— Старик, — сказал я, — с финансами у нас все в порядке. Так что не забивай себе голову всякой ерундой и езжай с миром. Нам ничего не нужно. Долг каждого христианина — помочь в беде нуждающемуся.
Лицо купца выразило удивление — куда большее, чем когда от его благодарности отказался тамплиер.
— Во-во, — подтвердил Ги, который как раз проезжал мимо, направляясь от связанных (или прирезанных) солдат к оглушенному барону, и который, видимо, услышал мои последние слова. — Первая разумная мысль за последние два дня… Проваливайте отсюда! Да поживее!
Старик испуганно взглянул на тамплиера и счел за лучшее держать язык за зубами. Но, прежде чем вернуться к своим повозкам, он еще раз обратился ко мне.
— Меня зовут Иосиф, сын Ицхака, — сказал он, коротко поклонившись. — Если вы когда-нибудь будете в Сарагосе — а я вижу, что вы, благородные господа, путешествуете как раз в этом направлении, — и если вам потребуется денежная или иная помощь, какую только скромная еврейская община может оказать двум благородным христианским рыцарям, не сочтите за труд, спросите в нашем квартале, где стоит мой дом. Вам его каждый укажет. Да вы и сами легко сможете его найти — он там самый большой.
— Благодарю, — вежливо ответил я. — Всего хорошего.
* * *
…Ги де Эльбен занимался тем, что выковыривал господина барона из доспехов. Барон, отчасти уже пришедший в себя, рычал и пытался сопротивляться.
Я слез с коня и помог Ги справиться с этим боровом. Барон был силен — потребовалась помощь Рено и Анри для того, чтобы снять с него доспехи, а потом держать, пока Ги связывал ему руки и ноги. Оглушать его второй раз Ги не хотел.
— Еще черепушка треснет, — объяснил он нам свое нежелание, — или мозги совсем набекрень съедут. А мне он нужен целехонький.
— Зачем он вообще тебе нужен? — полюбопытствовал я.
— О!.. — Ги многозначительно поднял вверх указательный палец. — Он мой пленник.
Я не стал напоминать своему приятелю о том, что по всем правилам барон должен считаться скорее моим пленником. В конце концов, какой-то там барон — повод слишком мелкий, чтобы нам с Ги из-за него ссориться.
Барон Бенедикт лежал на земле, скрипел зубами и с ненавистью глядел на нас.
Ги стоял рядом и смотрел на барона сверху. Вид у моего друга был удовлетворенный.
— Ну что, доигрался? — спросил пленника Ги. — Купчишек надо грабить. А благородных людей грабить не надо. Ясно?
— Я не приказывал… своим людям… — Барон выплевывал слова с большим трудом. Куда охотнее он вцепился бы де Эльбену в горло. Но — не мог, не мог… — не приказывал… нападать… на вас…
— Тогда ты вдвойне дурак, — заключил Ги. — Если даже с собственными людьми справиться не можешь.
Барон промолчал. Видимо, счел, что разговаривать, когда над ним откровенно издеваются, — ниже его достоинства.
— Что, нечего сказать?.. — Ги хмыкнул. — Ладно. Мне тут с тобой недосуг болтать. Сколько у тебя людей в замке?
— А тебе-то что? — буркнул пленник. Ги пожал плечами и посмотрел на меня:
— Точно дурак. Не понимает. Андрэ, что бы с ним такое сделать, чтобы поумнел и стал отвечать на наши вопросы?
— Яйца отрезать, — сказал я.
Я не знал, какую игру затеял Ги, но на всякий случай решил ему подыграть.
Если бы я только мог предположить, что мои слова будут восприняты буквально…
— Хорошая мысль, — заметил Ги. — Рено, спусти с него штаны.
И, достав нож, стал примериваться, как бы половчее оскопить несчастного барона.
Когда он приступил к сему процессу и любезный барон — и я с ним заодно — сообразили наконец, что это не шутка, уши нам прорезал истошный вопль:
— Две дюжины!!!
— Очень хорошо. — Ги убрал нож обратно. — А теперь скажи-ка нам… кстати, ты и в самом деле этот… как его… Бенедикт де Бале? Или мы с кем-то другим имеем честь беседовать?
— Он самый, — мрачно проговорил пленник.
— Надо было удостовериться. А скажи-ка нам, любезный де Бале, эти две дюжины — женщины и слуги или же это люди, способные держать оружие?
— Нет, — огрызнулся барон и кивнул на дорогу: — Вон все способные. Пересчитайте, коли не лень.
Ги сочувственно поцокал языком.
— Какая неприятность, подумайте только!.. Ну да вы сами виноваты, барон, и я вам уже объяснил почему. А теперь скажите нам… — тут Ги позабыл о своем деланно-любезном тоне и стал выражаться более естественно. — …только не вздумай врать нам, ты, свиная морда! Есть у тебя в замке деньги?!
— Есть. — Барон помрачнел еще больше, но отпираться не стал. — Каков будет мой выкуп? Сколько?
— Ну… — Ги сделал выразительную паузу. — Мы хотим много. Ну все, хватит болтать… Анри, Рено, усадите-ка его на лошадь!.. Нет, нет… Ну что за наказание Господнее… Штаны на него сначала наденьте. Вот так. И плащ сверху. Надо, чтобы в замке не сразу догадались, что барон без брони едет.
Барона привязали к седлу. Веревки, по совету Ги, скрыли плащом. Издалека его вполне можно было принять за свободного человека.
— Рено, собери оружие — какое получше. Продадим где-нибудь… Теперь вы, вояки, — Ги подошел к связанным солдатам барона, — надо бы перерезать вас всех, да вот только руки марать жалко… Встречу еще кого-нибудь — не пощажу. Мы вас тут оставим. Сумеете развязаться — ступайте на все четыре стороны. Андрэ сегодня купчишек задаром отпустил — значит, и мне полагается что-нибудь хорошее сделать. Так что живите. Только мой вам совет — в замок к этому, — Ги кивнул себе за спину, — не возвращайтесь. Нечего вам там делать. Ясно?
— А теперь вперед! — И Ги де Эльбен запрыгнул на своего коня.
* * *
В горы вела узенькая тропка. Мы ехали гуськом, друг за другом. Сначала Ги, за ним Анри, затем Рено, который вел за уздцы лошадь барона, затем мы с Тибо. Дорога неуклонно поднималась вверх. В некоторых местах приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. По мере нашего продвижения я постепенно начал понимать, почему никто из крупных окрестных синьоров до сих пор не прищучил разбойника-барона. Если это была единственная дорога к замку Бенедикта (или если все остальные были такие же), то, засев над такой дорожкой, и пять лучников могли с успехом сдержать целую армию. Временами тропинка вилась по самому краю обрыва, в то время как с другой стороны была отвесная стена, и приходилось двигаться очень медленно и осторожно, чтобы не загреметь вниз с высоты двухсот или трехсот метров. Временами скалы поднимались с обеих сторон, образуя узкие ущелья, и, взглянув в таком месте вверх, на узкую полосу голубого неба, оставалось только молиться, чтобы не произошло обвала, потому как случись он, увернуться от падающих камней будет невозможно. Несколько раз мы пересекали быстрые горные речушки, и здесь приходилось проявлять особое внимание, потому что оступиться означало верную смерть: речушки, быстрые, холодные, так и норовили сбить с ног, а между тем всего лишь в нескольких десятках шагов скала обрывалась и речка водопадом рушилась вниз. Дважды тропу пересекали расщелины, через которые были переброшены мостики. Тоже отличная защита. Сбросить такой мостик в бездну — дело нескольких минут. Сколотить новый на месте невозможно — не из чего. А спускаться с гор и поднимать бревна по этой тропке через водопады и прочие прелести — еще то удовольствие.
