Увы, внутри покои на первом этаже оказались совсем неинтересными. Меченый, видимо, не успел привести интерьер в надлежащий вид. Комнаты были полупустыми, обстановка самая примитивная. Планировка же была такой же бестолковой, как и все строение. Побродив по пустым комнатам, я поднялся на второй этаж. Здесь, судя по всему, были «апартаменты» хозяина.
Я заглянул в комнаты и обнаружил в одной из них собранную из клепок по принципу бочки ванну. Мало того, над ней висел бочонок с дырочками в днище! Не иначе, как Меченый пренебрег нормальной русской баней и пользовался ванной и душем!
Интерес к покойному у меня все возрастал, и я продолжил обследование странного жилища. Однако ничего любопытного больше не нашел.
— Никак, боярин, чего ищешь? — спросил меня из-за спины знакомый голос.
— Хоромы осматриваю, — ответил я старосте. — Здесь боярин жил?
— Здесь, — ответил мужик. — А вон там — спал, — добавил он с нажимом на последнем слове и указал на дверь, мимо которой я уже прошел, не заглянув в комнату.
— Покажи, — попросил я.
— Не могу, туда не велено входить.
— Мне все можно, — веско сказал я и вернулся к пропущенной светелке.
Староста, не возражая, двинулся вслед за мной, едва не дыша в спину. Его самого мучило любопытство. Дверь оказалась запертой. Никаких замков не ней не было.
— Может быть, кто-нибудь закрылся изнутри? — спросил я.
— Вроде некому, все во дворе… — почесал затылок староста. — Не иначе, как колдовство.
— Это точно, — подтвердил я и начал искать секретный запор.
Все, конечно, оказалось элементарно просто. Меченый применил дедовский способ запирать сараи. Внизу двери, в массиве, была просверлена дырка, в которую он вставил металлический штырь, точно входящий в отверстие в полу. Поднимать же его нужно было за веревку, конец которой находился на самом верху двери.
Мои «аналитические» способности произвели большое впечатление на старосту. От волнения, наблюдая за моими действиями, он почти не дышал. Разобравшись в запоре, я потянул за шнур и легко отворил дверь. Перед нами предстала большая комната с огромной кроватью и полом, сплошь устеленным коврами.
— Ни фига себе, вот это сексодром! — невольно воскликнул я.
Староста слов не понял, но смысл уловил.
— Лепота! — восхищенно сказал он, осматривая помещение. — Царские чертоги!
Я вошел внутрь. На «царские чертоги» спальня, конечно, не тянула, а вот на комнату эротомана-извращенца смахивала значительно больше. Меченый явно был неординарным бабником. Кровать была не меньше, чем два на три метра, и явно рассчитана на групповой секс.
Кроме того, все стены были завешены кандалами, плетками, веригами, черными рясами вперемежку с яркими тряпками и предметами непонятного назначения. К красном углу, вместо икон, помещалось чучело козлиной головы с выкрашенной в красный цвет бородой, а под ним — перевернутое вверх ногами деревянное распятие.
Повеяло чем-то давно знакомым. Было похоже, что я опять оказался в нужном месте в нужное время…
— А что это за женщины были заперты в доме? — спросил я.
— Эти-то, — пренебрежительно махнул рукой староста, — так, бояриновы соски.
— К-кто? — ошалело переспросил я.
— Девки бояриновы.
— Нет, ты их как-то по-другому назвал.
— Кого?
— Да женщин этих!
— Никак не называл, — удивился староста.
— Сосками ты их называл?
— Называл.
— А что такое соски?
— Бог его знает. Как боярин говорил, так и мы за ним следом.
— Ты велел боярина в дом перенести и раздеть?
— Велел.
— Перенесли его?
— Почем мне знать, может, перенесли, а может и нет.
— Иди, проверь и доложишь! И смотри у меня, начнешь баловать, не пощажу!
Неопределенная угроза подействовала. Староста с озабоченным видом удалился. Я же остался рассматривать «гнездо разврата». Было похоже, что судьба вновь свела меня с современником, забредшим в чужое время. Присмотревшись к аксессуарам и антуражу комнаты, я почувствовал, что попал в средневековый сексшоп. Судя по всему, резвился здесь Меченый по полной программе. Причем не просто так, а с мистически-религиозным уклоном.
Я подошел к козлиной голове. Чучело было сделано из рук вон плохо, мерзко пахло, шерсть на морде начала облезать, зато в глаза были вставлены два отполированных, черных, как ночь, куска агата.
— Боярин! Раздели! — позвал староста. Он вбежал в спальню, тяжело дыша с бледным лицом. — Правду говорили люди, что боярина Сатана пометил!
Я пошел вслед за ним, мы спустились на первый этаж, где в пустом зале но столе лежал убитый мной человек. У стен робко жались давешние плакальщицы. Две старухи обмывали тело. Стараясь не смотреть на глубокую рану на шее, я осмотрел тело Меченого. Вызывающие ужас дьявольские отметины меня нисколько не удивили. Я ожидал чего-то подобного: на плечах у самозваного боярина были самые обыкновенные татуировки.
— А он не Антихрист? — испуганно спросил староста.
— Дебил он закомплексованый, — непонятно для крестьян ответил я. — Как приготовите, можете хоронить.
— На кладбище или так зарыть?
— Можно и на кладбище, мертвые сраму не имут.
— Ну, если только ты велишь, — мало что поняв, уважительно сказал староста, окончательно признавая меня за начальника. — А с бабами что делать?
— Пусть идут наверх, я с ними поговорю.
То, что выделывал с несчастными женщинами извращенец, меня не интересовало, однако нужно было решить, что с ними делать дальше. Наложницы, повинуясь команде старосты, двинулись вслед за мной. Я нашел горенку с несколькими лавками, попросил женщин сесть, а сам остался стоять у окна. Теперь при нормальном освещении и спокойном состоянии мне удалось их рассмотреть. Вкус у Меченого был значительно лучше, чем можно было судить по его изыскам в архитектуре и дизайне. Все девушки были молоды и красивы.
— Ты как сюда попала? — спросил я кареглазую красотку с тонкими чертами лица.
— Тятя продал, — просто ответила она. — Кормиться было нечем, всему семейству погибель.
— А ты? — спросил я следующую красавицу с густыми льняными кудрями, еще всклоченными после недавней ритуальной скорби.
— Меня в холопки силой увезли от родных родителей. Боярин сказывал — за батюшкины долги.
— Понятно. Тебя тоже продали? — обратился я к очередной девушке.
— Нет, меня боярин у татар выменял. Они тятю зарезали, а нас всем семейством, с мамкой и братиками, в рабство гнали.
— Что же мне с вами делать? — задал я риторический вопрос.
— Оставь нас при себе, боярин-батюшка, — подсказала выход кареглазая девушка, — мы всему обучены, что скажешь, то и сделаем. И в цепях можем, и под поркой. Боярин покойный ко всему приучил.
