Я ненавидел ее до зубовного скрежета - за то, что она так неотличимо похожа на ту, которую я любил, и которая меня так бессмысленно предала. Я готов был растоптать ее здесь же и навсегда забыть, но знал, что у меня никогда не поднимется на это рука.
Она стояла передо мной - тоненькая, в сером демисезонном пальтишке и бело-розовой сетчатой, самовязанной шапке с выпадающими из-под нее темными локонами, такая похожая на ту, что уже то ли была, а то ли нет в моей жизни. Чтоб ты сдохла, Юленька!
- Здравствуйте, Юленька. Вы угадали, я к вам. Вернее, к вашему деду. Я завтра уезжаю из Москвы надолго. Хотел попрощаться с Валентином Аркадьевичем, - сказал я вслух.
- Вот здорово! Дед говорил, что вы часто за границей в командировках бываете. Это так интересно, расскажете? А то у деда Вали все рассказы про загранку столетней давности - скучно. А я из института еду, у нас сегодня всего три пары было, а преподаватель по химической термодинамике отменил свою лекцию. Мы в магазин зайдем?
- Зачем?
- Ну-у, для разговора чего-нибудь возьмем. А то у деда Вали один только коньяк остался с прошлого раза, а я его не очень люблю. Лучше вина болгарского взять - "Монастырскую избу" или "Медвежью кровь". Вкусно. Только не грузинское. Не люблю я его, терпкое оно!
Ну уж я-то как никто другой знал - что ты любишь, а что нет.
-А как же антиалкогольная компания? - усмехнулся я.
- Да ну их, - она махнула рукой, словно прогоняя невидимую муху, и мне был очень знаком этот жест. - Понапридумывают всякого, а мы отдувайся. У нас вон на курсе Васька Менщиков ночью водкой торгует - так у него участковый милиционер на содержании, а сам на лекции на "Волге" приезжает и за зачеты преподам по четвертаку дает - круглый отличник. А все потому что у него мать - директор магазина! А у меня родители - инженеры на заводе, а дед - старый коммунист. От которого ну совершенно никакого толку, кроме обзывательства!
Знала бы Юленька, какими делишками на самом деле промышляет ее заслуженный дед...
- Ладно, зайдем за вашей "Медвежьей кровью", - мое великодушное согласие ее неподдельно обрадовало.
Мы купили бутылку вина, шоколад, еще какую-то ерунду.
Пока шли от магазина до дома, Юленька успела рассказать мне, как ходила недавно в кино на премьеру фильма "Храни меня, мой талисман". Она неподдельно восторгалась смелостью героя Янковского, взявшегося отстоять честь семьи на дуэли и негодовала по наглости Абдулова, для которого нет никаких святынь и ценностей. А мне было смешно слышать из ее уст такие категоричные суждения. В том будущем, которого уже не будет, она, не задумываясь ни на минуту, плюнула на меня и Ваньку. Что с ней случилось за эти годы, прожитые в браке, если она из чистой, светлой, правильной девочки, превратилась в... непонятно что, оправдавшее какой-то внезапной "любовью" предательство двух самых близких людей? Чтоб ты сдохла, Юленька!
Изотов на самом деле был рад меня увидеть - видимо, внучка своим щебетаньем нешуточно его доставала.
Мы поговорили о погоде, о моих вымышленных планах, посоветовали Юленьке лучше учиться, потому что образование - это "жизненный фундамент", словом болтали о всяких пустяках, будто бы и не было никакого большого дела, что однажды нас с ним объединило.
Напоследок я подарил Юленьке свой Sony Walkman с оказавшимися у меня кассетами Брюса Спрингстина и Трилогией Ингви Мальмстина, отчего глаза ее разгорелись и она даже поцеловала меня в щечку. Чтоб ты сдохла, Юленька!
Улетал обратно я со спокойной душой - все дела сделаны и слова сказаны. Рассчитывать на большее было бы абсурдно.
Моей соседкой в самолете до Лондона снова оказалась Анна Козалевич, искренне всплакнувшая, когда самолет отделился от взлетной полосы. Ей удалось найти троюродную сестру и ее детей, она показывала мне фотографии, и я ей сообщил, что в лицах этой семьи есть несомненное сходство с чертами самой Анны. Она обрадовалась и пообещала мне непременно вернуться в Москву, навестить свою далекую сестричку и племянников.
В Лондоне наши пути разошлись. Её самолет отправлялся в Монреаль на пару часов раньше моего.
Если есть на свете города, которые никогда не меняются, то Луисвилл как раз из таких. В нем даже природа застыла в том же состоянии, что я оставил десять дней назад.
Захар встретил меня сверкающей белозубой улыбкой в тысячу звездных величин. Он долго хлопал меня по спине и восторгался балалайкой, прихваченной мною в Москве специально для него. Из аэропорта мы поехали сразу в больницу к Чарли, но по дороге остановились в дорожной забегаловке - Пицце Аурелио.
За исключением беззвучно жующей в дальнем углу парочки, посетителей не было. Когда у нас приняли заказ на чикагскую пиццу на тонком тесте, Захар сразу перешел к делу:
- Ну что там с Чарли нарешали?
- Чарли поступил неправильно, и это, Зак, не только наша точка зрения. Все, как и предполагалось - деньги вернуть, Чарли приказано уволить насовсем. И не жалеть. Вместо него человек будет попозже. Наверное. Я не очень понял, видимо, для Павлова поступок Чарли тоже был неожиданностью.
- Да уж, наворотил Чарли.
- Как он, кстати?
- Да жив, что ему сделается? Завтра выписка должна быть. Поедет домой свои кости лечить. А там как?
Я понял, что он имеет в виду Москву.
- Так, как я и говорил. Только в реальности выглядит все гораздо ярче и насыщенней, чем в памяти. Холодно, многим голодно. Но в глазах блеск и желание все поменять. Правда, еще не очень знают - что будут менять и как?
- Я тоже соскучился. Ночью снится. Березы, луга, все такое... Как на картинке, - пожаловался Захар.
- Съезди в Канаду. Там все это есть. Отведи душу. А года через три можно будет и... к оригиналу в гости наведаться.
- Я уж дождусь. Рассел интересовался твоим отсутствием. Я сказал Чарли, что ты уехал в Лондон - смотреть Сити и пытаться вылезти на их площадку. Так что твое отсутствие замотивировано, но если станет спрашивать - выкручивайся сам.
Мы на самом деле не проговорили детально причину моего десятидневного отсутствия - сказался невеликий опыт планирования таких операций. Как бы не засыпаться в дальнейшем...
Нам принесли порезанную на квадраты пиццу, к которой я уже привык почти как к пельменям. Миловидная официантка - если бейджик не врал - Дженни, доложила противным голоском:
- Чикагская пицца на тонком тесте, две колы. Бон аппетит.
Картинно вертя тощим задом, пошла в угол к желающим расплатиться.
- Во какая! - Похвалил Захар то ли пиццу, то ли Дженни - уточнять я не стал.
