжал пан Бронислав. — Дизраэли, Черчилли, Чемберлены, Керзоны, Глостеры — да все, начиная с короля Артура. Забавно, ведь когда-то и Польша была великой колониальной империей…
— В самом деле? — заинтересовался Джеймс.
— Именно так, пан Хеллборн, — кивнул Пташек-Заполянский. — Польские губернаторы сидели в Киеве, в Смоленске, в Москве; имперские границы охраняли молдавские гурки, запорожские и татарские сипаи… Но мы приняли ответственное решение — отпустить наши колонии на волю. Если бы мы только знали, что власть в наших бывших колониях захватят евреи!!!
Болгарский атташе по-прежнему улыбался.
* * * * *
Хеллборн возвращался в посольство с тяжелым сердцем. Горячие речи генерала Пташека-Заполянского совершенно вывели его из равновесия. Полученную информацию еще только предстояло переварить.
— Сэр Энтони оставил для вас письмо, — встретил его дежурный офицер. — Ему пришлось срочно уехать по делам.
Джеймс поднялся в 17-ю комнату (она так и осталась за ним), скинул мундир (Слон и Верблюдонт жалобно звякнули), разорвал пакет.
"Наш резидент в Романове не подтверждает твою версию, — писал сэр Энтони. — Антипапа официально объявил, что "Новый Престол Святого Петра" собирается и дальше придерживаться Доктрины Гринвича. Магистр тамплиеров в частной беседе сказал, что "Если европейские еретики, азиатские язычники и русские безбожники собираются и дальше убивать друг друга, мы не станем им мешать". Его поддержали гроссмейстеры Тевтонского, Японского и других орденов. Никаких признаков открытого военного вступления в конфликт не наблюдается. Разумеется, мы не откажемся от этого варианта, но будем рассматривать и другие. Встретимся через несколько дней".
"Адмирал обрадуется, когда узнает, в каком костюме сегодня щеголял Лео Магрудер", — подумал Хеллборн и уничтожил записку в пепельнице. Только для этого она здесь и стояла.
Порылся среди своих бумаг (ему выделили маленький, но личный сейф) и нашел записку, полученную от госпожи Восточной Жемчужины в харбинском аэропорту. Поднял трубку (телефон ему подключили сразу после утреннего разговора с адмиралом) и набрал номер.
— Вас слушают, — сказал незнакомый голос в трубке.
Хеллборн откашлялся.
— Позовите, пожалуйста, к телефону капитана Мэгги Хан.
— Кто спрашивает?
— Джеймс Хеллборн.
— Оставайтесь на линии.
Ждать пришлось недолго. Щелчок, гудок, щелчок.
— Не сегодня, Джеймс, — сказала она усталым голосом. — Я перезвоню тебе завтра или послезавтра.
Нет так нет.
Он вытянулся на раскладушке и задумался. Интересно, а китайская принцесса может быть еврейкой?
С этими мыслями он и заснул. Ему приснилтсь евреи, которые попали в рабство к египтянцам и построили альбионские пирамиды.
Глава 21. Россия, Свобода, Война
Посольство Советской России являлось точной копией Московского кремля. И хотя в Москве Джеймс Хеллборн не бывал даже проездом, он прекрасно помнил картинки из учебников полковника Горлинского. Зубчатая стена красного кирпича, башни с циферблатами, золотистые купола — все было там.
Альбионских, американских и прочих гостей встречал почетный караул, составленный из юных барклаевцев и сенявинцев. Обошлось без салюта, но фанфары отгремели по полной программе. Ордена и медали раздавала лично госпожа Спиридонова. Больше того, она трижды расцеловала каждого героя. "Какой-то еврейский обычай", — догадался Хеллборн.
Банкетный стол был скромным и стоял здесь только для проформы. Гости быстро разбрелись по такому же скромному залу и разбились на несколько групп по интересам. Джеймс решил не торопиться с примыканием к той или другой. Но начал разумеется с той группы, в центре которой звучал голос Кровавой Мэри.
