стоял чуть сгорбившись, рубашка мятая, парусиновые штаны слегка обвисли, как будто в них до этого пару дней спали. Плащ, перекинутый через левую руку, мягко лежал на дорожном чемоданчике. Мешки под глазами Зинчукова лучше всего говорили о его состоянии. Но я не мог не спросить. Нужно было отыграть роль.
— Проездом, на пару дней. Позволишь остановиться или в гостиницу прогонишь?
— Конечно-конечно, заходи, — посторонился я, пропуская его в квартиру.
После этого закрыл дверь и повернул ключ в замочной скважине.
— Ну, показывай, где тут можно упасть? Спать хочу неимоверно… Прямо хоть спички в глаза вставляй. Так куда? — спросил Зинчуков и уставился на клочки пены на полотенце. — О, а ты чего это? Куда-то собираешься?
Я махнул рукой в сторону дивана:
— Можно там лечь. А я собираюсь на посвящение в студенты. Всё-таки прошел все экзамены, как вы и просили. Кстати, а зачем я туда поступил?
— Миш, Борь, Сень, — зевнул Зинчуков, поставил чемодан на пол и положил на него плащ. После этого он разулся и прошел в комнату. В ноздри ударил запах ношеных носков. Зинчуков увидел, что я невольно скривился и стянул носки с ног. Вытянулся на диване, потянулся и, уже засыпая, проговорил. — Давай все вопросы потом? Сейчас вообще башка не варит. После всего, что мы вложили в Чили, так бездарно всё просрать…
Мой гость закрыл глаза, а через секунду уже начал мерно дышать. Я только покачал головой, вытащил из шкафа сложенное покрывало и накрыл «дядю Вову из Владивостока». Судя по всему, добиться от него сейчас ничего невозможно. Ладно, когда проснется, тогда обо всём и расспрошу.
Мне же надо было продолжать готовиться и начипуриваться!
Я пришел к ДК Кирова на Васильевском острове даже раньше, чем планировал. Всё-таки привычка выходить заранее (потому что автобус может быть забит, а в следующем тоже не найдется мест) порой играет на руку. Автобус пришел вовремя, да и на метро я доехал без особых проблем.
Длинное здание ДК с двумя выступающими вперед строениями чем-то напомнил мне плитку шоколада. Такое же ровное, прямоугольное, выпуклое и радующее глаз.
Артем Григорьевич Зинчуков так и не проснулся, когда я ушел на посвящение. Он крепко спал и не проснулся даже на запах жареной яичницы с колбасой. Впрочем, я честно оставил половину сковороды и хлеб с молоком. Если проснется в моё отсутствие, то запросто сможет заморить червячка до моего прихода.
На площади уже собралось немало народа. Я заметил обворожительно улыбающуюся Тамару, которая стояла поодаль с нарядно одетыми мужчиной и женщиной. Подходить не стал, просто издали помахал рукой. Тамара заметила и помахала в ответ. Женщина тут же что-то спросила у неё, глядя на меня. Тамара ответила. Взгляд женщины был особенным — оценивающим. Так смотрят на возможного зятя…
Может и правильно, что я не подошел. Испытать неловкость от знакомства мне ещё предстоит, если мы будем знакомиться. А нет так нет — зачем сейчас доставлять Тамаре неудобство от лишних расспросов?
Вместо этого я подошел к одному из тех счастливчиков, которым повезло тоже поступить на юридический факультет. В процессе сдачи экзаменов я успел познакомиться с десятью ребятами. Этого светловолосого парня с курносым носом звали Андрей Курышев.
— Привет! Тоже с утра пораньше? — спросил я с улыбкой.
— Ага, как же такое событие пропустить? — покачал Андрюха головой.
— Рад, что поступил?
— Неимоверно, — хмыкнул он в ответ. — Всё-таки тридцать человек на место, это не комар чихнул…
— Во-во, смотри, наши готовятся к выступлению, — показал я на помост, где понемногу собирались доценты, профессора и преподаватели.
Среди них я увидел знакомые лица тех, кому сдавал экзамены.
— Да уж, сейчас как дадут жару часа на полтора, — покачал головой Андрюха. — Пожилые люди любят поговорить о великом прошлом.
— Ну а чего о нем не поговорить, если намереваешься построить великое будущее? — в тон ему сказал я. — Всё-таки надо не опускать планку, а поднимать её, чтобы будущим поколениям было на кого равняться.
Андрей усмехнулся в ответ.
В этот момент я почувствовал, как по спине начала скрести острая веточка. Мою спину явно старались просверлить ненавидящим взглядом.
Могу сказать, что и у вас такое было, уважаемые читатели портала Автор Тудей, когда чувствуешь лопатками чужой взгляд. Когда оборачиваешься и натыкаешься на того, кто смотрит. Может и просто смотрит, но именно на вас. И тушуется, когда вы поворачиваетесь и смотрите в ответ.
Если скажете, что такого не было, то я просто не поверю. Просто вы постарались про это забыть…
Я обернулся и ожидаемо наткнулся на Дамирова. Он и ещё двое ребят нашего возраста активно прожигали меня взглядами. Дамиров ещё и улыбнулся, проводя большим пальцем под подбородком. Я в ответ хлопнул по сгибу локтя, хвастаясь длиной рыбы, которую поймал прошлым летом.
Дамиров отлично понял этот жест, когда покраснел пуще помидора. Он что-то процедил своим друзьям, а те кивнули в ответ и двинулись прочь.
Ага, значит, меня ждет чудесное завершение посвящения. Только бы не помешали и не вызвали полицию. Тьфу, милицию. Давно пора бы привыкнуть, но мысли иногда всё-таки сбиваются на привычный лад пятидесятилетнего…
— Во-во, похоже, что начинают, — проговорил Андрей, глядя на помост.
На помосте и в самом деле возникло оживление. Вперед выдвинулся Глеб Иванович Макаров, ректор университета. Он подошел к трибуне, откашлялся, а потом начал речь.
О содержании этой поздравительной речи, о последующих словах и мыслях вы можете догадаться и сами. Они мало отличаются от других, которые дают в напутствие молодому поколению, вступающему во взрослую жизнь.
После этой речи нас пригласили в ДК, где показали «Белоснежку и семь гномов». Я этот мультик уже видел, поэтому и ушел с половины сеанса, а вот другим студентам творчество Диснея точно было в новинку. Многие как завороженные смотрели на чудо, которое творилось на экране.
Я же отправился домой. Там запертый Зинчуков… Может уже проснулся и ждет меня?
Но домой я попал не сразу.
— Ты Орлов? — подошел невысокий щуплый парень, стоило только выйти из дверей.
— Нет, он идет за мной, — беспечно отмахнулся я и пошел дальше. — Вон тот здоровый…
— Не …зди, иди за мной!
— А ты херню не неси. Если отыгрываешь за шестерку, то не дерзи, а веди себя вежливо, — отрезал я.
