- Не платить пять копеек? У него нет пяти копеек? - не поверил Фридрих.
- Есть, конечно. Не платить законную цену за законные услуги - это и есть русский харак... - он не договорил: к ящику притиснулся здоровенный бугай разбойного вида, и, отпихнув тщедушного Лемке, бросил в щель автомата какую-то железку, отдалённо напоминающую монету. Автомат обиженно заурчал и выплюнул дрянь в лоток. Тогда бугай с досады стукнул по ящику кулаком. Железный ящик глухо звякнул, но и только. Бугай злобно зашипел, как кот, подул на кулак и нырнул в толпу.
- Скоты, - выругался по-русски оперативник.
Власов, наконец, нашёл пятикопеечную монету, бросил её в щель и через секунду получил круглый пластмассовый жетон. Лемке проделал то же.
Они нырнули в длинный коридор, по которому тёк человеческий поток. Стены его были заклеены почти под самый верх рекламными плакатами, местами полусодранными или поцарапанными. Кое-где были намалёваны надписи, в основном замазанные краской. В тех местах, где бумажная каша была содрана до основы, проступал старый, исцарапанный, но породистый мрамор с остатками полировки.
Вдоль всего коридора стояли маленькие киоски, раскладные прилавки, столики и прочие торговые приспособления, лепящиеся к стенам, как пчелиные соты. Торговали чем попало: прилавки с журналами перемежались с расстеленными на полу газетами, на которых были разложены какие-то гайки или болты, в одном месте девушка продавала кактусы в маленьких пластмассовых горшочках.
Лемке потянул его за рукав, показывая на безногого в островерхой шапке. Он сидел на низенькой деревянной тележке и ловко загребал костылями, лавируя среди толпы. К коляске были привязаны три воздушных шарика, подёргивающиеся на ниточках.
Фридрих в недоумении посмотрел на расторопного калеку.
- Что это? Почему он не пользуется коляской? Или у него нет коляски? Куда смотрят социальные работники?
- Всё нормально, - Лемке ухмыльнулся. - Это попрошайка. Если бы он был в коляске, ему меньше подавали.
- Я думал, попрошайничество в России запрещено, - скривил губы Власов.
- Запрещено, конечно. Формально он мелкий торговец. Видите шарики? Это как бы товар. В случае неприятностей с полицией он их предъявит. А может, у него и другие товары есть, поинтереснее. Порнография, например.
У входных турникетов им опять пришлось ждать: половина вертушек не работала, к остальным стояли длинные хвосты. Прошло минуты три, прежде чем машина, проглотив жетон, освободила вертушку и Фридрих, наконец, прошёл внутрь, к спуску на посадочную платформу.
На спуске снова возникла толчея. Причиной тому была лужа, от которой разило дешёвым пивом. В середине валялись осколки бутылки. Все старались обойти лужу, видимо, не надеясь, что её когда-нибудь уберут.
Какая-то неопрятная женщина преклонных лет с ручной тележкой попёрлась прямо по луже, давя ногами хрустящие осколки стекла. За тележкой потянулся мокрый след. Люди неохотно расступались, давая дорогу напористой старухе.
Вниз вела широкая лестница. На ступеньках торговали. Правда, то была уже совсем мелочная торговля. Две тётки с раскрытыми колёсными сумками лихо распродавали сомнительного вида консервные банки без этикеток.
Как ни странно, посадочная платформа производила не столь уж неприятное впечатление, по крайней мере с архитектурной точки зрения. Гнутые колонны, расширяющиеся кверху, можно было даже назвать изящными. На некоторых даже сохранились следы мраморной облицовки, а белёные верха были относительно чистыми. Правда, вид сильно портили рекламные щиты, привешенные к потолку на тонких тросиках и раскачивающиеся в потоках воздуха.
Из общей картинки резко выбивалась одна деталь: металлический барьер, отделяющий платформу от путей. Барьер состоял из секций, разделённых на две половинки. По прибытию поезда они открывались, превращаясь в воротца.
Фридрих знал, что при большевиках - станция была построена в тридцать восьмом году - открытые пути ничем не отделялись от платформы. Заборчики были сделаны позже, когда травматизм и смертность из-за падений на пути достигли критической отметки. Однако, решил Власов, можно было бы всё-таки сделать это полезное защитное сооружение более изящным и хоть сколько-нибудь соответствующим облику станции. Впрочем, похоже, что архитектурные изыски в данном случае никого не интересовали.
Он в очередной раз отметил разницу между теоретическим знанием предмета и личными впечатлениями о нём же. В принципе, о московской подземке он знал почти всё, что нужно знать аналитику. Ему был хорошо знаком и внешний вид станций - по фотографиям, фильмам, видеозаписям, в том числе и сделанным в оперативных надобностях. Но никакие фотографии и записи не заменяли впечатлений от попрошайки на тележке, или от типа, ломившегося навстречу толпе. Или от запаха пивной лужи.
Первый поезд подошёл где-то через минуту. При его появлении вдоль барьера раздались громкие металлические щелчки: это раскрывались секции. Через минуту они уже были открыты настежь - как раз когда открылись двери поезда и оттуда повалила толпа. Кого-то из ожидающих зашибло створкой. Пострадавший матерился.
Фридрих решил не лезть в этот поезд: слишком уж плотной была толпа. Пришлось переждать.
Когда народ схлынул, Власов заметил, что каждую колонну охватывает нечто вроде деревянной скамеечки, правда, очень грязной и изрезанной. Он нашёл местечко, показавшееся ему относительно чистым, достал пакет с большими салфетками без увлажнителя, разложил две на краешке и осторожно присел.
Лемке плюхнулся рядом, не задумываясь о гигиене.
- Тут можно поесть, - сказал он. - На том сходе, - он махнул рукой в сторону, противоположную той, откуда они пришли, - жарят пирожки. Что они туда пихают, лучше не думать... но есть можно, я пробовал и вроде бы не отравился. Зато очень дёшево, - полуизвиняющимся тоном добавил он. - Это не Тверская.
- Да уж вижу, что не Тверская, - усмехнулся Власов. - Но вы же не предлагаете мне попробовать эту отраву?
- Нет, что вы, шеф. Я просто хотел перекусить...
Власов усмехнулся.
- Прижимистость не доведёт вас до добра, Ханс. Вам эти пирожки кажутся вкусными, несмотря на их, так сказать, происхождение?
- Ничего так, - признался Лемке. - Съедобно.
- Забавно. Вы тут живёте довольно долго, а я знаю обстановку только по рабочим документам. Но, оказывается, некоторые детали я знаю лучше, чем вы. Мне попадался один отчёт, где упоминалась эта проблема... В России нет закона против пищевых добавок. Точнее, его принятие было заблокировано лоббистами от сельского хозяйства. В результате чего во все эти пирожки пихают химические добавки для улучшения вкуса. Например, глютамат натрия.
