Н-да. Затейника пороли. Что с того, что ближник Романова. Раз так, то будь добр соответствовать. Три дня сесть не мог. Дружка его трогать не стали. Мул влетел в колючий кустарник, да так, что пареньку досталось как бы и не больше, чем виновнику проказы.
Суеты и поспешности Михаил выказывать не стал. Да и знал он уже о приближении орды. Это наблюдатели толко сейчас ее приметили. За прошедшую неделю они успели хорошо подготовиться. Поэтому все прекрасно знали, кому и как надлежит действовать. Правда, это вовсе не означало, что и вовсе можно поплевывать свысока.
Заседание Военного совета продлилось недолго. Туда входили только дружинники, а гражданские приглашались, только в случае вопросов в части их касающихся. В принципе все уже оговорено, поэтому только уточнили диспозицию. И разошлись по своим местам.
Андрей оказался неправ. Беречь коней половцам без надобности. Биться им предстояло не конными, а пешими. Кочевник же спокойно может отдыхать и в седле. Так что, у города они были уже к ночи. Арсений едва успел увести два понтона образовывавших переправу через узкий рукав Псёла, к стене со стороны Славутича.
Белашкан решил не тратить время попусту и воспользовавшись темнотой предпринял переправу через реку на дальнем конце острова. Нечто подобное ожидали, поэтому по ним открыли огонь из всех орудий, да еще и ополченцы присоединились. Благо от юго-восточной стены до места переправы было не далее двух сотен метров, а деревья все повывели.
Иное дело, что возвышенность, на которой находился кирпичный завод, прикрывала переправляющихся. Как следствие стрелы приходилось пускать по крутой траектории, не в цель, а по площади. Но судя по доносящимся оттуда крикам и проклятьям, доставалось им изрядно.
Правда, по большей части не от обстрела, а от нарытых в изобилии волчьих ям с острыми шипами на дне, и разбросанного «чеснока», измазанного в гниющих останках животных. Никакой жалости и рефлексии по этому поводу Михаил не испытывал. Война грязная штука. Не ты, так тебя. Так что, смертность у кочевников будет высокой.
Обстрел не позволял противнику понять, что главная беда не от стрел. К тому же от происходящего их серьезно отвлекал запылавший как солома забор кирпичного завода, за которым они хотели было укрыться.
Ночной штурм в его планы не входил, спокойно накопиться для броска не получалось. Поэтому Белашкан предпочел отойти от стен города и дождаться рассвета. Отошел он по берегу Славутича, что полностью устраивало Михаила. Погрузив пушки на ладьи он отчалил от пристани и встал напротив лагеря, прикрывшись небольшим островом.
Пушки задействовать не стал. Рано. Пусть не знают, что это грозное оружие на борту. С них хватит и двух сотен лучников, пускающих зажигательные стрелы. Конечно это сразу же обнаружит их позицию. Но с другой стороны, зажигательные стрелы в любом случае наделают бед. Даже незначительная часть горючей смеси попавшей на кожу, обеспечивает довольно болезненные раны, подчас выводящие воина из строя.
Шороху навели изрядно. Но наряду с этим, половцы все же не растерялись, начав переправу на остров, с тем, чтобы достать русичей. Только кто же их будет ждать. Колеса взбили воду и ладьи двинулись вверх по течению, продолжая посылать стрелы.
В основном от налета досталось не людям, а лошадям, которые были со стороны реки. Причем, маячившие в отдалении ладья явно указывали на то, что в покое половцев не оставят. Поэтому Белашкан принял единственно верное решение. Сменить место лагеря. Благо степное воинство легкое на подъем. Вот и перебазировались на берег Псёла.
Осознав это, Михаил только потер руки. Все шло как по писанному. Приказал править к Пограничному и готовиться к короткому сну. Часа три, вот и все, что он мог предоставить своим людям. Ну да, потом отоспятся.
В предрассветных сумерках ладьи отошли от пристани и вошли в Псёл. Дымки над рекой не было, а потому ничто не мешало обзору. И их не могли не обнаружить. Пара километров вверх по течению и они достигнут лагеря. Все выглядело так, словно должна повториться ночная вылазка.
— Ишь как хорошо прячутся поганые. А может их и нет тут, а Михаил Федорович? – вглядываясь через смотровую щель в прибрежные кусты, произнес Гордей.
Романов скосил взгляд на десятника. Ни капли мандража. Одно лишь нетерпение. А не подложил ли он с этими пушками свинью себе и своим людям? Уж больно самоуверенны. Оно конечно, вундервафля, кто бы спорил. Но ведь войны выигрывает не оружие, а люди. И беды случаются в основном от излишней самоуверенности и расслабленности.
— Тут они, Гордей. Должны быть тут.
— А как нет?
— Вернемся в Пограничный и устроим баню там. Арсений даже без нас и пушек умоет орду. Им не управиться и с деревянными стенами, что уж говорить о каменных. Ни единой машины с собой не привели. Больно уж поспешали.
— Вижу! Вон, там куст шевельнулся и блеснула сталь, — всполошился десятник.
— Тихо, Гордей. Тихо. Рано пока.
Ладьи поднимались против течения под мерно струящуюся мимо бортов воду и молотящие плицы гребных колес. Вороты вращались в обильно смазанных упорах без единого скрипа. Хотя примитивная машина все же выдавала определенный шум, который разносился над утренней рекой. До берега порядка тридцати метров.
И тут прибрежные заросли буквально взорвались яростными криками. Защелкали тетивы. Послышался дробный перестук наконечников сотен стрел ударивших по металлу, прошивая его и штакетник, проклевываясь с обратной стороны и безнадежно увязая в древесине.
Михаил какое-то время наблюдал за происходящим. Вот появились воины, несущие лодки. И откуда столько. Не иначе как специально привезли с собой. Знали ведь, что придется переправляться. На заставах взять их они не могли. Все плавсредвтва, как люди, имущество, живность, припасы и корма давно уже находятся в Пограничном. Так что, если половцы пожгут их, то в минусе будет только древесина. Не было возможности их отстоять, вот и эвакуировали.
Пора. Он поднес к губам трубу и подал сигнал. Тут же послышались множественные хлопки арбалетов. Луком пользоваться у узких бойниц и в стесненных условиях неудобно. А вот арбалет совсем другое дело. Одни перезаряжают, другие стреляют, собирая обильную жатву. Но не за ними главная скрипка в этой увертюре.
С глухим стуком поднялись створки и в порты высунулись стволы орудий. Лодки толком еще не успели отойти от берега, как раздались оглушительные хлопки и по прибрежным кустам ударила каменная картечь. Сплошная зеленая стена, сквозь которую к воде выбирались половцы вздрогнула, в воздух взлетели ветви и листья Яростные крики, стенания и нескончаемый крик на одной протяжной ноте.
Вдогонку орудийному залпу продолжают раздаваться хлопки арбалетных тетив. Стрелки беспрерывно бьют по находящимся в лодках, собирая кровавую жатву. То один половец, то другой переваливаются за борт, чтобы исчезнуть под водной гладью, начавшей покрываться кровавыми разводами.
Михаил так же стрелял. А что еще делать. Сейчас его команды попросту лишние. Подстрелил одного. Передал арбалет за спину. Подхватил заряженный. Прицелился. Одни кочевники в лодке прикрываются щитами. Другие работают веслами. Но к чему стрелять в лоб. Это так же оговаривалось. Поэтому он прицелился в лодку нацелившуюся на ладью идущую сзади. А вот с боков прикрыться не догадались. Да и как тогда грести. Весла ведь в руках, а не в уключинах.
Хлоп-п! Кочевник с веслом нелепо взмахнул руками и завалился в воду, едва не прокинув утлую посудину. Смена оружия. Хлоп-п! Еще один. Смена оружия. Взгляд в смотровую щель по берегу. Там суета. Кочевники копошатся как жуки. При этом прикрываясь щитами. Ну-ну. Много они вам помогут. Вновь в прицеле нападающие в лодке, уже практически приблизившиеся к ладье. Хлоп-п! Еще один.
Гулко, тяжко и протяжно ударила одна пушка. Следом другая, третья, сразу две. Разноголосица пронеслась над рекой каскадом, сея смерть. Копошащаяся на берегу людская масса вздрогнула. И словно просела. Крики, вопли, стенания. Вода у берега стала алой.
