Если в профиль линкор можно было назвать даже изящным, то взгляд с носа или кормы начисто разрушал это впечатление. «Бисмарк» казался адмиралу осевшим и расплывшимся под бременем чрезмерной массы. Да и башни его напоминали Колесникову увеличенные до безобразия детские кубики, по которым с чувством врезали чем-то тяжелым. В общем, по сравнению с линейными крейсерами, казавшимися подтянутыми с любого ракурса, «Бисмарк» не смотрелся.
Возможно, это могло кому-то показаться смешным. Боевой корабль – какая тут красота? Вот только Колесников в свое время с большим интересом относился к теории, что все прочное обязательно красиво. Человеческий глаз – инструмент универсальный, привыкший к природной гармонии. А сотворенное природой совершенно, в том числе и с точки зрения сопромата. Некрасивое же режет глаз. Так это или нет, он не знал, но в душу ему идея запала, и он относился к ней даже излишне серьезно. Сейчас пиетет перед спорным утверждением успел поблекнуть вместе с воспоминаниями, но все равно привычка смотреть на окружающее с точки зрения «красиво-некрасиво» осталась.
Но все же флаг свой он держал именно на «Бисмарке». Что называется, положение обязывает. Помимо него, прикрываемые на первом этапе кораблями эскорта, в море выходили «Гнейзенау», «Лютцов», «Адмирал Хиппер» и «Принц Ойген». Между ними, со всех сторон прикрытый броненосными кораблями, шел авианосец «Граф Цеппелин», несущий четыре десятка самолетов, причем состав авиагруппы был по сравнению с проектом серьезно пересмотрен. Вспомогательные самолеты, которые по проекту составляли аж половину ее состава, практически исключили, зато добавили бомбардировщиков и истребителей. Сейчас на авианосце расположились дюжина сто девятых «мессершмиттов» и восемнадцать пикировщиков «Ю-87».
Хотелось бы, конечно, еще торпедоносцев, но хваленые немецкие инженеры так и не смогли создать палубную машину с приемлемыми характеристиками. Получались у них либо монстры, неплохо работающие со стационарных аэродромов, но великоватые для «Графа Цеппелина», либо нечто столь убогое, на чье ковыляние в воздухе невозможно было смотреть без слез. Вплоть до того, что два прототипа на базе «восемьдесят седьмого», плюнув, решено было переделать обратно в пикировщики. Из пикировщиков же, в результате, и сформировали авиагруппу. Специально модернизированные для новых условий применения самолеты только-только закончили испытания. В последнем разговоре Геринг признался, что предпочел бы посвятить подготовке летчиков побольше времени, все же взлет и посадка на плавучий аэродром имели свои особенности, и Колесников был с ним вполне согласен. Да и самолетов оказалось маловато, и так выгребли в этот поход все, что успели построить. Вот только несвоевременное вмешательство американцев изрядно путало карты и не оставляло возможности на улучшение подготовки. Доучиваться летчикам предстояло в бою. Впрочем, учитывая, что сам корабль шедевром не являлся и его эффективность оставалась под большим вопросом, может, это было и к лучшему. Случись что – меньше погибнет народу.
Больше всего Колесников сожалел, что не смог вместо этой бандуры взять с собой «Глориес». Увы, британский трофей, уже переименованный в «Фон дер Танн», намертво застрял в доке, и ремонт, как утверждали корабелы, затянется еще минимум на месяц. Ну что же, сколько ни мечи громы и молнии, кардинально они ситуацию не исправят, поэтому оставалось лишь смириться. Да и потом, быстро такой корабль немецким морякам все равно не освоить, стало быть, он останется небоеспособен не месяц, а минимум три. Хотя и жаль, «англичанин» хоть и постарше «Цеппелина», но куда лучше продуман. Тем не менее, играть предстояло с теми картами, которые уже на руках, а стало быть, нечего терять время на бесполезные мечтания.
Секретность их выхода была нарушена уже через двое суток, когда в проливе Каттегат на горизонте мелькнул силуэт шведского крейсера. Некоторое время корабль шел параллельным курсом с эскадрой, а потом отвернул. Находившийся в тот момент на мостике Хоффмайер, переведенный командовать «Бисмарком» с надолго выбывшего из игры «Шарнхорста», выругался. Откровенно говоря, этого не следовало делать при подчиненных, однако Колесникову и самому хотелось поступить точно так же, поэтому он ограничился тем, что посоветовал командиру линкора не волноваться. Тот с удивлением поинтересовался, почему. Оставалось усмехнуться и тоном уверенного в своей правоте человека (сомнений-то у Колесникова хватало, но показывать их не стоило) объяснить:
– Эти проклятые нейтралы, конечно, как та портовая шлюха, дают и вашим, и нашим. С секретностью нашего похода уже покончено, наверняка завтра, а то и сегодня вечером британцам будет известно, кто мы, где и сколько нас. Вот только, может статься, это пойдет даже на пользу. Выйдут нас перехватывать – а мы их, – тут адмирал шевельнул рукой, словно комкал лист бумаги. – В конце концов, в наши планы входило заставить британский флот выйти в море. Такой способ ничуть не хуже изначально запланированного.
Хоффмайер кивнул. Адмирала он уважал и к тому же был ему благодарен. Стать командиром лучшего линкора Германии – это несомненное повышение. От него и до адмиральских погон недалеко. Так что даже если он и не был согласен с мнением Колесникова, то сомнения предпочел держать при себе. Остальные же офицеры, слышавшие их диалог, были в основном достаточно молоды, а потому действия адмирала восприняли с должным почтением и некоторой долей энтузиазма. В общем, даже намека на уныние не появилось, а это, по мнению Колесникова, немало значило.
К вечеру корабли прибыли на базу в районе Бергена, где приняли топлива, что называется, под пробку. Вот что-что, а как в прошлой истории нехватка топлива мешала «Бисмарку» уходить от погони, Колесников помнил отлично. Повторять ошибки он был не намерен, и, когда на следующий день эскадра вышла в море, он мог рассчитывать выжать из нее по максимуму.
Головным шел «Принц Ойген». Этот корабль, представлявший собой достаточно экзотическую версию «Хиппера», был буквально утыкан гидрофонами, что позволяло ему обнаруживать субмарины на значительной дистанции. Весьма нелишняя предосторожность в условиях такого похода, особенно учитывая, что не обладающие достаточной автономностью эсминцы уже давно вернулись на базы. Однако засек он, причем куда раньше, чем не отличающиеся высокими характеристиками германские радары, появление британского крейсера, идущего наперерез эскадре. И с этого момента относительно мирный поход закончился.
Откровенно говоря, Колесников был даже немного этому рад. Впервые он шел в большой поход (мелкие рейды, когда слишком многое отдается на волю случая, не в счет) без четкого плана действий. Только варианты, причем все достаточно сомнительные. Конечно, так и подмывало начать топить все подряд. Увы, при всех плюсах вроде относительной безопасности для рейдеров, быстрого втягивания американцев в войну и их серьезных потерь от прочесывающей море частым гребнем эскадры, имелся здесь серьезный минус. Если американцы всего лишь блефуют и при столь наглядной демонстрации германской мощи сделают отскок назад, то Гитлер окончательно перестанет воспринимать их всерьез. И вот тогда, не опасаясь уже войны на два фронта, он после разгрома Англии наверняка попытается навалиться на СССР, который окажется в результате даже в худшем положении, чем в прошлом варианте истории.
