— Если вы намекаете на Мишу, то есть на графа Воронцова, то между нами ничего не было! — тотчас ответила я.
— Я в этом ни минуты не сомневался, — слишком серьезным тоном согласился Прохоров, — однако дело пока не в вас. Не знаю, каким способом, но ваш Крылов узнал, где вы содержитесь, и обманом проник во дворец. Помогали ему, сами о том не ведая, два глупых печника. Впрочем, вы не хуже меня это знаете, вы с ним виделись. Когда он уходил из Зимнего, то его задержал сам государь. Они о чем-то говорили в его кабинете, после чего вашего мужа арестовали.
— Алеша в тюрьме?! — невольно воскликнула я.
— Нет, когда его вели в тюрьму, он бежал из-под стражи. Мне сдается с помощью одного из конвойных. Однако это не суть важно.
— Слава богу, а я уже испугалась, что его посадили! — воскликнула я.
— Его и правда, посадили, но не тогда, а на следующий день. Помогли печники, они заманили его в ловушку и опоили специальным вином.
— Господи, боже мой! Так значит, он сидит, а я ничего не знаю и ничего не делаю!
— Сидел, но очень недолго. Его содержали в Петропавловской крепости и не успели даже толком допросить, как они вместе с товарищем по заточению как-то освободились от кандалов, напали на стражу, уложили целый караул и бежали.
— А потом его опять схватили? — наученная горьким опытом, спросила я.
— Нет, он исчез и с тех пор его больше никто не видел.
— Может быть, с ним что-нибудь случилось? — испугалась я.
— Думаю, что нет. Когда разузнали, кто он и где проживает, обыскали квартиру вашего бывшего барина Антона Ивановича Крылова, но там уже никого не застали. Сам поручик Крылов уехал в отпуск жениться, а вашего мужа больше никто не видел. Вместо него задержали какого-то малолетнего инородца.
— Никаких инородцев с нами не было, — сказала я.
— Возможно, это его новый знакомец, — пожал плечами Прохоров, — однако что странно, увез его в свой дом очень интересный человек, коего все звали странным прозвищем Сил Силыч. Сам из себя козявка, вроде меня, надворный советник, ни чинов серьезных, ни званий, а силу имел — иному большому генералу на зависть. Против него не то, что мелочь какая, сам Пален пойти не смел. Бывают такие люди, один дух которых вызывает ужас. Таков был и наш Сил Силыч.
— Вы его тоже боялись? — спросила я.
— Конечно, боялся, я еще поболе других знал, что бывает с теми, кто его рассердит. Так вот, отвез наш старичок мальчишку инородца к себе в дом, да и пропали оба. Сил Силыча когда хватились, нарядили к нему курьера. Тот и застал старичка в собственном кабинете без головы.
— Как это без головы? — не поняла я.
— Очень просто, кто-то отделил ему голову от туловища, да так аккуратно, будто срезал бритвой.
— Какие ужасные вещи вы говорите Яков Семенович, это точно не мой Алеша. Заколоть противника в честном бою он еще может, но чтобы отрубить голову, сомневаюсь.
— Слушайте дальше. По указанию начальства, устроили в доме обыск и сыскали еще одного убиенного. Того так просто четвертовали, а мужчина был громадного роста и самой звериной силы. Одним словом заплечных дел мастер. И нашли его в пыточной камере, что устроил у себя на дому добрый старичок. А народа там по косвенным признакам нашло свой конец множество. Да и сокровищ старичок насобирал столько, что пришлось вывозить возами. Вот такие обстоятельства связаны с вашим супругом, Алевтина Сергеевна!
— А при чем тут мой муж, вы же сказали, что он исчез и его никто не видел!
— Может и исчез, только сдается мне, не мог один мальчонка без помощи извне справиться с такими противниками. Думаю, без опытной руки там дело не обошлось! Вы забыли, что того мальчишку задержали на квартире поручика Крылова, где проживал и ваш супруг. Резонно будет предположить, что он выследил место, куда увезли мальчика, и таким своеобразным способом выручил его из беды.
— Ну и чем все кончилось? Так и не поймали убийц? — с тайной надеждой, что так оно и есть, спросила я.
— Пока что ничем. Дело замяли, старичка с подручным без шума похоронили, а его сокровища пойдут на строительство Михайловского замка.
— Ну и что, мне того жестокого старикашку совсем не жалко! — сказала я.
— Мне тоже, но встретиться с вашим супругом и узнать у него подробности этого дела я бы очень хотел.
Мы оба какое-то время молчали. Прохоров перебирал в уме всякие варианты гибели Сил Силыча, а я не могла понять, к чему он рассказал мне эту драматическую историю. Ему было известно, что с Алешей я виделась мельком, и мы не могли даже поговорить.
— Ничем не могу помочь. Я бы сама, не знаю, что отдала, чтобы с ним встретиться! — сказала я. — Уж он бы мне помог найти убийц!
Яков Семенович, видимо, понял, что нужно как-то объясниться.
— А он и помог. Ломакина, Платона Петровича и Заглотного с Ветряковым подряжал на ваше убийство Сил Силыч. Но по сегодняшнему ночному делу видно, что не он в вашем деле главный заказчик. Есть кто-то еще и над ним.
— Самое грустное состоит в том, что я не знаю причину… — начала я, но Прохоров нахмурился и перебил.
— Кое-что вы, Алевтина Сергеевна, знаете, но не хотите говорить!
— С чего вы взяли? — деланно удивилась я.
— Граф Пален имеет к вам большую симпатию, платьями одаривает и визиты наносит. Никак он готовит вас себе в содержанки?
— Что за глупости! — возмутилась я. — Да как вы такое могли подумать!
— Вы хотите сказать, что у него до вас другой интерес? — улыбнулся он.
— Может, он мне просто симпатизирует, — сама понимая, что это звучит глупо, сказала я. — Может быть, он увидел во мне дочку!
— Политики видят только свою пользу, а не людей, а их сиятельство очень большой политик. Думаю, на горе нашему государю. Вот видите, какие крамолы я вам говорю, так что и вы можете не стесняться. Тогда мы оба будем замазаны.
Я задумалась. Было, похоже, что без всей правды Прохоров в моем деле не разберется. Если все так, как я разочла, то выходило, что Пален, хочет посадить меня на престол, а сам править страной. Его же противники ищут моей смерти, как самого простого способа этому воспрепятствовать. Мне самой, не зная никого в столице, понять, кто эти люди, было невозможно. Приходилось идти на смертельный риск.
— Хорошо, я все вам расскажу, — сказала я следователю, — но тогда моя жизнь окажется в ваших руках!
— Все так серьезно? — живо спросил он.
— Сверх того, вопрос жизни и смерти!
Следователь нахмурился и пристально на меня поглядел, думал он в тот момент говорю ли я ему правду, и не придумываю ли несуществующие ужасы. Решил, что дело серьезно и что оно может быть чрезвычайно для него опасно.
