Как бой вести – это дело воевод. Простому вою со своего места мало что видно. Но если воин опытный, он печенкой чувствует, когда подналечь, а когда вспять поворачивать.
Наемники Йосыпа, их командиры-баши, десятники, сотники, тысяцкие – опытней не бывает. У каждого за спиной не одна дюжина боев. Только накатились разок на щетину русских копий, сразу поняли: этих не сдвинуть. С фланга не обойти. Поди разбери, где тут фронт, а где фланг. А старшие уже поняли: их ждали. Может, выдал кто? Ясно, выдал! Ждали их русы. Ждали!
В таких переделках все решают мгновения. Опытный воевода мгновенно сообразил бы и скомандовал отступление. Но на беду Йосыповых гвардейцев, воинов безусловно опытных и умелых, командовал ими не воин, а царедворец, безусловно преданный хакану, но совсем беспомощный в ратном деле. Был при нем советчик, поседевший в боях побочный сын шемаханского паши. Но тот повел второй отряд, главный, и целью его было уничтожение метательных машин. Растерявшийся царедворец (Святослав не доверил бы ему даже десятка ополченцев) упустил миг, когда следовало скомандовать отступление. А в следующую секунду кто-то из наемников истошно выкрикнул самый разрушительный для любого войска лозунг: «Нас предали!»
И отборное войско в считанные мгновения превратилось в толпу.
Эта толпа устремилась обратно к крепости. И была перехвачена на полпути гриднями Икмора. Из мясорубки вырвалось не больше трети наемников. Они помчались к спасительному мосту…
А на мосту уже вовсю кипел бой между сотней наемников, пытающейся отстоять ворота, и многократно превосходящими числом русами. С надвратных башен, не разбирая, метали стрелы в самую гущу схватки. Снизу в бойницы башен тоже били стрелы.
Отступавшие наемники налетели на атакующих мост русов. Кого-то смяли, кто-то упал в ров… Но остальные перестроились, уперлись и отбили беспорядочный наскок. Подоспевшая Икморова дружина разметала остатки Йосыповой гвардии.
А тем временем воины Святослава под покровом темноты подвели к стенам хитрые ромейские машины. Заскрипели, поворачиваясь, гигантские барабаны, потянулись вверх и вперед сколоченные из толстых досок коридоры, лязгнули о камень стальные крюки, зацепились, заскрипели, принимая многотонную тяжесть… И посыпались на стены ловкие, свирепые, сокрушающие все и всех нурманы. На совете Эвил выпросил у князя киевского честь первым взойти на стены.
Их встретили гузы, коренастые, кривоногие, в кожаных доспехах и волчьих шапках. В отличие от печенегов, никудышных пехотинцев, гузы умели драться и на своих двоих. Но только не с нурманами. Викинги резали их, как овец. Так же, как их родичи резали франков в далекой Европе. Как резали пермяков, мерь, кривичей… Пока варяги, сплотив разрозненные славянские племена, не отбили у «волков соленых дорог» охоту безнаказанно шарить по землям киевских князей. Но драться нурманы не разучились. И менее алчными тоже не стали. Заняли стену, порубили оборонявшихся и тут же бросились в город – грабить!
Саркел фактически уже был взят. В ворота потоком вливалась киевская конница. И сверху на нее не падали камни и не лилась смола: и стены, и обе надвратные башни уже были захвачены. Вскоре русы захватили оставшиеся четыре башни, очистили стены и взяли под контроль весь город, кроме цитадели. Там спрятался с остатками своей стражи Йосып. Хакан хузарский держался до последнего – за свою жизнь и свое богатство. Здесь, в подвалах цитадели, хранился золотой запас хузарских владык.
Саркел беспорядочно грабили три дня. Святослав отдал город войску «на поток». По варяжскому обычаю. Духарев пытался протестовать, напирая на стратегическое значение крепости. Но Святослав отмахнулся: мол, крепость рушить никто не будет, а в остальном, как говаривали ромеи, «горе побежденным». И никто из воевод Серегиного гуманизма не поддержал. Даже Машег.
– Странно мне, воевода, что ты из-за чужих против нашей Правды идешь, – сказал он Духареву.
– А ты и за своих не вступился! – упрекнул Сергей.
– Моих тут нет! – отрезал Машег. – Саркел – не хузарская крепость.
– А чья же? – изумился Духарев.
– Хузарских хаканов, – сказал Машег с таким видом, будто все объяснил.
Цитадель они взяли через пять дней. Обошлась она дружине втрое дороже, чем стены Саркела. А богатств оттуда взяли вчетверо больше, чем в Итиле и Семендере вместе взятых. Хакан Йосып, клянчивший золото у всех соседей, лежал брюхом на груде драгоценностей, как сказочный дракон. Так же и умер: издох на сокровищах, приняв яд.
Все участники хузарского похода в одночасье стали богачами. Даже печенеги, которых, правда, осталось тысячи полторы, не больше, и те не ворчали, что их обделили добычей.
А на обратном пути Святослав захватил и выпотрошил город Булгар, столицу волжских черных булгар, данников Хузарии. Не столько из корыстных, сколько из политических соображений. Во-первых, показать, кто теперь на Волге главный авторитет; во-вторых, чтобы расхотелось черным булгарам после русов на Хузарию напасть. После хорошей трепки у них такое желание возникнет минимум через полгода. А за полгода Машег, оставленный в Итиле наместником, успеет собрать армию, достаточную для того, чтобы дать булгарам отпор. На первых порах Машегу должно хватить тех хузар, с которыми он воевал за Святослава, и сборной тысячи русов, оставленной ему киевским князем. В степи от этих кривичей-полян-вятичей особой пользы не будет, но как городская стража они даже получше гузов, которых нанимал Йосып.
Часть третья
Посол великого князя
Глава 1,
в которой мадьярский дьюла Такшонь требует гарантий
Впервые Сергей побывал в этой комнате восемь лет назад. С тех пор здесь ничего не изменилось, разве что пыли на гобеленах стало побольше. А вот дьюла Такшонь постарел: лицо как печеное яблоко, волосы белые. Власть быстро старит, если не для себя живешь, а для державы.
Такшонь постарел, а сын его возмужал. Когда Духарев видел его в последний раз, Тотош был юношей, не старше Артема. Теперь перед Сергеем муж. Вождь.
Сидели втроем: дьюла, сын его и Сергей. Без толмача. Духарев кое-как понимал по-угорски. Если что не понимал, так Тотош подсказывал. Молодой княжич на языке русов говорил даже лучше, чем его сестра, княгиня киевская.
– На ромеев я сам ходил, – сказал Тотош. – Дважды. И снова пойду. Через булгарские земли.
– Как это? – удивился Сергей. – А что кесарь булгарский? У него же с Константинополем договор!
– Да кто его спросит, этого святошу! – засмеялся Тотош. – Не пропустил бы – я б его самого ощипал. В поле его рать против моих мадьяр – ничто.
