— Всё.
— Всё?…
— А что именно вас интересует?
Коршунов давно привык к самоуверенной хвастливости гения и спокойно делил его заявления пополам.
— Опасно ли присутствовать на его демонстрации?
Альтшуллер посмотрел в потолок, крутанулся в своём кресле и хрустнул длинными пальцами.
— Пожалуй, да. Чрезвычайно опасно. Испытания этой пакости чреваты непредсказуемыми побочными эффектами.
— Ага…
— Назовём их условно окнами. Допустим, вы направляете излучатель на какой-то объект, группу людей. А где-то рядом в образовавшееся окно влетает воробей… и попадает в другое измерение. Исчезает.
— Воробей?
— Воробей или человек.
— Значит, это может быть опасным и для человека?
— Вы поразительно догадливы.
— На каком расстоянии от прибора?
— Зависит от мощности. Насколько я понимаю, Карклин намерен продемонстрировать спутниковый излучатель.
— Да, кажется, он говорил именно об этом.
— Десять-пятнадцать километров.
— Это означает, что каждый из тех, кто будет присутствовать на демонстрации, может… пострадать?
— Несомненно. Однако вероятность невелика. Всё равно как перейти поле, на котором две-три минные растяжки.
— Чёрт!
— Согласен.
— Карклин — авантюрист.
— Несомненно.
— Но зачем он так спешит?
— Он боится «Оружия Сдерживания».
— Мы все боимся.
— Этой затеей он хочет дать Президенту уверенность, что мир уже под контролем.
— Это разумно. Но он плохо знает Президента. Старикан не успокоится до тех пор, пока не получит свою реакцию.
— Теоретически я смоделировал реакцию два года назад, когда работал у Карклина.
— Вывод однозначен?
— Будет конец света.
— Чёрт! Чёрт! И ведь этого никак не вбить в голову старому ослу!
— У него нет чувства самосохранения?
— Это очень трудно понять, Михаил Оттович.
— И всё таки?
— Во-первых, ему в ухо дышит Рубцов.
— Простите, не понял?…
— Рубцов, его новый референт. Этот юноша тяжело болен. Ему осталось жить два, от силы три года, и он это знает.
— А во-вторых?
— Во-вторых, сам Президент психически неуравновешен. Рубцов этим пользуется и подначивает Президента делать Бомбу.
— Вы произнесли это слово как женское имя.
— Так они и говорят.
— Вы подслушиваете?
— Я прослушиваю подготовленную для меня нарезку.
— По крайней мере, это объясняет ситуацию.
Коршунов достал сигареты, оба закурили и помолчали.
— У тебя есть идея?
— Пустите меня в Сеть, и я подумаю, что можно сделать.
— Ты сумеешь взломать коды ВПК?
— Чем чёрт не шутит.
— Допустим. Что дальше?
— Я подумаю.
Безумие
В субботу четверо членов Политбюро, во главе с Президентом, собрались на ближайшем испытательном полигоне ВПК. Погода для загородной поездки выдалась благоприятной: в меру прохладно и солнечно. Ночью прошёл дождь, воздух был чист и прозрачен.
Оставив чёрные бронированные лимузины на дороге, маршалы и генералиссимус направились к пункту наблюдения. Сказавшийся больным Коршунов не приехал.
Карклин шагал впереди, давая на ходу обрывочные объяснения. Выпивший водки Архаров умильно смотрел на повылезавшие из земли то там, то здесь крепыши-грибочки. На его лице всегда блестел игрушечный румянец.
Змий курил папиросу и смотрел себе под ноги. Рубцов семенил за ним с озабоченным видом; в левой руке он держал портфель, на плече болталась видеокамера.
Коренной шёл позади всех. Крестьянское чутьё подсказывало ему недоброе. Неявка Коршунова окончательно испортила настроение.
Поднялись на пригорок, поросший травой и редким кустарником. На дощатом настиле полукругом стоял десяток кожаных кресел. Перед каждым была закреплена на штативе двадцатикратная оптическая стереотруба. За пультом сидел оператор, молодой человек с погонами старшего лейтенанта. За пригорком, на подветренной стороне, дымилась походная кухня.
Карклин предложил всем рассаживаться. Солдаты в белоснежных халатах, надетых поверх формы, принялись разносить чай и кофе.
В поле стояло куполообразное решётчатое сооружение — наподобие тех, которые ставят в цирке для аттракционов с хищниками. Чистота воздуха и качество оптики позволяли разглядеть под куполом каждую травинку.
— Спутник над нами, Владилен Каземирович. — доложил Карклин. — Прикажете начинать?
Змий, распарившийся четырьмя стаканами чая, вытер лоб и шею платком. Затем, вопросительно подняв брови, покосился на своего референта.
— Можно начинать, — прошептал Рубцов, вытянув подбородок в сторону президентского уха. Из уха торчал пучок волос.
— Начинайте! — махнул рукой Президент.
Карклин снял трубку полевого телефона и скомандовал:
— Грузите людей.
Зрители прильнули к окулярам.
Возле решётчатого купола остановилась машина, из крытого кузова начали выпрыгивать люди — мужчины, женщины и дети. Подталкивая стволами автоматов, их загоняли в клетку.
— Как видите, контингент представлен всеми возрастными категориями, — давал пояснения Карклин. — Это преступники, приговорённые к высшей мере. Вот эта девочка, видите, с розовым бантиком, лет десяти, — она застрелила офицера НКВД.
— Что вы говорите! — воскликнул Змий. — Куда же смотрели её родители?
— Родители, маленький брат — все они были замешаны в государственном преступлении. Девочка украла пистолет и открыла беспорядочную стрельбу.
— Ай-ай-ай! Такая молоденькая девочка, а уже столько злобы и жестокости. Чего бы ещё она могла натворить, дай мы ей немного подрасти…
Солдаты захлопнули дверцу клетки, навесили замок и запрыгнули в кузов. Машина рванула с места и вскоре исчезла из поля зрения.
— С чего начнём, Владилен Каземирович? — поинтересовался Карклин.
— А что, ты говорил, оно может?…
— Имеется восемь основных поведенческих установок, также несколько десятков вспомогательных.
— Давай основные, а не то до вечера не управимся.
— В каком порядке желаете?
— А у тебя как записано?
— «Страх», «Безволие», «Радость», «Секс», «Агрессия», «Сон», «Полная потеря памяти», «Буйное помешательство».
— Ну, вот, примерно так и действуй…
Карклин поднял бинокль и всмотрелся в лица подопытных. Похоже, всех их арестовали совсем недавно — выглядят чисто и опрятно. Для проведения полноценного эксперимента необходимы люди с нормальной психикой. Человек десять мужчин и три женщины среднего призывного возраста, несколько пожилых, мальчик и девочка лет десяти и женщина с грудным ребёнком.
