— Я прошу меня извинить, но, я не курю, поэтому находиться в прокуренном помещении мне тяжело. И вообще, у меня был тяжелый день. Всем спокойной ночи.
Мужское общество, не привыкшее к таким требованиям, удивленно на меня посмотрели, под их взглядами я и удалился. В Москву прибыли ночью, но, вместо того, чтобы разъехаться досыпать, меня повезли в Кремль. Там еще пришлось немного посидеть в прокуренном помещении у секретаря Сталина Поскребышева, затем меня принял Сталин. В этот раз он не курил, порывался пару раз схватить трубку, но, не разжигал ее. Пришлось сказать, что одного курящего человека в большой комнате я переживу. У Сталина на столе лежало мое личное дело. Я прочел надпись на нем, со зрением у меня все отлично. Значит, речь пойдет о каком‑то назначении. Просто так ЛД на столах не валяются. Пока речь идет обо 'мне', о 'родителях', о проведенных трех операциях, положении на фронте и делах в дивизии. Сталин пытается составить представление обо мне и совместить что‑то с чем‑то. Так сказать, создать психологический портрет. Пока разговор шел обо мне, рассказываю те эпизоды, которые 'помню' от Сашки, она еще и подсказывать пытается, пару раз покраснел, так как пришлось умерять сашкину болтливость, с мыслей сбивала. Наконец, от общих слов перешли к делу.
— Наши союзники хотят видеть Вас в Америке с большой пропагандистской программой, с целью собрать для нас большую сумму в помощь Красной Армии. Они просили прислать представительную делегацию лучших советских воинов. Их провезут по Америке с благотворительными целями. Они расскажут о борьбе советского народа с немецко — фашистскими захватчиками, с их помощью будут собраны средства в фонд Красной Армии.
— Мне кажется, товарищ Сталин, что это приглашение напрямую связано с недавним посещением нашей дивизии генералом Арнольдом. Не знаю, как сейчас, но раньше он возглавлял направление самолетостроения в американской армии. Скорее всего, меня включили в список совсем недавно. Так?
— Так, об этом заговорили неделю назад.
— В этом случае, мне лучше не ехать. Пусть едет Раскова, как бывший начПО дивизии.
— Я ожидал от Вас примерно такого ответа, но, не сказать об этом предложении я не мог. Раскова — нет, не поедет. Списки утверждают очень влиятельные люди в Америке. А так, мы устроим Вам встречу с американской стороной, и Вы сами скажете о том, что обстоятельства не позволяют Вам выехать в Америку. Ну, и, теперь о главном. Вы опробовали новый истребитель 'И-185'? Мне передали, что комбинированный прицел на нем разработан с Вашей помощью.
— Нет, товарищ Сталин, я на нем не летала. Рекомендацию поставить на него прицел ПБП-1 и совместить его с АСП-1, я, действительно, давала, но лично участия в разработке не принимала. Даже не в курсе: получилось ли что‑нибудь или нет.
— Получилось, и летчики очень хвалят эту машину и обзор из нее. Как и сам гиростабилизированный прицел с вычислителем. Товарищ Лаврентьев закончил свои разработки, и всеракурсный вычислитель уже стоит на потоке в Уфе и Ленинграде. Он мне сказал, что в Ваших письмах было упоминание о том, что с его помощью можно централизованно управлять оборонительным оружием бомбардировщика.
— И наступательным, тоже. Для повышения точности горизонтального бомбометания.
— Да, товарищ Лаврентьев заканчивает работу над бомбардировочным прицелом ОПБ-11Р, совмещенным с РЛС 'Кобальт'. Мы объявили конкурс на создание дальнего бомбардировщика, способного достигнуть Америки и вернуться обратно. По некоторым сведениям, там готовят новое оружие, сверхмощную бомбу, с помощью которой американцы хотят запугать весь мир. Сведения получены из очень надежных источников, и соответствующая программа развернута и у нас. Понимая угрозу, которую несет Советскому Союзу излишняя милитаризация Америки, мы решили иметь на вооружении Красной Армии машины, способные достигнуть Америки, пусть даже, с аэродромов подскока. Кроме того, товарищ Метлицкая, требуется самолет — истребитель сопровождения, способный летать на большие расстояния, и тем не менее вести бой с обычными машинами.
— Товарищ Сталин, достичь Америки и вернуться можно, но для этого требуются 'летающие танкеры'. Кроме самого бомбардировщика, должны быть машины, обладающие такой же скоростью, но вместо бомб, они должны брать топливо, и передавать его в воздухе.
— А как это сделать?
— Проще всего: из крыла в крыло. Бомбардировщик выпускает из крыла заправочный шланг, и идет на автопилоте, танкер подходит, крылом ловит шланг, и проходит чуть вперед, шланг поворачивается, и соединяется с отверстием в крыле танкера. После соединения, танкер начинает передачу топлива. Затем приотстает, заправочная головка проворачивается, и появляется возможность освободиться от шланга.
— Мне говорили, что танкеру эти маневры будет делать тяжело, что летчик бомбардировщика должен выполнять эти маневры.
— Ни в коем случае! Обучить 50–100 летчиков выполнять эти маневры проще, чем всех летчиков заставлять делать такую работу.
— Нам бы хотелось, чтобы Вы курировали работы по созданию такой машины. И бомбардировщика, и танкера, и самолета сопровождения. Насколько я понимаю, он, тоже, должен иметь возможность дозаправляться в воздухе.
— Это было бы идеально, если бы его конструкция позволяла это делать, но, в этом случае, маневры по заправке должен делать истребитель. И, товарищ Сталин, поршневые двигатели подошли вплотную к своему пределу мощности. Чтобы не отстать, требуется развивать турбореактивные двигатели. Был такой конструктор Люлька в Ленинграде, он предлагал сделать такой двигатель двухконтурным, мне кажется, что эта конструкция имеет самую большую вероятность добиться успеха, так как позволяет уверенно охлаждать поверхности камеры сгорания, турбины и сопла.
— Люлька? — Сталин пролистал блокнот, — Он сейчас на тридцать шестом заводе в Новосибирске, недавно писал мне письмо об этом. Вам он тоже писал?
— Я же не товарищ Сталин! — улыбнулся я, — Нет, товарищ Люлька мне не писал, я просто знаю этот патент.
— Понятно! — ответил Сталин, делая отметку в блокноте. — Тогда, мы попробуем соединить Вас с ним. Еще один вопрос остается. Это касается конструкторского бюро товарища Поликарпова. Он сильно болеет, а вам понадобятся конструкторы. Мы официально передадим это бюро Вам. Тем более, что вы — соседи. Так что, Александра Петровна, заняться И-185 Вам, все‑таки, придется.
Разговор он провел блестяще! У меня не было ни малейшей возможности вывернуться, отбрехаться от его предложения. Так как вел себя тихо и без обычных 'закидонов', то вышел я из кабинета, держа в руках генеральские погоны. В тот же день получил вторую звезду Соц. Труда, за 'метлу' и БРЛО, и третью ГСС по итогам весенне — летних операций. В общем, обласкан и наделен, с дивизии меня, правда, сняли. Да еще столкнули с Новиковым, назначив Представителем Ставки при НКАП. Любит товарищ Сталин создавать конфликтные ситуации в коллективах. Мне выделили неплохой домик недалеко от ВДНХ, в лесочке. Он обнесен забором, и его охраняет НКВД, что‑то вроде тюрьмы, но жутко комфортабельной. Езжу я теперь на 'Паккарде' бронированном, после подписания соответствующих бумаг и задушевной беседы с самим 'лучшим менеджером Сталина', которому я не сильно понравился, и он сделал мне замечание по поводу моей прически.
