потому столь удобный момент упускать нельзя. Вряд ли Оку ожидает, что от Артура сразу две дивизии подошли, а завтра и третья прибудет…
— Вы решились вывести все полевые войска из крепости?!
— А нет иного варианта — бить так бить, и крепко ударить, всеми силами. Резервы в таких случаях копить и придерживать нельзя. Недаром великий Суворов говорил — идешь в бой, снимай коммуникацию!
Фок остановился, тяжело вздохнул — морщины на лице явственно прорезались. Возраст все же брал свое. Но голос был твердым:
— С вашей дивизией у нас четыре будет послезавтра — даже если японцы резервы перебросят, то перевес в силах изрядный. Учтите — там самое слабое звено — 5-я дивизия противника понесла большие потери при высадке в Бицзыво, и в ее полках фактически по два батальона, причем неполных. Потому Оку загнал ее на свой левый фланг, для демонстрации, и оттянуть наши силы. А потому вряд ли ожидает, что мы здесь нанесем главный удар квантунскими дивизиями. Восемь батальонов против сорока, с учетом наших егерей — самураи не выстоят, если действовать решительно, и навязать им бой, — голос Фок стал резким, даже жестким.
— Главное разнести фланг вдребезги, выйти в тыл — Штакельберг со своими тремя дивизиями наковальня, мы молот. Японцы, думаю, введут в бой резервы, но не полками, а батальонами. Таких сомнем с хода, и одну дивизию с конницей сразу брошу на Дагушань — от нас до него сто верст. Нужно успеть, упредить японцев до высадки подкреплений — их транспорты отошли от корейских берегов…
— Совсем обнаглели, и ничего не боятся, — контр-адмирал Матусевич посмотрел на «европейский» город, посередине которого в небо взметнулся и вспух чудовищным «грибом» разрыв снаряда.
Японские крейсера обстреливали Дальний со стороны бухты Лахутань, причем по чудовищно сильным взрывам было ясно, кто столь нагло припожаловал «незваным гостем». Только три однотрубных крейсера японского флота имели на вооружении чудовищную пушку калибром 320 мм, которая, при всех своих достоинствах, имела один маленький недостаток — была практически бесполезна в морском бою.
Десять лет тому назад в сражениях с китайскими кораблями, даже сходясь с ними на самую близкую дистанцию боя, японцы так ни разу и не попали в противника четырехсот килограммовым снарядом, хотя истратили добрую пару сотен. Попросту выбросили их в море, глуша рыбу!
И вот, наконец, для главного калибра нашлась самая подходящая цель — совершенно неподвижный, потому что города всегда стоят на месте, прикованные своими зданиями к земле, и огромный, что практически исключало промах, русский город, сейчас окутанный липким страхом. Можно только представить, какой ужас сейчас овладел умами и душами горожан — со стороны моря, которое было далеко, через хребты сопок, летели и взрывались самые крупные в японском флоте снаряды. Ведь таких монструозных пушек не было ни на одном броненосце Того.
— Николай Оттович, справа минное заграждение — надо его пройти, потом добавить ход, — Матусевич обратился к командиру «Севастополя» капитану 1-го ранга Эссену.
— Прошу простить, ваше превосходительство, но я знаю, что надлежит делать, и не сомневаюсь в своей команде, — несколько смягчив ответ, произнес Эссен, и, посмотрев на его китель, Николай Александрович почувствовал острый укол зависти. Да, он произведен в чин контр-адмирала за боевые отличия, получил «золотое оружие», которым также награжден Эссен. Но вот за бой у Дальнего тот награжден Георгием 4-го класса, и сегодня о том получена телеграмма из Петербурга.
Государь-император Николай Александрович необычайно быстро, что всех моряков чрезвычайно удивило, утвердил награждения командиров кораблей и офицеров, согласно переданных адмиралом Алексеевым по телеграфу спискам.
Так что белый крестик на черном кителе невольно притягивал взгляд, да и в команде «Севастополя» больше сотни нижних чинов были награждены «знаками отличия» этого ордена за тот бой, в котором был потоплен в артиллерийском бою один японский броненосец, и поврежден другой. Небывалая победа — пожалуй, даже американцы, которых русские моряки низко ставили, сражаясь против несчастной испанской эскадры адмирала Серверы, и то достигли меньшего результата. Причем потомки конкистадоров совсем не умели стрелять, в то время как японские корабли изувечили практически всех русских участников того победного боя.
— А вон и японский броненосец, старая рухлядь императрицы Цыси! А за ним вроде тоже «китайцы»! Собрали трофеи, я их названия даже не знаю, потому что хрен произнесешь!
Эссен рассматривал происходящее на море действо через бинокль, негромко комментируя. Маусевич тоже прижал окуляры к глазам, и через минуту ему стало ясно, почему японские крейсера столь долго и безнаказанно стреляют по Дальнему.
И все дело в том, что двух орудийная батарея 152 мм пушек Кане, расположенная на мысу Вест-Энтри, или «Западный входной», обстреливала именно броненосные корабли, были видны последствия попадания в концевую канонерскую лодку. Та уже отплывала в море, на кормовой надстройке полыхал маленький костер от разрыва чугунной бомбы, совершенно бесполезной против брони, но способной сокрушить любые надстройки и поджечь шлюпки — дерево великолепно горит, что русский дуб, или японская сосна — огонь все пожирает.
— Тут весь 5-й броненосный отряд адмирала Катаоко. Броненосец «Чин-Иен», бывший китайский, а дальше него три крейсера типа «сима», один из них пушку главного калибра на корме имеет. Вон торчит, хорошо видна — как хвост из задницы!
Матусевич хорошо знал японские корабли не только по «Джейну» — эти ему довелось видеть воочию, и даже побывать на палубе некоторых, до начала войны, разумеется.
Броненосец «Чин-Йен» был построен в Германии двадцать лет тому назад, и был переименован японцами, когда стал их трофеем. Вооружение из четырех короткоствольных 305 мм орудий в башнях, которые расположены по бортам — крайне неудачно. И к ним уже японцами добавлены четыре новых шестидюймовых пушки Армстронга — на носу и корме, и по штуке на каждом борту. Забронирован корабль достаточно прилично, вот только броня железная, не чета той стальной, что на «Севастополе». Да и защищена толстыми плитами только цитадель по центру и башни, оконечности прикрыты лишь броневой палубой.
И по большому счету не противник русскому кораблю в схватке один на один — водоизмещение чуть больше семи тысяч тонн, по сути, броненосец береговой обороны. Хотя от «калеки» «Севастополя» может оторваться — ход у него в 14 узлов, не меньше.
Вторым во вражеской колонне шел «Хэйэн», броненосец береговой обороны, тоже трофей войны с китайцами. В носовой башне старое германское орудие 260 мм, по
