– Да, вроде бы всё совпадает… – пробормотал Лукашин. – Ладно, можете его забирать, я с ним закончил.
– А протокол подписать? – пошутил я.
– Игорь, не ерничай! – рассмеялся особист. – Забирай свои стволы, магазины и патроны вон в том ящике в углу.
Я неторопливо опоясался, поправил ножны. Достал из упомянутого ящика магазины к пистолетам и винтовке, зарядил оружие. «Парабеллум» убрал в кобуру, «Астру» сунул в карман, «АВС» перекинул через плечо. Что еще забыл?
– Товарищ бригкомиссар! А мои документы?
– Точно! – Лукашин хлопнул себя по лбу. – Вот они, забирай! И это… желаю удачи, товарищ Глейман!
– Спасибо! – Я крепко пожал протянутую руку комиссара. – И вам удачи!
На улице нас ждала машина – нечто мною до сих пор невиданное: длинный черный лимузин, явно несоветский – на капоте красовался серебряный лебедь с изогнутой шеей. Это еще что за шедевр автомобилестроения? Я даже остановился, чтобы внимательно рассмотреть машину.
– Нравится? – с чувством гордости спросил Петя. – Это «Паккард». Личная машина начальника Республиканского управления госбезопасности! Видишь, как тебя ценят, пионер?!
– Я подозреваю, что в другую машину ты бы, Петя, и не поместился!
– Отож!.. – хмыкнул Валуев. – Не в полуторке же мне трястись! А у этого такой мягкий ход – ни одной колдобины не чувствуешь! Давай садись, ехать пора, стемнеет часа через два!
Я залез на заднее сиденье, мгновенно утонув, как в пуховой перине, в объятиях мягкого кожаного сиденья. Н-да, тут явно не поролон под обивкой, а какой-нибудь конский волос. Валуев уселся рядом с водителем. Первый раз после переноса я не услышал при запуске двигателя визгливых ноток – американский мотор рычал мощно и солидно.
– Слышь, пионер! – Петя повернулся ко мне: – Нам почти час ехать. Если хочешь – подремли. Приспичит по нужде – скажи заранее, не терпи.
– А если немцы опять нападут? Я уже как-то привык – всякий раз, когда куда-то еду, они нападают…
– Если на нас нападут – я тебя разбужу! – улыбнулся Валуев. – Давай, Василич, трогай!
И Василич тронул. Я даже не заметил начало движения – просто дома вдруг поплыли мимо меня с нарастающей скоростью. Петя не обманул – подвеска оказалась мягкой – тяжелый лимузин буквально парил над дорогой. О наличии буераков свидетельствовало лишь легкое покачивание кузова. Оно убаюкивало, и минут через пять я начал отчетливо клевать носом. Решив, что нет смысла бороться со сном, раз на страже бдит такой опытный боец, как Петя, поудобнее пристраиваю винтовку и кобуру, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Засыпаю почти мгновенно. Последней мыслью, проскочившей в голове, было: «Не дай бог опять…»
Видимо, лимит неприятностей исчерпался – до точки назначения мы добрались без происшествий. Проснулся я не от выстрелов, а от тишины. В машине никого не было, за окнами сгущались летние сумерки. Осторожно выбравшись из лимузина, оглядываюсь по сторонам, на всякий случай держа «АВС» наготове. Но вокруг удивительно спокойно: «Паккард» стоит возле длинного двухэтажного здания с надписью на фронтоне «Киев», а чуть ниже и более мелкими буквами – «Аэропорт». Добрался все-таки… Не по воздуху, так по земле.
Где-то в полукилометре от аэровокзала стояли транспортные самолеты, похожие на виденные мной в военной хронике «Дугласы». А чуть дальше виднелись целые ряды явно военных машин – двухмоторных бомбардировщиков, истребителей, еще каких-то небольших самолетов. И совсем на пределе видимости угадывались настоящие гиганты – четырехмоторные, утыканные стволами пулеметов. Особого оживления на летном поле не наблюдалось – возле техники возилось два десятка человек. Видимо, все полеты на сегодня уже закончились.
Ни одно окно аэровокзала не светилось, но, приглядевшись, я догадался, что изнутри они завешены плотными шторами – соблюдалась светомаскировка. Постояв пару минут возле автомобиля в раздумьях куда идти, решаю прогуляться за угол здания, чтобы справить малую нужду. Но не успел я отойти от «Паккарда» и на десять шагов, как из густой вечерней тени у стены выступила фигура с винтовкой.
– Стой! – сказал часовой. – Туда нельзя!
– А куда можно?
Красноармеец пожал плечами и отступил в тень, практически сразу став невидимым.
Я тоже пожал плечами и вернулся к лимузину, решив подождать – рано или поздно обо мне вспомнят. И точно, через пару минут от центрального входа в аэровокзал ко мне подошел незнакомый пожилой дядька в выцветшей гимнастерке с «голыми» петлицами рядового.
– Проснулся уже? – участливо спросил боец.
– Да! – я малость оторопел.
И только когда красноармеец открыл левую переднюю дверцу лимузина и нырнул внутрь, я догадался, что это водитель, названный Валуевым «Василичем». Поковырявшись полминуты в салоне, Василич вылез и сказал:
– Мы уже полчаса назад приехали, а Петька не велел тебя будить. Мол, умаялся парень, пусть отдохнет.
– А где он сам? В смысле? Где сержант Валуев?
– Там! – Василич показал пальцем на здание аэровокзала.
Содержательный ответ, ничего не добавить… И что мне делать? Снова ждать?
– Мне его самому искать, или он выйдет?
– Не знаю, парень, не знаю, – качнул головой Василич. – Я простой шо́фер, кто же мне чего скажет!
Хм, простой шоферюга… Личный водитель САМОГО начальника Республиканского управления не может быть ПРОСТЫМ! Хотя в принципе это ситуацию не меняет – мне сейчас без разницы, действительно ли Василич не владеет необходимой информацией или по каким-то причинам косит под дурачка… Ладно, подожду. Вот только мочевой пузырь настойчиво требует освобождения. Остается только пожалеть, что я не собачка, могущая задрать ножку где угодно. Терпи, Игорек!
В таком состоянии меня и застал Валуев – практически уже подпрыгивающего на месте от нетерпения. Сразу сообразив, в чем дело, Петр рассмеялся:
– Что, пионер, припекло?
– Издеваешься?
– Пойдем, покажу тебе место для культурного отдыха, – развеселился сержант.
Мы быстро пошли к центральному входу. Я с трудом уговаривал себя не бежать вприпрыжку. Возле дверей дежурил еще один часовой. Впрочем, обошлось без пароля и проверки документов. Видимо, Валуева здесь уже знали в лицо. Данное нарушение Устава караульной службы играло мне на руку: ожидать еще хотя бы пару минут – настоящая катастрофа!
Сразу за дверью находился большой зал, в мирное время служащий накопителем перед посадкой. Сейчас здесь стояли койки и деревянные нары, на которых сидело и лежало почти двести человек. Почти у всех военных были голубые петлицы. В воздухе висел густой запах немытых человеческих тел и нестираных портянок. Петр, схватив меня за руку, решительно двинулся через этот лабиринт к боковому проходу, ловко маневрируя между отдыхающими военными.
