Бой начался перестрелкой двух канонерок с "Беспокойным" когда дистанция между кораблями сократилась до шестидесяти кабельтовых, но флагман из-за своих менее дальнобойных орудий принять в перестрелке пока не мог.
III
На мостике вновь появился лейтенант Плотто, начальник радиотелеграфной станции линкора. После того как стало доподлинно известно что "Гебен" да и большинство турецкого флота где-то шныряют на просторах моря, между нашими кораблями началась интенсивная переписка. Так что людям, лейтенантов Плотто и Квасникова приходилось интенсивно работать, одни принимали радиограммы наших радиостанций, другие - турецких, так ещё нужно попытаться их расшифровать, а ещё по возможности определить из какого района Черного моря они были переданы. Вот и сейчас лейтенант прибыл с новой радиограммой, хотя мог послать кого-то из своих помощников, наверно посчитал что она этого стоит. Хотя не так давно он приносил радиограмму от адмирала Каськова, где говорилось; что большинство турецкой транспортной флотилии уничтожено прямо в порту. Теперь Синопский отряд кораблей на пути к Синопу.
-Ваше превосходительство, радиограмма с "Беспокойного".
-Что сообщает Тихменев?
-В девяти милях восточнее Эрегли обнаружены пять порожних транспортных судов противника, под охраной трех канонерок. Принял решение атаковать конвой.
"Турки-то, смотри-ка, шустро управились с выгрузкой в Зунгулдаке, раз эта пятёрка порожняка была нами встречена возле Эрегли" - пронеслись в моей голове эти мысли на сообщение Тихменева.
-Господа офицеры, - обратился я к офицерам своего походного штаба, - не ожидал я от них такой прыти, понадеялся, что адмирал Каськов блокирует все суда в порту и нанесет существенные потери десанту. Возможно не только эти успели разгрузиться и уйти до того как порт был блокирован.
-Ваше превосходительство я предлагаю передать приказ на "Память Меркурия" капитану первого ранга Остроградскому идти спешно к Эрегли и перехватить конвой противника.
-Дмитрий Николаевич, "Меркурий" не поспеет, ему только туда, не менее часа идти. А за это время конвой успеет войти в Эрегли.
Но Тихменев уже вступил в бой и ему одному противостоят три канонерские лодки - высказал свои сомнения Вердеревский. А без поддержки ему не прорваться к транспортам.
Так чего вы предлагаете? Чтобы мы отвлеклись на ненужные в данный момент суда. Дмитрий Николаевич я думаю, что они от нас и так никуда не уйдут. Мы знаем, что они идут порожняком и зачем нам на них отвлекаться, когда в море есть более достойная цель. Перехватим "Гебен", тогда все эти суда достанутся нам, или будут уничтожены. Так что Дмитрий Николаевич они никуда не денутся. Передать приказ Тихменеву; Выйти из боя и продолжать выполнять поставленную задачу. Меня сейчас другое заботит - Где "Гебен". Прошло три с половиной часа, а его всё нет и нет, транспорты вот обнаружили, и три корыта в охране, а где остальной флот - крейсер и эсминцы.
-Возможно, что они идут где-то позади и прикрывают эти транспорты от отряда Каськова.
-Не знай, не знай, Дмитрий Николаевич. Если это так, то через несколько минут мы их увидим.
IV
Бой шел уже несколько минут. Тихменев пользуясь тем что его орудия на целую милю дальнобойные турецких, идя на параллельных курсах и держась в не зоны поражения канонерок. "Беспокойный" сумел поразить два турецких корабля из трех. "Превез" получил два снаряда, и теперь на его борту разгорался пожар. "Сакиз" получил один снаряд в правую скулу ниже ватерлинии, два носовых отсека было затоплено, осадка носом увеличилась, скорость - и так эти корабли не блиставшие ею из-за плохого ухода механизмов в предвоенные годы - упала. А ведь эти два корабля относительно новые, построены во Франции, за два года до войны.
Ваше высокоблагородие радиограмма от командующего - доложил прибывший на мостик радиотелеграфный унтер-офицер.
Тихменев почитав радиограмму, почувствовал большую досаду о том, что бой который проходил благоприятно для его эсминца, придётся прекратить.
- Оскар Оскарович, выходим из боя - объявил он своему старшему офицеру. И скомандовал - Право руля, курс 140.
-Александр Иванович, как это так выходить из боя? Осталось еще немного, и мы заставим турок отступить. Тогда путь к транспортам будет открыт.
-Господин лейтенант, это не моё решение, а приказ командующего.
-Но командующий неведает, что мы уже кое-чего добились. Так вон же Александр Иванович, видно же, что один турецкий корабль заметно отстает от своих, да и на другом виден пожар. А мы уходим, оставляя выигранный уже бой туркам. Надо объяснить командующему, что ещё несколько минут, и мы прорвёмся к транспортам.
- Приказ есть приказ господин лейтенант.
V
Через некоторое время после того как был отдан приказ Тихменеву о прекращении боя, пришло сообщение от Трубецкого - вижу "Гебен".
А в этот раз "Гебену" чуть-чуть не повезло, возьми ещё миль на пять севернее нашего курса, и он незамеченным бы проскочил мимо нас.
Эскадренный миноносец "Дерзкий" под флагом начальника минной дивизии контр-адмирала Трубецкого шел севернее остальных в завесе, примерно в шестидесяти милях от побережья Турции
Время приближалось к одиннадцати, а море, насколько хватало взгляда глаз, до сих пор было пустынным. Сколько сигнальщики не вглядывались вдаль - нигде ни дымка. Да и какой обзор с мостика эсминца расположенного на высоте десяти метров от поверхности моря. Командир эсминца кавторанг Черниловский-Сокол послал самого глазастого сигнальщика в воронье гнездо, которое расположено на тонкой мачте выше мостика ещё на десяток метров. Но этот сигнальщик должен быть не только глазастым, но и смелым и с хорошим вестибулярным аппаратом. Так как эсминец изрядно качало на волнах, то представьте, что испытывал он, находясь на высоте более двадцати метров от поверхности моря. Эта мачта описывала немыслимые пируэты вовсе стороны, норовя выбросить из вороньего гнезда сигнальщика, которому нужно и держаться, хотя он и был привязан страховкой, но кроме того надо вести наблюдение за морем.
Агапов уже пару раз вытравил всё содержимое своего желудка, хорошо что основная масса все же попала за борт, когда мачта висела над водой, а не на мостик что находился прямо под вороньим гнездом. Теперь желудок был пустой, но позывы повторялись снова и снова.
Да сколько здесь можно сидеть, не чёрта этого германца тут нет, он опять ушел от нас - рассуждал матрос.
