— Кобылы — нежные и ранимые животные, между прочим. — спокойно возразил девчонке. — А у властительного сынка есть кое-какой опыт в подобных деликатных делах.
— Ну прости, — выдавила из себя Дара. — Я нервничаю.
— А я не обижаюсь.
Сильвэй наподдал Даре головой под зад, отчего девчонка покачнулась. Видимо, кош не был настолько великодушен.
— Ну хорошо, хорошо! Вы опытные, а я так себе! Пригрела змею на груди: теперь придётся воевать с двумя занудами!
Сильвэй возмущенно рявкнул, Дара почесала кота за ухом. Тяпка жалобно взвизгнула — встревоженно звякнули мимеи, вздрогнуло факельное пламя.
— Ох, ёлки-палки… — Дарина рука тут же опустилась на скрученный в потугах бок рядом с ладонью Геллана. Пальцы пригладили мягкую шерстку. Она гладила животное снова и снова, пока один за одним не начали появляться на свет маленькие розовые комочки.
— Они похожи на мышат… или крысят…
Сильвэй деловито засунул нос в гнездо и заинтересованно принюхался.
— Брысь отсюда! — взревела Дара и погрозила коту пальцем. — Попробуй только тронуть — я надеру тебе уши и задницу!
— Он… не тронет. Понимает. — тихо сказал Геллан и улыбнулся: кош и впрямь стал его частью. — Ему просто любопытно. Он вообще… любознательный, оказывается.
— Видишь, а ты кочевряжился, — просияла Дара и принялась считать маленьких мерцателей.
Она считала и сбивалась со счета. Красная, вспотевшая, взлохмаченная. Ему не было нужды сидеть рядом, плечом к плечу, но он сидел, зная, что нужен девчонке.
— Четырнадцать! — торжественно объявила она, нервно засмеялась и вытерла мокрый лоб об его плащ. — Как думаешь, это всё?…
Тяпка зашевелилась, напряглась и… зашлась в судорогах. Дара вскрикнула и беспомощно посмотрела на Геллана. Он придержал её руки.
— Тише. Не бойся.
— Она умирает, да?..
— Тише, всё хорошо. Она… сбрасывает шкуру.
Глаза Дары стали огромными.
— Ты же говорил, они умирают, когда?.. — голос осёкся до шёпота.
— Когда напуганы.
— Думаешь, она не напугана? — взвилась Дара. — После такого-то?!
— Думаю, она мать. И не может умереть, когда её ждут маленькие мерцатели.
Пока они спорили, Тяпка благополучно избавилась от радужной шкуры, сравнялась в цвете со своими детками, деловито облизала каждый комочек, перетянула малышей на радужную перину и, облегченно вздохнув, блаженно вытянулась. Маленькие мерцатели, потыкавшись, прилипли к её боку.
Дара натаскала ветки мимей прямо в домик, наполнила до краёв миску водой.
— Теперь у нас пятнадцать мерцателей. Целое стадо.
«Если все выживут», — хотелось сказать ему, но он промолчал: уж слишком радостно сияли Дарины глаза. Сильвэй скучающе сидел рядом и вылизывал лапу.
— Может, теперь мы отправимся спать?
Дара пихнула его в бок локтем.
— Нет, ты зануда! Неужели не рад хоть немножко, хоть капельку?
— Я рад, — спокойно сказал он, поднимаясь с колен. — Месяц назад я бы осмеял любого, кто сказал бы, что у меня в саду поселятся мерцатели.
— А теперь?..
— А теперь мир стал полон чудес, и не хочется, чтобы они исчезали.
Дара понимающе хмыкнула:
— Боишься сглазить. Вроде как, чем меньше говоришь об этом, тем лучше.
Геллан кивнул и освободил из цепких мимеиных завитушек факел.
— Да. Пойдём. Надо поспать.
Дара вздохнула, посмотрела на Тяпку. Мерцательная розовая мама щурилась, урурукала, а малыши довольно попискивали, причмокивая молоко…
Сильвэй боднул большой головой девчонку в ногу.
— Иду я, иду, — проворчала Дара и нехотя поплелась за Гелланом вслед.
Глава 41
Секрет Дирмарра. Дара
После нервной встряски мне не спалось. Я честно считала слонов до тысячи, кувыркала подушку на разные стороны, то сбрасывала, то натягивала до ушей одеяло. Ничего не помогало. Счастливый Геллан: нервы у него, как канаты, спит небось в обнимку с Сильвэем. Я не поняла: завидую или злюсь.
На какой-то миг забылась, и привиделся мне берег озера с несчастным дракоящером. Ярко так, сочно, красочно, со всеми деталями и подробностями. Видение садануло по нервам, я подскочила и поняла: всё, досвидос, надо бежать из замка подальше.
За окном серело. Я наскоро поплескалась в ванной, натянула одёжки — и выскользнула ящерицей на волю. Воля встретила меня пушистым инеем и тишиной. Ушан обрадовался, но делал вид, что недоволен ранним подъёмом.
— Не выделывайся, дружок, — оптимистично сказала я, — нас ждут великие дела!
Ушан повздыхал, позакатывал глаза, слопал подсунутый под морду кусок хлеба и смирился со своей печальной долей.
Ехали мы не спеша, любуясь сонным небом, что светилось мягкими перьями облаков… Туман кутал в плотный кокон горы и приближающуюся долину. Ушан пытался свернуть к поселению, но я твёрдо одёрнула его:
— К озеру. Мы едем к озеру.
Осёл покосился на меня, но возражать не стал. Впрочем, потакать особо тоже не удосужился: заишачился, как и в прошлый раз, на том же месте.
— Помню, помню. Ты боишься его до визгу. Поскучай тут, а я навещу нашего драконистого друга. Ладно, моего друга. Не надо смотреть на меня, словно я отрастила вторую голову.
Спускаясь к берегу, я вдруг поняла, что разговаривать с животными становится привычкой. Дожилась.
Он ждал меня. Сидел по-собачьи, нахохлившийся, серо-буро-поцарапанный, и пялился на озеро, делая вид, что вышел подумать, помечтать. И нет ему дела до природы, погоды и наглой девчонки в штанах. Что заставило меня припереться сюда ни свет ни заря — тоже вопрос. Но сегодня я не боялась грозного Дирмарра.
— Привет, Димон, — осмелилась нарушить философский покой ящера.
— Дирмарр, — меланхолично возразил драко.
— Слишком помпезно и вычурно, мы же не на королевском приёме.
Дирмарр грациозно повёл шеей, искоса пронзил меня холодным взглядом, шевельнул лохматыми бровями, и, оскалившись, прошипел:
— Дерзззкая…
— Не совсем, — поёжилась я и подышала на замерзшие пальцы. — Тебе скучно, мне не спится… Почему бы не поболтать?
Дирмар трепыхнул крыльями-обрубками и, положив голову на лапы, втупился в озеро.
— Ухайлу вытянешь, — буркнула я.
Дракоящер закашлялся. Видимо, засмеялся.
— Пусть попробует, — рыкнул довольно, любуясь сам собою.
— Да уж. Не рискнёт, наверное, — поддакнула я, пританцовывая: солнце медленно выползало из-за горизонта, но морозец щипался, не желая пока что отступать. — Выходит, Димон, ухайлы тебя боятся. А люди?
Драко кивнул головой и прикрыл глаза.
— Люди… людишки… Гррабители, — помолчав, выдал чешуйчатый и неуклюже повернулся ко мне боком. Видать, я стала интереснее озера.
