— Здесь всем положено во что-нибудь наряжаться? — спросил Виктор, для которого карнавальные костюмы стойко ассоциировались с далеким детством и новогодним утренником.
— По фантазии. Вы уже выбрали костюм?
— А то! Костюм веб-дизайнера. Гвоздь сезона.
Лена прыснула со смеху.
— Да… Главное, очень похоже.
— А Вы уже присмотрели себе что-нибудь? Платье королевы?
— Лучше платье пиратки. Но мне чего-то сегодня не хочется переодеваться.
В конце концов они разнообразили свой гардероб мелкими дополнениями. Лена подобрала Виктору забавное бумажное канотье и полумаску с большими очками под Бригеллу, а сама надела классическую черную полумаску и накинула на плечи гирлянду из фольговой мишуры, имитируя меховое боа.
— Если захотят задушить, легко порвется — заметила она.
— Действительно. Дешево и практично. На случай, если вас будут душить, у меня браунинг.
— У меня велодог в сумочке. Он простой и не дает осечек. А вы как будто на карнавалах в первый раз. Боитесь, что нападут, или у вас там вообще все это не принято?
— С шестидесятых как-то пошло на убыль. Так что не совсем ожидал, что масса солидных дядей и тетей будет во все это играть.
— А вообще, что вы ожидали, попав сюда?
— Ну, не знаю… Либо великой трагедии, либо великого подъема.
— Если вы правы в прогнозах, через несколько лет увидите и то и другое. А пока народ устал от трагедий.
— Возле эстрады столик освободился. Пойдемте перекусим. А то я забыл зайти в американскую столовую.
— Я тоже. Я часто так увлекаюсь, что забываю о еде. Кстати, похоже, там есть мои любимые заварные пирожные. Знаете, хоть я не воздерживаюсь от сладкого, но в весе не прибавляю. Конституция такая.
Судя по рекламе на меню и развешенных плакатиках, столики как раз оказались от американской столовой и были частью промо-акции. Возле блюд красными чернилами были указаны скидки, над эстрадой висел транспарант с уже знакомым Виктору призывом заказывать готовые обеды на дом. На эстраде опереточная актриса пела легкие куплеты — "Как хорошо гулять нам ночью вдвоем, ночью вдвоем, ночью вдвоем" — и танцевала канкан, показывая публике тренированные ноги в темно-коричневых шелковых чулках. Похоже, что этот элемент легкой эротики, в отличие от более невинного свинга, церковью не осуждался; поразмыслив, Виктор пришел к предположению, что американская кухня берет церковь в долю в этом предприятии. Круглолицая розовощекая девушка-официантка, похожая скорее на передовую комсомолку-доярку с плаката, чем на стандарт фотомодели, шустро подлетела со стандартным "Что уважаемые господа соблаговолят заказать?". Виктор начал изучать меню.
— Елена…
— Лена. Я же просила.
— Лена, а что вам из существенного? Домашние колбаски с капустой, например?
— Нет-нет. Только десерт.
— А я, пожалуй, не откажусь…
Официантка быстро записывала заказ в блокнот, наморщив курносый веснушчатый носик.
— И бутылочку розового муската с Южного Берега.
— Виктор…
— Просто Виктор. Это же десерт!
— Ладно. Если десерт. В конце концов, не выглядеть же белыми воронами…
Действительно, практически на всех столах было что-нибудь с градусами; правда, преобладало пиво, реже заказывали что-то из вин, в основном кагор и херес, и кое-где виднелись графинчики с водкой. Шампанского не брал почему-то никто.
Шансонетку сменил дуэт степистов на невысоком гулком кругу. Виктор засмотрелся — степ, несмотря на всплеск интереса в начале восьмидесятых, так и не возродился в качестве формата эстрадных шоу.
— Как вам у нас здесь нравится? — спросила его Лена. Вопрос выглядел достаточно дежурным; впрочем, возможно, она просто не привыкла к тому, что сидящий напротив нее за столиком мужчина уделяет внимание больше артистам, чем ей.
"Интересно, как здесь с микрофонами…"
— Здесь очень даже недурно. Особенно с такой очаровательной собеседницей.
— Вы дарите уже второй комплимент за этот вечер.
— Разве в Москве лимит на комплименты?
— Отнюдь… Пожалуй, его даже следовало бы ввести.
— Москва — город ценителей красоты со времен Третьякова.
— Хорошо, что хоть вы не спрашиваете, снималась ли я у Протазанова. Это было бы слишком банально.
— Протазанов, кстати, прекрасный режиссер.
— Иногда он мне кажется слишком мелодраматичным… Особенно в постановках классики. А в кино я никогда не снималась, мое увлечение — наука. Большинство думает, что ученые-женщины, это такие сухие дамы в круглых очках, и они произносят с важным видом: "Масса Солнца составляет…"
— "…четырнадцать квадриллионов тонн"
— Вы еще и астрономией увлекаетесь?
— Нет. Я даже не помню, какая масса Солнца на самом деле. Просто на ум пришло.
"Сплошное дежа вю, однако. Причем уже не Протазанов, а Александров. Да еще и в будущем."
— Вот ваш заказ пожалуйте! — розовощекая передовица-официантка быстро расставила тарелки и бокалы. — Вино открыть?
— Да, конечно.
Официантка ловким движением вытащила пробку. Жидкость цвета заката заплескалась в тонком стекле дятьковского производства.
— За этот вечер, за вас, Лена…
— За этот прекрасный летний вечер… — она неторопливо поднесла бокал к губам, — неплохой букет. Настоящая Массандра.
— Сейчас там неплохо. Правда, море, наверное, еще не согрелось.
— Вы там были?
— Да. В Ливадии, в Ялте, Алуште, Гурзуфе… Ездил в Бахчисарай смотреть знаменитый ханский дворец и Фонтан Слез. Как там у Пушкина — "И я твой мрамор вопрошал…"
— А в Москве были?
— Был в Москве, в Ле… летом был в Москве… и зимой тоже… В Петербурге был… летом.
— В Петербурге бывали? Я же оттуда родом. Это потом в Москву переехала. Как вам Петербург?
— Прекрасно, все старинные здания просто великолепны… Исакий, Зимний дворец, Летний Сад, Петропавловка… все сохранено. В Петергофе побывал, в Гатчине, в Пушкине… в пушкинском лицее, это где Царское Село. Столько красоты, столько музеев…
— Да, а Москва лишь недавно стала преобразовываться. Грандиозные планы, везде реконструкция и передвижка зданий. Церковь выступила против сноса Сухаревой башни. Но поскольку она мешает движению транспорта, ее передвигают в скверик. А на Воробьевых горах строят гигантский Соборный Дом.
— Собор новый?
— Нет, Соборный Дом — это для народного собрания. Он будет самым высоким зданием в мире. На его вершине поставят, как на Александровской колонне, огромную фигуру ангела с крестом.
"Так. И тут строят Дворец Советов. Правда, уже на новом месте."
— Прошу прощения, можно пригласить вашу даму?
У столика остановился какой-то толстячок, в маске с накладными усами и картонном цилиндре, оклеенном блестящим станиолем. Судя по голосу и тону, было ему под сорок и он привык к славе ловеласа, несмотря на не слишком спортивную фигуру. Небольшой джаз после откланявшихся степистов начинал вступление к "Блондинке".
— Дама уже приглашена, — ответила Лена.
— Да, прошу вас, — ответил Виктор, подавая ей руку.
— Жаль… жаль… — пробормотал толстячок. — Прошу прощения… — начал он, обращаясь уже к другому столику.
— Вы любите танцевать, но фокстрот у вас уже вышел из моды, — шепнула Лена на ухо Виктору, когда они кружились со всеми перед эстрадой, периодически обрывая кидаемые с боков ленты бумажного серпантина. — Угадала? Вы боитесь сильно прижиматься.
— Не боюсь, просто вас супруг не будет ревновать?
— Мой пару лет назад сбежал к богатой дуре.
— Простите. Я не хотел напоминать.
— Ничего. Я считаю, это лучше, чем однажды понять, что ты для него всего лишь вещь. Даже как-то сразу легче стало. Но вы не стеснительны, вы просто не привыкли фокстрот. И темп у вас медленнее. Быстрые танцы у вас парами не танцуют?
— Ну смотря кто… Но на праздниках обычно нет.
— Квикстеп, шимми, чарльстон, румбу?
— Это бальные танцы.
— Бальные? Как мазурка или па-де-катр? А линди-хоп, джиттер-баг, джайв? Их тоже?
— Это, скорее спортивные.
— Танцы у вас спорт?
— Ну, не все… Спортивные танцы. Есть даже спортивные танцы на льду.
— У нас тоже. И кто чемпионы? Норвежцы или голландцы?
— Наши.
— Ваши — это кто?
— Наши — это наши. СССР, Россия. Конечно, иногда проигрывали, но в целом…
— С ума сойти! Как бы хотелось посмотреть! Знаете, я зимой хожу на каток. Но для фигурного там специальные коньки нужны.
— Вы даже представить себе не можете, как это красиво…
После пары медленных танцев, которые у Виктора получились гораздо лучше, они присели обратно за столик.
— Вы правы, неплохой мускат, — согласилась Лена, — и очень легкий. Совершенно не чувствуется.
