не только возмущения гравитационного поля, но и волны радиошума, как раз на частоте связи с аэродромом в Эритреи.
После окончания воздушного боя, ещё долго в мёртвом эфире монотонным похоронным речитативом звучали позывные самолётов, но ответом штабному связисту была зловеще шипящая пустота. По всему выходило, будто автожиры смогли каким–то чудом догнать и перебить все бомбардировщики, либо самолёты попали в плотную полосу заградительного зенитного огня с земли. Во всяком случае, до выяснения истинных причин трагедии, лётчикам соваться в район Аддис–Абебы категорически запретили.
В первую же ночь войны военно–воздушные силы Италии ждал следующий ужасный удар. Парагвайские диверсанты воспользовались беспечностью итальянцев, те не озаботились заминировать подходы к аэродромам и не выставили усиленного охранения. Да и плотного зенитного прикрытия тоже не посчитали нужным создать, ибо, по мнению командования, успешно прикрыть аэродром от налёта тихоходных автожиров могли несколько зенитных пулемётных установок и парочка прожекторов. Ну, на всякий случай, установили по краям взлётного поля противоаэростатные орудия времён Первой мировой. Но основным элементом системы обороны аэродромов считались скоростные истребители, они для поддержки отражения авианалёта могли взлететь и с ближайших соседних аэродромов.
Учитывая шум, производимый винтами автожиров и медлительными дирижаблями, наблюдатели на удалённых пунктах вслушивались в ночное небо, готовые загодя предупредить об авианалёте. Хотя в тёмное время авиаторы больше надеялись на светомаскировку аэродромов.
Однако все меры предосторожности итальянцев не смогли помешать Сыну Ведьмы расправиться с авиацией противника. Первый удар Алексей решил нанести по авиабазе бомбардировщиков, где к тому же хранился внушительный запас авиабомб с ипритом. Конечно, для большей безопасности опасный груз спрятали в отдельном погребе, но стокилограммовая бомба могла легко проломить слабо укреплённую крышу временного хранилища. Выключив моторы, Алексей подвёл по ветру дирижабль к объекту, а светомаскировка совершенно не мешала чародею видеть даже сквозь землю.
Парагвайские диверсанты бесшумно сняли арбалетными стрелами часовых, подкрались к дремавшим зенитчиками и ножами вырезали дальние расчёты.
Когда наблюдательные посты услышали приближение шума винтов автожиров, переодетые диверсанты заняли места зенитчиков и принялись эмитировать бурную деятельность, выпуская в сторону предполагаемого направления атаки отпугивающие очереди трассирующих пуль.
Дирижабль пока с земли никто не замечал, да и немудрено, ведь снизу его прикрывало сизое облако от дымовой шашки. Вот только облако держалось под дирижаблем, как приклеенное. Алексей не испытывал угрызений совести, используя колдовскую силу в войне с фашистами. Сын Ведьмы решил воевать не по–человеческим правилам в отместку Бенито Муссолини, который нарушил запрет Лиги Наций на применения отравляющих газов.
Алексей рассеял маскировочный дым и прильнул к окуляру прибора ночного видения. Во всяком случае, так он называл имитацию прототипа прибора, который научному коллективу во главе со Зворыкиным и Рчеуловым ещё долго до ума доводить. Но надо же было озвучить для пилотов дирижабля и автожиров убедительную легенду.
— С волками жить… — не договорив пословицу до конца, сбросил первую бомбу Алексей и, чуть помедлив, скорректировал её полёт вектором гравитационной силы. — Получи фашист гранату!
Далеко внизу полыхнула вспышка первого взрыва.
— Высоковато для точного бомбометания, — выглядывая в иллюминатор, засомневался в эффективности содеянного пилот дирижабля.
Дымовая завеса под днищем развеялась, но далёкая земля была затянута непроглядной ночной тьмой, лишь крошечные искры фонариков диверсантов обозначали периметр аэродрома.
— Мои бомбы с радиоуправлением, — для вида положив руку на верньер непонятного дистанционного управления, авторитетно заявил колдун–бомбометатель и отправил в невидимую глазу цель очередную посылочку.
— Без установленных взрывателей бомбы с ипритом могут на складе и не сдетонировать, — продолжал брюзжать под руку опытный авиатор.
— Ну, раз уже пристрелялись, то можно оставшиеся залпом вывалить, — быстро защёлкал тумблерами на сброс бомб Алексей и, затаив дыхание, проводил взрывоопасный груз до цели. А потом ещё и придавил заветный погребок гравитационной волной.
Внизу полыхнул столб огня. Из земли вырос чёрный гриб дыма.
— А ну как, на наших зенитчиков ядовитое облако полезет? — забеспокоился за казаков–диверсантов товарищ пилот.
— На наших казаках противогазы надеты, а вот итальяшки расслабились. Да и ветер в сторону казарм дует, — заверил атаман–чародей, но, не надеясь на погоду, сам подкорректировал направление воздушного потока.
Когда удушливое тёмное облако заволокло казармы с лётным и обслуживающим персоналом, с аэродрома драпанули все, кто мог. Лишь несколько дежурных героев сумели запрыгнуть в кабины самолётов и попытались вырулить на взлётную полосу.
Неожиданно зенитные установки с дальнего края поля развернули стволы и огненными трассами длинных очередей разорвали движущиеся машины в клочья. Покончив с беглецами, зенитчики прошлись огнём по краям аэродрома, отгоняя замешкавшихся «коллег» от орудий. Впрочем, геройствовать без противогазов на морде никто из фашистов не захотел, а спасительных масок командование солдатам не выдавало, ибо газовой подлянки от дикарей–абиссинцев не ожидало. Ведь считалось, что только богоизбранным нациям позволено травить аборигенов отравляющими газами.
Наконец над аэродромом появилась, идущая по радиомаяку, стая автожиров. Диверсанты светом ракет обозначили габариты стоянки самолётов. Автожиры дали первый залп осветительными ракетами, подсветив поле боя, а потом завертели убийственную карусель вокруг аэродрома. Сначала пошли в ход зажигательные реактивные снаряды, потом к подсвеченным мишеням потянулись огненные пунктиры трассирующих пуль.
На взлётном поле заполыхали ровные ряды чадящих чёрным дымом костров, время от времени от взрывов разлетаясь снопами алых искр.
После уничтожения всех самолётов, автожиры, подчиняясь радиокомандам невидимого дирижёра, закружились над освещёнными светом пожаров постройками аэродромного хозяйства.
Алексей с высоты своего наблюдательного поста наводил автожиры по очереди на цель и давал команду на сброс двадцатикилограммовых бомб.
К небу поднялись огненные грибы от взрывов цистерн с горючим. Затем фейерверками взорвались склады с бомбами. Остаток бомб автожиры сбросили на затянутые удушливым облаком казармы, добивая копошащихся задохликов, которым бы следовало спать в обнимку с противогазом.
Автожиры, израсходовав ракетно–бомбовый запас, безнаказанно растворились в ночи, а истребители противника так и не появились. И не мудрено, ибо в этот момент на соседнем аэродроме тоже творились страшные дела.
Перевёрнутые взрывами зенитные орудия дымились на краю поля, озарённого осветительными фальшфейерами, а на взлётных полосах кострами чадили горящие истребители, неудачно попытавшиеся взлететь. Однако и для тех, кто сумел подняться в воздух, большой удачей это не обернулось. Автожиры догоняли не успевшие набрать скорость истребители и расстреливали из ШКАСов. Самолёты с курсовым пулемётом были беззащитны против парагвайских длинностволок, во все стороны вращающихся на турели. К тому же, автожиры крутили скоростную карусель у дальнего конца взлётного поля, поочерёдно настигая с натугой взлетающие машины. Да и подготовка у противников была неравной: стрелки автожиров много лет отрабатывали поражение движущихся мишеней в тёмное время суток, а для итальянцев ночные бои в диковинку. Даже камуфляж фюзеляжа у итальянцев был светлый, под дневной пустынный пейзаж, а у автожиров тёмный, сливающийся с зелёной листвой, — лучше подходящий для ночных боёв.
Кошмарная ночь закончилась, но кошмар для итальянской авиации продолжился: днём самолёты впервые сошлись в воздушных боях с парагвайскими автожирами. Фашистские пилоты никогда не сталкивались со столь опасным и неудобным противником. Эскадрилье бомбардировщиков была поставлена задача обработать передний край обнаруженных укреплённых позиций абиссинцев. Для прикрытия приданы истребители.
Однако чтобы приблизиться к окопавшейся пехоте противника, итальянцам пришлось прорываться сквозь воздушную карусель автожиров. Парагвайцы сражались парами: ведущий автожир с пулемётной установкой спереди и толкающим винтом позади фюзеляжа, а ведомый с пулемётом позади кабины и тянущим винтом спереди. Таким образом, стрелки пары автожиров имели круговой сектор обстрела. А ещё все автожиры двигались по широкому кольцу, прикрывая огнём соседние пары от атак истребителей сверху.
При входе самолётов в зону пулемётного огня, по противнику били сразу несколько длинноствольных ШКАСов, а потом, когда истребители пытались вырваться из сектора перекрёстного огня, вступали в бой дальнобойные противотанковые ружья с оптическими прицелами. И в отличие от пилотов истребителей, которые могли вести огонь из курсовых пулемётов, только наводя на цель весь корпус самолёта, стрелки автожиров имели возможность стрелять из любого положения машины. К тому же, возрастные парагвайские пулемётчики пятнадцать лет интенсивно обучались стрельбе, и это ещё, если не учитывать боевой опыт офицеров в Первой мировой и Гражданской войнах. Все лётчики
