Блюментрост уже на следующий день посоветовал Анне покинуть дворец. Ей необходимо было сменить обстановку. Несчастная пожелала отправиться в имение своего брата под Псковом. При этом она не захотела видеть подле себя никого из нынешнего окружения.
Екатерина восприняла это известие с облегчением. Одно дело – чувствовать свою правоту, и совсем другое – каждый день смотреть в глаза женщине, которая по ее вине лишилась ребенка. Впрочем, очень даже может быть, что вскоре она лишится и живота.
Несмотря на свои прежние желания, Екатерина этого уже не хотела. О содеянном она не сожалела, но ее цель Петр, а не Анна, которую она и без того наказала. Но если Лесток прикажет, то ей ничего не останется, кроме как подчиниться. Теперь она была полностью в его власти.
Именно об этом она и думала, идя по ночным улицам Санкт-Петербурга. Сегодня у нее было очередное свидание с Лестоком. Нет, ничего касающегося заговора. Обычное свидание двух любовников. Они вовсе не опасались вызвать подозрение. Наоборот, учитывая излишне любопытную Воронцову, которая всюду норовила сунуть свой нос, было бы подозрительно отменить свидания.
Несмотря на отсутствие Анны и Петра, придворная жизнь не остановилась. Придворные, имевшие комнаты во дворце, продолжали проживать там. К таковым относились все без исключения фрейлины. А Воронцова делила комнату с Долгоруковой, так что та, если бы превратилась в затворницу, непременно привлекла бы внимание.
Впрочем, не сказать, что эти свидания были Екатерине неприятны. Тем более они стали встречаться задолго до того, как она оказалась вовлечена в заговор.
Конечно же она предполагала, что Лесток ее попросту использовал. Но, с другой стороны, разве она не платила ему той же монетой? Он помогает ей, она помогает ему, и между делом оба получают удовольствие. Если наскучит… Что же, никаких обязательств друг перед другом у них нет.
Екатерина шла только по центральным улицам, имеющим освещение. Здесь вероятность оказаться жертвой бандитского нападения была минимальной. Армия и гвардия не зря ели свой хлеб, осуществляя довольно плотное патрулирование. Если лихие людишки где и могли поживиться, то в стороне от центральных улиц города. И уж точно не на набережной Невы, являвшейся излюбленным местом прогулок жителей города.
За спиной послышался цокот копыт и грохот колес по каменной мостовой. Кто-то гуляет по набережной, кто-то по ней же едет в карете. Тут главное не оказаться на пути экипажа, а то потом костей не соберешь. Но Екатерина не переживала по этому поводу, так как шла у самого парапета, подальше от проезжей части.
Вот только возница, как видно, оказался либо слишком пьян, либо слишком нагл, так как лошади прошли в непосредственной близости от Долгоруковой. Ее возмущению не было предела. Она уже хотела было возмутиться по этому поводу, но не успела.
Дверца кареты оказалась открытой, и оттуда выглядывал мужчина в черной одежде, с маской на лице. Едва он поравнялся с Екатериной, как тут же схватил ее и втащил в карету. В следующее мгновение на горло женщины легла сильная рука. Она давила и давила, пока перед глазами брыкающейся жертвы не поплыли разноцветные круги, вскоре сменившиеся непроглядной тьмой.
– Все прошло удачно? – Лесток отпил пару глотков вина и, поставив бокал на стол, взглянул на присевшего напротив мужчину.
– А у вас были сомнения, Иван Иванович? – Савин даже покачал головой, показывая, насколько его возмутил вопрос.
– Не надо дуться, Алексей Сергеевич, – примирительно сказал Лесток. – Как говорится, и на старуху бывает проруха. А мы с вами не в бирюльки играем.
– Совсем вы русским стали, Иван Иванович, – одобрительно кивнул Савин.
– А как же, любезный друг. Иначе никак нельзя. Невозможно преданно служить стране, не полюбив ее народ и не познав его. Я люблю Россию и русских. Мало того, я и себя уже давно почитаю русским. И именно по этой причине взялся за это неблагодарное дело.
– Посадить на престол достойного государя вы называете неблагодарным делом?
– Вы кушайте, Алексей Сергеевич, кушайте. Я так понимаю, что сегодня вам поужинать не удалось, – показывая на обильно уставленный стол, предложил Лесток. – А вы считаете, что свержение одного монарха и воцарение другого это достойное деяние? – наблюдая за потянувшимся к еде собеседником, продолжил хозяин.
– А вы нет?
– Вы удивитесь, но я так не считаю. Я отдаю себе отчет в том, что делаю грязное дело. Но, как я уже говорил, я полюбил Россию и связал с нею свою жизнь, а значит, не могу спокойно смотреть, как Петр ведет ее к гибели. Именно так, Алексей Сергеевич, и никак иначе.
– Странное утверждение, учитывая то обстоятельство, что Россия сегодня ведет победоносную войну на юге. Немаловажно и то, что казна сегодня полна как никогда. Несмотря на войну, нет задержек в выплате жалованья, даже чиновникам.
– Это только видимость. Посудите сами, к чему приведут все эти успехи. Уже сегодня вся Европа смотрит на нас волком. Шведы вот-вот вцепятся нам в глотку. Англия непременно их в этом поддержит, как и Голландия. Эти государства ревниво наблюдают за нашими успехами на море и в росте промышленного производства. Австрия, наша союзница, к которой мы незамедлительно пришли на помощь, уже второй год тянет с объявлением войны Турции. Казалось бы, на фоне успехов России они могли откусить свой кусок Османской империи. Но они не торопятся этого делать, дабы туркам не пришлось распылять свои силы. Отчего так, Алексей Сергеевич? А между тем все просто. Сильная Россия не нужна Европе. Но не всей. Например, Франции и ее союзнице Испании это не помеха. Более того, им выгоден союз с Россией. Как и то, чтобы она стала еще сильнее. Но Петр не хочет этого замечать.
– То есть вы хотите сказать, что все эти успехи только временное явление и впереди нас ждет крах? – откусывая добрый кусок гусиной ножки, поинтересовался Савин.
– Именно так, мой друг. Именно так. Как только нашим противникам удастся убедить Австрию в том, что Россия представляет угрозу в первую очередь для нее, Европа ополчится против нас. И тут уж не останутся в стороне и турки и персы. Нас будут рвать на части со всех сторон. Добавьте сюда несбалансированную внутреннюю политику в отношении того же крестьянства, которая неизменно повлечет за собой бунты. И как вам картина?
– По вашим рассуждениям получается, что судьба России в том, чтобы оставаться отсталой и патриархальной.
– Ни в коем случае! – Лесток взмахнул рукой, словно отметая саму возможность такого утверждения. – Но все должно делать постепенно, без потрясений, способных разрушить уже построенное. Порой просто необходимо приказать себе остановиться и сделать все для упрочения завоеванных позиций.
