Перед ним лежал, сверкая, как драгоценный камень, Город.
«Неужели я вернулся? — задавал сам себе вопрос Сайлас. — Но как?! Челнок остался под стенами этого чертова русского города, где мне чуть не переломали ребра и не оторвали голову… Или это опять Эллина? Или это бред, а я на самом деле лежу на окровавленной лавке под кнутом палача?» Он крепко зажмурился, но когда открыл глаза, Город никуда не делся, он по-прежнему вызывающе сверкал в лучах заходящего солнца. Как помешанный, Бонсайт двинулся вперед, не отрывая взгляда от блеска зеленого с рыжиной стекла.
Он долго шагал на негнущихся ногах, боясь моргнуть, боясь, что тогда чудное видение исчезнет. Неожиданно он споткнулся и, скатившись по склону, упал на дно небольшой ложбинки, по которой тек ручеек с чистейшей родниковой водой. Холодная вода привела Сайласа в чувство. Он старательно умылся, напился воды, такой холодной, что заломило зубы, и решил подняться на склон, чтобы подыскать место для ночлега. Над головой уже начали проявляться крупные звезды. Стараясь не думать о голоде и ломоте во всем теле, Бонсайт пытался придумать хоть одну мало-мальски приемлемую версию о том, как он смог опять оказаться в будущем. Но голова на все попытки отзывалась только болью и головокружением. Он уже почти добрался до верха, как, подняв глаза, увидел две фигуры на конях, чернеющие на фоне закатного неба. «А вот и всадники», — подумал лорд и расхохотался, как сумасшедший.
Он все еще смеялся, когда добрался до самых копыт переступающих на месте лошадей. Сайлас поднял голову и в затухающем свете разглядел мрачные, суровые лица всадников.
— А вот и я, ребята, — истерически прохихикал он. — Не ждали?
Всадники промолчали в ответ на его ерническую выходку.
— Опять какой-нибудь владетель всех окрестных земель? — продолжал веселиться Бонсайт. — Или инопланетяне?
При слове «инопланетяне» всадники заметно вздрогнули.
— Что ты знаешь о чужаках? — спросил один из них. Его голос был такого странного тембра и свойства, как будто человек говорил очень редко, мало и только в случае крайней необходимости. Голос казался заржавленным.
— Всё! — радостно заявил Бонсайт, истерика не отпускала его. — Мы с ними просто не разлей вода! Куда я, туда и они, куда они, туда и я!
— Что ты здесь делаешь? — спросил второй из всадников, его голос также звучал со скрежетом.
— Понятия не имею! — отозвался Сайлас. — Я даже не знаю, где я нахожусь. Даже не знаю, нахожусь ли! Вот вы мне и объясните, где я и что здесь делаю.
— Может, он вышел из Города? — спросил один из мрачных людей на конях другого.
— Ты знаешь, что из Города никто не может выйти, — сказал второй.
— Я слышал, что когда-то давно один человек прошел через Город и вышел из него.
— А это я и был, — заплетающимся языком заявил лорд, чувствуя, как рассудок оставляет его. — Давно-о-о…
Всадники с подозрением посмотрели на лорда.
— Отвезем его, — наконец решил один. — Пусть с ним там разбираются.
— Поехали! — сказал второй, подхватывая Сайласа, когда тот уже был готов свалиться в траву, как мешок с картошкой. Последнее, что он запомнил, были сильные руки, поднимающие его на коня, и жесткость луки седла под боком.
Заночевали они в чистом поле, где всадники умело развели костер, практически не дающий дыма, который мог выдать их неизвестным врагам. Сайласа связали и усадили поближе к огню, ночь обещала быть холодной. Развязали его лишь однажды, когда старший из его сторожей поделил на всех какую-то недавно пойманную и зажаренную тут же на костре дичь. Лорд, который последний раз ел в гостях у «доброжелательного» Шуйского, поужинал с завидным аппетитом. В остальном он чувствовал себя предельно уставшим и больным. Он попытался заговорить со своими спутниками, но они как будто не слышали его. Оставив эти бесплодные попытки, Бонсайт свернулся калачиком в оранжевом от света костра круге и уснул. Проснулся он от непочтительного толчка в ребра. Один из всадников протянул ему кружку горячего кофе и кусок хлеба с холодным вчерашним мясом. После завтрака они опять отправились в путь.
Дорога шла полями, прежних лесов нигде не было видно. Зато Сайлас успел заметить яркое свечение, которое исходило от Городов, подобных первому. Засомневавшись в том, что он правильно понял то, что видит, Бонсайт обратился к старшему всаднику:
— Это все Города? Я не ошибся?
— А то ты не знаешь, — хмуро усмехнулся тот. — Это все проклятые инопланетные Города, где люди исчезают бесследно. Говорят, что чужакам нужна жизненная энергия этих несчастных. Хотя что я тебе рассказываю. Ты же, наверно, и сам из этих. Конечно, не сам чужак, того мы никогда бы не взяли голыми руками. Но ты и не наш. А значит, ты один из мерзких прихвостней чужаков, которых столько развелось в последнее время.
— Скажи, чем они тебя купили? — вступил в разговор другой всадник. — Деньги, власть, женщина? Что они пообещали тебе взамен предательства своей расы, своего вида? А?
— Ничего они мне не обещали, — устало возразил Бонсайт. — Я, наоборот, пытался им помешать, прыгая из одного времени в другое, как блоха… Надеюсь, вы везете меня к своему начальству и они не инопланетяне.
— Да ты! — задохнулся от ярости молодой парень, замахиваясь на Сайласа. — Чтобы я с этими тварями… Да я…
— Тише, Элвин, тише, — удержал его руку пожилой. — Отвезем его в Центр, там решат.
Дальнейший путь проходил в полном молчании, прерываемом только возмущенным бормотанием более юного всадника, который все никак не мог прийти в себя после оскорбительного подозрения Бонсайта, время от времени бросая яростные взгляды на последнего. На последнем отрезке пути лорду завязали глаза, причем молодой Элвин явно затянул повязку туже, чем следовало. Его куда-то везли, потом вели. В голове у Сайласа от насыщенности последних дней и усталости шумело. И в этой самой голове никак не укладывалось, каким образом он без Челнока смог переместиться и опять оказаться в будущем, которое, судя по всему, сильно изменилось за время его отсутствия.
Теперь Бонсайт стоял в неизвестном помещении и пытался угадать, кто эти люди, которые его сюда доставили, и чем они занимаются; какие планы вынашивает их неведомое начальство и кто такое это их начальство. Когда с него сняли повязку, он сначала крепко зажмурился, а потом, собрав волю в кулак, резко открыл глаза. Перед ним стоял немного постаревший, поседевший, украшенный немного большим количеством шрамов и еще более грозный, чем раньше, Чао Тай.
— Предводитель, — обратился к нему старший всадник, — мы нашли этого человека около Северного Города, он…
