Действовали мы грубо и решительно. Мощный пинок вынес дверь вместе с косяком, я сразу нырнул внутрь, готовый к любому исходу событий.
Если в доме засела крутая публика, взять её в оборот можно только так, не давая бандитам шанса очухаться.
— Всем руки в гору! Уголовный розыск! — закричал я во всё горло.
Нехитрый психологический трюк помогал ввести уголовную публику в ступор и давал нам драгоценные секунды, чтобы взять ситуацию под полный контроль.
Первым на дороге попался высокий кудрявый мужчина с крючковатым носом. Он мудро поступил, подняв руки.
— Сколько народа в доме? — наехал на него Паша, тыча в грудь наганом.
— Никого, только я…
— Брешешь!
— Честное слово, никого. Да вы сами можете проверить, — как-то слишком быстро оклемался кудрявый.
Я обыскал его. Оружия при мужчине не было.
— Паша, проверь, — кивнул я в сторону ближайшей комнаты, которая отделялась от зала занавеской.
Рыженко сунулся туда и быстро вернулся обратно.
— Пусто.
— Присмотри за ним, — я проверил другие помещения.
Кудрявый не врал: больше в доме никого не было.
Плохо… Кудрявый производил впечатление стрелянного воробья. Если не найдётся чем прижать, придётся возвращаться несолоно хлебавши, а это не то, на что мы рассчитывали.
— Документы, — потребовал я у него.
— Разрешите? — он показал в сторону комода.
— Валяй. Только не вздумай дёргаться — пришью на месте, — предупредил я.
— Что вы?! Даже в мыслях не было.
Он выдвинул нижний ящик комода, повозился в нём и достал оттуда удостоверение личности.
— Вот, прошу.
Я пробежался глазами по бумагам.
— Август Брунович Шульц, 1895-го года рождения?
— Он самый.
— По нашей информации вы являетесь владельцем бандитского притона и занимаетесь скупкой краденого.
Он улыбнулся.
— Вы ошибаетесь, гражданин…
— Быстров.
— Спасибо. Это какая-то ошибка, гражданин Быстров. Я — честный человек, никакого отношения к криминалу не имею.
— На что живёте, Август Брунович?
— В основном оказываю разного рода услуги предпринимателям, выступаю в качестве посредника при совершении торговых сделок. И да, у Фининспекции ко мне вопросов нет, налоги плачу в полном объёме и в срок. Квитанции показать?
— Не надо.
Я оглядел обстановку в зале: не дорого и богато, но в целом довольно прилично: хорошая мебель, чистота и порядок, я бы даже сказал — уют.
— Один живёте?
— Один.
— Жора, гляди что нашёл, — Паша извлёк из недр платяного шкафа жестяную коробочку из-под конфет, она доверху была набита золотыми и серебряными украшениями, преимущественно женскими.
— А это что такое? — поинтересовался я.
— Наследство от бабушки, — широко улыбнулся Шульц.
— Ну-ну, — буркнул я.
— Брешет, — многозначительно произнёс Паша. — За всё добро не скажу, но пара вещичек точно по делам о грабежах проходит. Например, вот это колье, судя по всему, принадлежало гражданке Арутюнян и было снято с неё прямо возле дома тремя субчиками две недели назад.
— Уверен?
— Ещё как уверен. Я сам этим делом занимаюсь, так что меня с панталыку не собьёшь. Оно это, Жора, не сомневайся.
— Так говорите — наследство от бабушки? — повернулся я к Шульцу.
Тот отреагировал на удивление спокойно.
— Совершенно верно. И я понятия не имею, о чём говорит ваш коллега. Это колье — наша фамильная драгоценность.
Я понял, что этого кента легко расколоть не получится.
— Так, Паша, берём гражданина Шульца под ручки и везём к нам в угро на допрос.
— Это произвол. Я буду жаловать! — как-то по-будничному скучно произнёс Шульц.
— Ваше право, — согласился я. — Но пока придётся последовать за нами.
— А может договоримся? — вдруг спросил Шульц.
— Это как — договоримся?
— Как все нормальные люди, — улыбнулся он. — Я слышал, что у вас в уголовном розыске маленькая зарплата. По-моему, это совершенно несправедливо…
— К чему клоните, гражданин Шульц? — насупив брови, задал вопрос я.
— Я помогаю немного исправить эту несправедливость, а вы забываете про колье, — нахально заявил тот. — Ну как? По рукам?
— По морде, — сказал я. — Ещё раз брякнешь такое — получишь по морде. Понятно?
Он кивнул.
— Кстати, попытку дать взятку сотрудникам уголовном розыска мы обязательно зафиксируем в протоколе.
Я повернулся к Паше.
— Организуешь пару понятых, которые подтвердят, что мы нашли это колье при обыске у гражданина Шульца?
— Обижаешь, — ухмыльнулся он. — Хоть десять.
Шульц вёл себя чересчур расслабленно и спокойно для взятого с поличным, без всякого сопротивления сел с нами в служебный экипаж и смотрел на нас как-то даже дружелюбно, что наводило меня на нехорошие мысли.
Что-то с ним не так, сразу решил я. Отпереться будет сложно, даже при гуманных советских законах ему грозит тюремный срок, а на прожжённого урку, отсидевшего не один год на нарах, Шульц не смахивает.
Пашу явно одолевали схожие мысли. Он то и дело бросал на задержанного задумчивый взгляд и чесал в затылке.
Мы не успели проехать и пол-улицы, как дорогу нам преградили двое вооружённых людей.
— А ну, стоп! — выкинул вперёд руку один из них, и я с удивлением узнал в нём чекиста Мышанского.
— Григорий Игнатьевич? Что случилось? — спросил я.
— Товарищ Быстров, нужно поговорить, — вкрадчиво произнёс он.
— Так в чём дело?
Он показал глазами на край соседнего дома, и я догадался, что речь пойдёт о разговоре тет-а-тет.
— Паша, постереги его, — сказал я напарнику и вылез из экипажа.
Мы с чекистом зашли за угол.
— Слушаю вас, товарищ Мышанский.
— Шульца нужно отпустить, — без обиняков заявил тот.
— С какой стати?
— Вам недостаточно моих слов?
— Пока нет. Я решительно не понимаю, почему должен отпускать Шульца. Он как минимум торгует краденным… А ещё у нас есть подозрения, что Шульц связан с бандой Рейки. Так что, извините, товарищ Мышанский, но отпустить его я не могу.
— Я приказываю вам!
— Да хоть заприказывайтесь? Я вам не подчиняюсь.
Он смерил меня недовольным взглядом.
— А ты наглец, Быстров…
— Да уж какой есть. Вы либо говорите мне правду, товарищ Мышанский, либо мы везём Шульца в угро и раскалываем его по самые… ну, вы меня поняли.
Он надвинул холодную фуражку на лоб и хмуро произнёс:
— Я тебя хорошо понял, Быстров.
