Чем ближе мы съезжались, тем медленнее двигались. В это сложное время любые встречные вызывали опасение. Нас смущала многочисленность отряда, они не знали, кто еще следует за нами. Как всегда все боялись друг друга. Пока никто никаких угрожающих жестов не делал, так что был шанс мирно разъехаться. Однако, когда расстояние между нами сократилось до, как тогда говорили, полета стрелы, отряд остановился, пришлось то же сделать и нам. Мы стояли посередине дороги, ожидая, чем кончится дело. Встречные съехались в кучу, посовещались, и к нам направился всадник.
— Здравствуйте, — сказал он, подъезжая и снимая шапку.
Я ответил и тоже снял шлем.
— По какой надобности едете?
— Есть дело в селе Подлипках, это далеко отсюда?
— Верст пять, — ответил он, теряя к нам настороженный интерес. — В лесу людей не видели?
— Нет, а что здесь есть разбойники?
— Да, черт принес. Вчера одного помещика на этой дороге ограбили и едва не убили. Вот мы и поехали, лес почистить.
Он махнул рукой товарищам, и отряд подъехал к нам.
Я уже собрался отправиться дальше, но как-то по наитию спросил:
— А кого ограбили?
— Дальнего, у него за твоими Подлипками имение, бывший боярин.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие.
— Как его прозвище, не Требухин?
— Точно, — подтвердил волонтер. — Знаешь его?
— Знаю, с ним дочь была, с ней все в порядке?
— Того не ведаю, я его сам не видел, он стоит со своими холопами на постоялом дворе, здесь прямо за лесом в селе.
— Спасибо, — поблагодарил я, и мы с Ваней во весь опор поскакали вперед.
Большое село, я подумал, что это, скорее всего, Мытищи, начиналось сразу же за лесом. Я спросил встречного мужика, где тут постоялый двор, и минут через десять мы уже подъехали к этому местному мотелю. Изба, в которой он располагался, была большая с несколькими пристройкам, При входе, как и положено, находилась коновязь. Рядом с ней несколько человек грелось на солнышке. Знакомых по вчерашнему конфликту среди них не оказалось. Я сразу же прошел в «главное здание» и очутился в обычном трактире. Там было пусто. Пахло сивухой, кислой капустой и еще чем-то неприятным, чем обычно пахнет в харчевнях.
— Есть здесь кто живой, — позвал я.
— Чего надо? — тотчас откликнулась, высунувшись из дверей внутреннего помещения, всклоченная голова с маленькими заплывшими глазами.
— Где здесь боярин, которого вчера разбойники ограбили? — спросил я.
— Там, со двора, — невразумительно произнесла голова и скрылась.
Я вышел во двор и прикинул, где здесь могут останавливаться проезжие. Подходящих помещений, прилепленных к основной избе двух флигельков, было всего два, так что выбор оказался небольшой. Я направился к ближнему от входа. Дверь, висевшая на двух кожаных петлях, была прикрыта. Я без стука ее открыл и вошел внутрь, в низкой каморе без окон стоял тяжелый дух нечистых тел и водочного перегара. На полатях вдоль стен лежали спящие люди. Объективно, время было еще раннее, около семи утра, но сельские жители летом обычно встают гораздо раньше, так что можно было не сомневаться, что здесь ночуют гости.
Я подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Однако, даже приглядевшись, разобраться, кто тут пан, а кто холоп было нереально. Все спали вповалку. Женщин среди постояльцев не оказалось. Мой приход никого не потревожил, так что пришлось будить крайнего. Я долго тряс за плечо какого-то мужика, пока он не поднял голову с грязной набитой сеном подушки.
— Чего тебе, — спросил он слабым похмельным голосом, щуря глаза, лениво потягиваясь и гулко зевая во весь рот.
— Где боярин Требухин? — спросил я, отстраняясь от густого сивушного перегара, которым он меня щедро обдал.
— Там, — так же лаконично и неопределенно, как и человек в трактире, ответил он и обессилено опустил голову на подушку.
— А ну встань, скотина, — грубо сказал я, окончательно теряя терпение.
— Ну, говорю же тебе, там он, спит, — плачущим голосом произнес больной человек, теперь уже показав пальцем на груду тряпья в глубине каморы. — Не тронь его, он помирает.
Я подошел к лавке, на которой предположительно лежал Требухин, и сбросил с верхней части тела угол тулупа, которым оно, тело, было закрыто. Сомнений в том, что я нашел того, кто мне был нужен, больше не было, это и правда был вчерашний разгульный здоровяк. По поводу того, что он помирает, слухи оказались сильно преувеличенными. Боярин был не столько мертв, сколько вусмерть пьян. Будить его пока не имело смысла, лучше было разобраться со сложившимися обстоятельствами и, если Наташа здесь, то просто увезти ее без лишнего шума.
Оставив пьяную компанию досыпать, я пошел искать хозяина постоялого двора. Однако и тут возникли сложности, даже относительно дееспособных обитателей найти не удавалось, несколько человек которых я отыскал, были так мертвецки пьяны, что разбудить их у меня не получилось. С трудом удалось уговорить всклоченного парня, которого я здесь встретил первым, показать, где спит трактирщик. Хозяин тоже оказался с такого бодуна, что едва смог открыть глаза и ни о каких девушках в таком состоянии говорить не мог. Пришлось искать хозяйку. Ночевала она почему-то в сарае на сеновале, и я полез ее искать по полугнилой лестнице на самый наверх. Там оказалось несколько крепко спящих полуголых женщин, так же, похоже, хмельных. Которая из них хозяйка, определить по виду не удалось, тогда я разбудил крайнюю.
— Ты хозяйка? — спросил я, когда женщина, с трудом открыв глаза, уставилась на меня мутным, бессмысленным взглядом.
— Ты кто? — заинтересовано спросила она и повернулась на другой бок.
Кажется, на постоялом дворе все, мужчины и женщины, пребывали с утра в некоммуникационном состоянии. Нужно было попробовать спрашивать как-то по-другому.
— Боярская девка где? — спросил я ее в самое ухо.
— Где, где, в… — проворчала она, срифмовав непристойное слово. — Чего тебе до нее?
— Ее боярин ищет, — строго сказал я.
— Вот анафемы, напьются и ничего не помнят, — осуждающе проговорила она, — сам велел ее в подполье посадить, — с трудом договорила женщина и, совершенно неожиданно для меня, заливисто захрапела.
Я облегченно вздохнул, кажется, Наталья была здесь. Оставалось найти подполье и посмотреть, кого они там держат.
Шарить в чужом доме, даже при свете дня — занятие не самое приятное, особенно когда всюду натыкаешься на спящих вповалку людей. Однако найти подполье самому было самым оптимальным, тревожить лишних свидетелей было опасно. Я обошел все комнаты большой избы и наконец обнаружил люк в полу под каким-то бессознательным детиной. Он спал прямо на голых досках, широко раскинув руки и ноги. Я вспомнил его, он был вчера в свите Требухина. Будить я его не стал и безо всякого почтения оттащил его за ноги в угол комнаты. Такое отношение к своему телу парню не понравилось. Он даже не мгновение пробудился.
