Кириенков снова взглянул на Козловского и сказал:
— Мы опасаемся чересчур быстрого взлета столь юных спортсменов. Как бы они не опозорились на чемпионате, ведь это соревнования такого высокого уровня! Там будет столько внимания посвящено, мало ли что может случиться. А Рубцов еще совсем зеленый. Что касается Троегубова, так он уже, так сказать, наоборот, в возрасте. Ему ведь скоро тридцать два будет. Тоже может легко опростоволоситься.
— Хм, — сказал Пастушин и задумался. — Тоже верно говорите, товарищи.
По итогам совещания было решено отклонить кандидатуры Стрельцова, Рубцова и Троегубова от участия в чемпионате Европы по боксу.
Глава 4. Орлята учатся летать
Сегодня Касдаманов будто свихнулся. Требовал, чтобы я еще больше отработал силу удара. Он привез огромную грушу весом в восемьдесят килограмм и добивался, чтобы я весь день непрерывно молотил ее.
— Я хочу, чтобы твой удар валил быка с ног, — снова и снова повторял он.
Потом остановился, пораженный этой идеей.
— Слушай, а почему бы действительно так не сделать?
Я воспользовался передышкой и остановился, чтобы спросить:
— Что это такое вы имеете ввиду? Только не говорите, что…
Старик кивнул. Глаза его светились радостным огнем, очень мне не понравившимся. Он совсем с ума сошел, решил выставить меня против быка. С него станется, даже и на такое пойдет. Надо его срочно отвлечь от этой дурацкой идеи.
Поглядев на настенные часы, висящие на стене, я сказал:
— Егор Дмитриевич, мне надо идти. У меня еще тренировка в «Орленке». Там тоже нельзя пропускать занятия. Я обещаю, что там тоже тренируюсь на постановку сильного удара.
Упоминание о моем спортивном клубе немедленно отрезвило тренера и вернуло его с небес на землю. Он иногда злился, когда приходилось отпускать меня туда на занятия, справедливо полагая, что я теряю там квалификацию.
Насчет бесполезности посещения занятий я бы с ним поспорил, но в целом да, согласен, нагрузки там были совсем детские по сравнению с теми, которым подвергал меня Егор Дмитриевич. Честно говоря, в «Орленке» во время тренировок я отдыхал телом и душой.
— Чего там делать, разве они тебя научат чему-то толковому? — проворчал Касдаманов. — Нечего там шляться, оставайся здесь.
Сегодня надо было обязательно зайти в «Орленок», потому что Юрий Борисович Лебедь, директор клуба, должен был объявить, что я зачислен в состав делегации, которая отправится на чемпионат Европы в Мадрид. Защищать спортивную честь Советского Союза на другом конце континента. Ну, и надо было узнать все сопутствующие организационные моменты.
Поэтому я тут же возразил старику:
— Сегодня мне расскажут насчет чемпионата Европы. Что там да как. Поэтому ехать надо обязательно.
Старик заложил руки за спину и прошелся вдоль зала. Видимо, ему так понравилась мысль с быком, что он не мог вот так, с ходу, расстаться с ней.
— Вечером поедешь, — приказал он. — А сейчас двинем на скотобойню.
Я постарался говорить с ним, как с несмышленым ребенком, вежливо и аккуратно. Или как с сумасшедшим, коим он, собственно говоря, и являлся.
— Егор Дмитриевич, вы извините, но я слышал про такие эксперименты с животными, — заверил я тренера. — И предлагаю отложить на потом. Во-первых, это негуманно, а во-вторых, после такого удара, скорее всего, я получу травму кисти. Что сейчас, перед чемпионатом совсем нежелательно, как вы считаете?
Надо признать, что тренер прислушался к моим доводам. На гуманность ему было плевать, а вот насчет травмы он задумался. К счастью, меня спасло еще и появление Маши, которая заглянула в спортзал и сказала:
— Пойдемте обедать. Хватит уже колотить грушу, у меня уже уши заложило.
Касдаманов оглянулся на внучку и кивнул. Проворчал:
— Ладно, на сегодня отбой. Езжай в свое орлиное гнездо. Скажешь потом, что там и как.
Я благодарно кивнул Маше, хотя все еще ревновал ее за вчерашнее отсутствие и гулянки с незнакомым мне парнем. Затем отправился в душевую, а старик пошел на кухню. Во время вкусного обеда я изо всех сил игнорировал улыбки Маши, а потом уехал не попрощавшись.
И сразу направился в «Орленок». После этого, кстати, мне нужно было еще и в техникум заехать. Паломничество по всем злачным местам, так сказать.
Пока ехал, вспоминал теперь про то, как мы поссорились с Мишкой Закоповым на прошлой неделе. Он и ребята с нашего клуба, в том числе Димка Сазонов по кличке Паровоз, и Квасницын по кличке Квас, их набралась целая толпа, собрались как раз посидеть после занятий в парке, отведать шашлыка и запить вкусными пенными напитками. Мне как раз надо было к Черному ворону, а потом домой, потому что Светка была одна. Поэтому на их настойчивые призывы составить компанию мне пришлось ответить отказом.
— Э, Витек, — процедил тогда Закопов. Что-то он тогда весь день был какой-то взвинченный, взъерошенный, весь на нервах. — Тебе не кажется, но в последнее время ты что-то постоянно нос воротишь от нашей честной компании. Как титул получил, ты чего-то изменился. Что же получается, теперь мы тебе не ровня? Может, пойдешь с ребятами из «Динамо» веселиться?
Я сначала не поверил своим ушам, а потом едва сдержался, чтобы не наброситься на приятеля. Ладно, может у него какое несчастье дома или на работе приключилось, поэтому он на мне свое плохое настроение срывает? Так вроде Закопов хороший пацан, по пустякам не стал бы в бутылку лезть.
— Ты чего такое несешь, Мишка? — спросил я. Дело было уже на улице, неподалеку от входа в наш клуб. Мы стояли вдвоем, а остальные парни кучковались неподалеку, болтая и гогоча. — Белены объелся, что ли? У меня дела, я же тебе ясно сказал. Ехать надо срочно, люди ждут. Да и сестренка дома одна осталась.
Но тогда в Мишку как будто вселился демон противоречия. Он наклонил голову и упрямо заметил:
— Ну, я же говорю, видно, мы тебе теперь не ровня. Ну, а что же? Ты же теперь чемпион Советского Союза. На всей нашей громадной территории теперь никто не сможет тебя одолеть, в твоей весовой категории. Поэтому и не хочешь с нами посидеть, верно? Лучше скажи правду, не надо придумывать отговорки. Небось, если бы люди из спорткомитета позвали, из «Буревестника» или еще какого-нибудь элитной секции, сразу побежал бы, а? Как миленький!
Кровь бросилась мне в голову. Надо признаться, я тогда все-таки сдержался и не дал ему в морду. Просто схватил за грудки и свирепо спросил:
— Ты чего несешь такое, я тебе говорю? Ты с ума сошел, что ли?
Закопов не сопротивлялся, глядел на меня шальными глазами и повторял:
— Ну давай, врежь мне, чемпион! Давай, врежь! — и судя по всему, сам был не прочь заехать мне в рыло.
К счастью, парни увидели, что происходит, подбежали и разняли нас. Я к тому времени уже успокоился. Постарался унять бешено бьющееся сердце и только пристально глядел на приятеля.
— Вы чего, мужики? — спросил Паровоз, стоя между нами. — Чего не поделили?
Мишка поправил воротник рубашки и закричал, указывая на меня:
— Возгордился Витек, совсем уже земли под собой не чует! Взлетел высоко. С нами уже водиться не хочет, морду воротит.
Я сплюнул на землю и зло ответил:
— Я же сказал, что дела у меня. А этот придурок начал меня за князя какого считать. Чемпионство мое ему поперек горла стоит, как я посмотрю.
— У тебя вечно дела! — продолжал кричать Мишка. — В прошлый раз тоже не пошел. И в позапрошлый! Я же говорю, ему с нами не с руки сидеть! Он у нас чемпион, только с другими элитами сидит, отдыхает!
В общем, сцена получилась преотвратительная. Я так и ушел тогда, чувствуя себя мерзко, будто в душу дерьмом капнули. Надо же, никогда не думал, что чемпионский титул когда-нибудь может встать между мной и друзьями по цеху.
Сегодня в клубе не было ни Закопова, ни Паровоза. Несколько новых лиц, я их прежде не видел. Новички, видимо.
Между прочим, моя победа на чемпионате сыграла для секции роль мощной рекламы. После этого к нам потянулось много желающих обучаться именно здесь в «Орленке». Поначалу даже было время, когда здесь было так много учеников, что не протолкнуться. Я тогда тоже стал меньше ходить, поскольку не хотел толкаться в тесноте и, видимо, Мишка этот факт тоже воспринял как брезгливость новоявленного чемпиона.
