— Видите, где минометы! — кричал в бледное перекошенное лицо Кайсара Али Бежецкий, тряся того за отвороты мундира. — Срочно прикажите артиллерии накрыть эти кварталы. И авиация! Вызывайте авиацию!..
Но паника уже превратилась в беспорядочное бегство.
Обезумевшие солдаты, осыпаемые минами, серыми тараканами метались по предательскому полю, превратившемуся в сплошную ловушку, подрываясь сами и мешая двигаться танкам, ставшим великолепными мишенями для засевших где-то неподалеку гранатометчиков, и гибли, гибли, гибли десятками… Одна из колонн, видимо управляемая умелым и хладнокровным командиром, смогла собраться и, поддерживаемая тремя уцелевшими танками, все-таки ворвалась в город, но в узких улочках, без поддержки она была обречена…
— Резерв! У вас остался резерв! — наседал Саша на впавшего в прострацию принца: только что, выхватив из рук слуги и позабыв про Аллаха Всевидящего, он опростал из горла пол-литровую бутыль коньяка. — Дайте мне связь с русским командованием!..
Знакомый звук заставил его оторваться от мотающегося в руках, будто кукла, «военачальника». Со стороны города, заходило звено реактивных самолетов.
«Наши! Как вовремя! Сейчас зададут жару мятежникам!..»
Но огненные молнии, сорвавшись с крыльев штурмовиков, ударили вовсе не по городу, а по танкам, застывшим среди человеческого стада.
— Куда-а-а!!! — закричал поручик, хватаясь за голову. — По своим!
«А может быть, это не наши самолеты! — обожгла шальная мысль. — Ни за что! У мятежников просто не может быть авиации!..»
Тройка самолетов, словно услышав его мысли, отвернула от гибнущей на земле армии и устремилась к высоте с наблюдательным пунктом.
«Англичане… — с замиранием сердца подумал Бежецкий. — Но это же…»
Из- под крыльев железных птиц сверкнули стремительные сполохи…
— Ложи-и-и-ись! — закричал офицер, не думая о том, что вряд ли кто тут разберет русский язык. — Возд-у-у-ух!!!
Неведомая сила как пушинку подняла его в воздух и швырнула в сторону, слава богу, на упругую стенку шатра, но сознание на миг он все-таки потерял. А когда снова обрел возможность дышать и видеть и поднялся на ноги, то не узнал вмиг преобразившейся панорамы.
Шатры сдуло словно ветром, среди ворохов материи ползали, мотая головами, и лежали без движения люди, кто-то, подобно Александру, сумел подняться на ноги, но трезво оценить обстановку им, видимо, не удавалось, и они лишь кружили на месте или двигались куда глаза глядят по замысловатым траекториям.
«Ничего себе шарахнуло…»
На месте фургонов с радиостанциями зияла огромная, метров пяти в диаметре, воронка, со дна которой поднимался ядовито-зеленый дымок. Приторно, забивая глотку, пахло химией…
«Где наследник?»
Шатаясь, поручик двинулся в сторону поваленной набок треноги от стереотрубы и споткнулся о чье-то обезглавленное тело в нарядном мундире.
«Принц?!!»
Но на плечах трупа виднелись золотые погоны, и командующим он никак не мог быть.
«Бедный Кайсар Али!..»
Ибрагим- Хан, почему-то голый до пояса (лишь на шее собачьим ошейником болтался красный с золотым шитьем генеральский воротник да каким-то чудом уцелел левый рукав, оторванный «с мясом» у плеча), сидел на земле, очумело тряся головой и разбрызгивая вокруг кровь, обильно струящуюся из ушей, ноздрей, рта и даже уголков глаз. Наружных повреждений у него заметно не было.
— Вы живы, ваше высочество!
— А-а-а… А-а-а… — пытался что-то сказать наследник, но не мог. — О-о-о…
Снова ввинтился в уши рев заходящих на боевой курс штурмовиков, и Саша, не думая больше ни о чем, схватил безвольного принца под микитки, подтащил волоком к воронке и скатился вместе с ним по горячему еще склону вниз.
— Прошу прощения, ваше высочество!..
Подмяв под себя Ибрагим-Хана, молодой человек закрыл руками голову и, под сверлящий уши рев, думал лишь об одном: «Господи! Сделай так, чтобы верна была пословица про снаряд, не попадающий дважды в одну воронку! Господи!.. Спаси, сохрани и помилуй меня, грешного!..»
Оглушенный наследник афганского престола, что-то невразумительно бубня на непонятном языке, ворочался под ним, но Бежецкому было не до него…
— Хорош, хорош! Ничего не скажешь! И давно вы произведены в полковники, ваше сиятельство?
Бежецкий стоял перед полковником Грум-Гржимайло, опустив голову, словно нашкодивший гимназист перед строгим папашей. Грязный, с всклокоченными волосами, перемазанный чужой кровью, с изрядной ссадиной на скуле, да к тому же облаченный в мундир афганского дэгэрвала[38] (свой уже никуда не годился, а спороть чужие погоны было некогда), он знал, что производит жалкое впечатление.
— А почему же я не вижу ордена? Вас же должны были наградить орденом за спасение высочайшей особы! А то в полковники произвели, а где заслуженная награда?
Саша не знал, что сказать на это. Контуженного принца он прикрывал собой до самого завершения налета, помогал запихивать это нечленораздельно мычащее жалкое подобие прежнего Ибрагим-Хана в вертолет, а после, вместе с афганцами, до темноты собирал других раненых, рискуя жизнью, сгонял вместе с уцелевшими офицерами в какое-то подобие организованных групп обезумевших дезертиров, в подавляющем большинстве безоружных… Слава всевышнему, горожане не предприняли вылазки, наоборот, выпустили остатки блокированной в предместье колонны, разрешили собрать раненых и убитых, зачастую уже обобранных до нитки мародерами, оттащить в тыл поврежденные танки, из тех, что еще подлежали ремонту… Только на исходе второго дня он смог добраться до своего штаба.
— Хорош, хорош! Загулявший в Сингапурском порту матрос на судно, наверное, в более пристойном виде возвращается, — подытожил полковник. — Ну и что теперь с вами прикажете делать, поручик? Под суд вас отдать вроде бы не за что… Только на орден не рассчитывайте, сами понимаете.
— Разрешите вернуться в строй, — выдавил Александр, чувствуя подступающую к горлу тошноту: той же взрывной волной, что и принца, его тоже изрядно потрепало — двухсоткилограммовая управляемая авиабомба это вам не фунт изюму.
— Куда вам в строй? — всплеснул руками командир. — Краше в гроб кладут! Нет уж: собирайте манатки и — в тыл. С первым же попутным бортом. Не удивлюсь, если ваш друг сердечный, полковник Седых, законопатит вас в госпиталь. Вон, шатает вас, как пьяного! Что я — контуженых на своем веку не видел?
— Разрешите вернуться в строй, — упрямо повторил молодой человек, чувствуя, что сейчас лишится чувств. — Мой взвод находится в действующей армии, и я…
