Нам принесли порезанную на квадраты пиццу, к которой я уже привык почти как к пельменям. Миловидная официантка - если бейджик не врал - Дженни, доложила противным голоском:
- Чикагская пицца на тонком тесте, две колы. Бон аппетит.
Картинно вертя тощим задом, пошла в угол к желающим расплатиться.
- Во какая! - Похвалил Захар то ли пиццу, то ли Дженни - уточнять я не стал.
Мы дожевали коржи, расплатились с поджимающей губы официанткой, и минут через сорок я уже входил в палату к Чарли.
Он уже сидел на кровати, перевязанный так, словно побывал как минимум в авиакатастрофе.
- Привет, Чарли, - я подержал его за кончики пальцев, выглядывающие из гипсовой трубы на руке. - Как ты?
- Уже лучше гораздо, - он улыбался мне из-под повязки. - Как Лондон?
- Тонет Лондон. Осень, дожди, Темза и дым. На площади Патерностер чисто и благолепно. Джентельмены, что с них взять? Они даже грабят друг друга в белых перчатках. Все как на картинке.
- Посмотрел?
- Насмотрелся. Думать будем, там тоже большие деньги, Чарли. Очень большие. Как бы не больше, чем здесь. Ты давай, выздоравливай. Дела нас ждут великие.
- Да самому уже надоело валяться. Вы только без меня ничего серьезного не начинайте, ладно?
Я пообещал, что мы непременно дождемся его выздоровления, да и в ближайший месяц ничего особенного не предвидится.
Я сдержал слово: весь ноябрь мы с Захаром планировали несчастный случай для Чарли - и без него ничего серьезного не начинали. Ведь он должен был стать главным участником предстоящего события.
Новостные каналы девятнадцатого ноября захлебнулись необыкновенной новостью - в России правительство и компартия разрешили частную инициативу. Появился закон, легализовавший "подпольные" доходы. Перестройка прочно встала на рельсы. Теперь ее главный лозунг звучал не по-горбачевски "каждый на своем месте должен ответственно делать свое дело", а прямо-таки по-бухарински "обогащайтесь!". Правда, незабвенный родитель "диалектики стакана" и "любимец партии" имел в виду по большей части крестьянство. Теперь же разрешалась частная инициатива практически везде: "все, что не запрещено - то разрешено". И в стране скоро появились другие "руководящие и направляющие центры", действующие на законных основаниях. На самом деле этим вроде бы полезным законом было позволено оппозиции внутри страны - национальной или политической - иметь и высказывать свои убеждения не опасаясь, что однажды придут ребята из ОБХСС, как происходило это раньше и прикроют нарождавшуюся демократию банальным обвинением в расхищении социалистической собственности. Кто женщину кормит, тот ее и танцует. Если у коммунистов денег нет, а у Маматкула деньги есть - я стану слушать Маматкула, и делать то, что попросит выполнить этот хороший, достойный человек.
Рассел появился в офисе в конце ноября - как раз в разгар скандала "Иран-контрас", когда Оливера Норта уволили из аппарата Совета национальной безопасности, а Ронни Рейган уже прикидывал - стоит ли уходить в отставку?
Он пришел, опираясь на трость, но сам. Захар, поехавший с утра к Расселу домой, шел чуть сзади, страхуя. Чарли был доволен своим здоровьем, делами и успехами. Немножко расстраивало его, что рокеры так и не были найдены, но он не терял надежды. Да и полицейский инспектор заверил нас, что если они в Кентукки, то из штата им не выбраться. Мне было забавно наблюдать его наглую самоуверенность - Захару на днях пришла почтовая открытка, стоимостью в тысячу долларов - ровно столько, сколько он остался должен бородачам. На открытке два довольных абсолютно лысых - как бильярдные шары - парня в гавайках что-то удили в море. Отправлена она была с островов Бимини.
Два дня мы вместе делали то же самое, что и всегда: грузили наших брокеров ордерами, отправили Джоша в Калифорнию - присмотреться и провести переговоры о приобретении тамошних виноградников - все было как обычно.
На третий день - это был четверг, я прикрыл дверь к девчонкам и сказал:
- Чарли, есть информация, что скоро, где-то через неделю, повторится нечто подобное той игре против немецкой марки. На нужно собрать все, что у нас есть.
В его глазах блеснул живейший интерес.
- То есть, Сардж, мы гарантированно сможем удвоить наш капитал за пару месяцев?
- Нет, Чарли, не удвоить, а утроить. Примерно за месяц. Движение на рынке будет мощным! Правда, не везде. - Я должен был как-то обезопаситься от желания Рассела сыграть самому. - Так что готовься, спать не придется.
И мы начали постепенно выводить наши активы из позиций и аккумулировать деньги, как делали это в прошлый раз.
В понедельник Чарли явился в офис возбужденный:
- Зак, Сардж, у меня есть отличная новость! Наш инвестор из Европы решил тоже принять участие в игре. Сорок пять миллионов долларов!
Все-таки пятерку где-то прижал наш жадный Чарли. Но и то хлеб.
- Если еще не поздно, - продолжал он, - то завтра деньги будут на счетах.
- Отлично, Чарли! - обрадовался Зак, потому что все разыгрывалось ровно так, как рассчитывалось. - А какая там доля "Торговой компании Смита"?
Этот вопрос застал Чарли врасплох - видимо, он всерьез рассчитывал, что мы станем работать для него бесплатно. Видно было, как он терзался, одолевая свою алчность.
- Не знаю, Зак. В прошлый раз речь не шла ни о каком вознаграждении?
- В прошлый раз была демо-версия, - ввернул Майцев подхваченное у Бойда словечко.
- В прошлый раз и не было закона "Об индивидуальной трудовой деятельности", - заметил я. - Мы тоже хотим кушать, Чарли.
Этот язык ему был понятен. И еще больше укрепил его в правдоподобности предстоящей операции. Хотя для видимости он посопротивлялся:
- Не знаю, парни, нужно поговорить с инвестором. Он не в курсе ваших новых правил.
- Нам много не нужно, Чарли, - обнадежил его Захар. - Выручка от этих сорока пяти миллионов составит еще около восьмидесяти. Нам нужно всего лишь два. По одному на брата.
- Вы же понимаете, что мне придется доложить о ваших запросах? - Такими жадными будут только российские миллионеры!
- Конечно, Чарли, докладывай, - легко "разрешил" Захар. - Это твоя обязанность.
Рассел засобирался и вскоре уехал.
Отсутствовал он часа три и вернулся к обеду, когда мы ждали заказанной пиццы.
- О-кей, парни, - с порога заявил он. - Я обо всем договорился. Два миллиона будут наши. Если прибыль составит более восьмидесяти. Если от пятидесяти до восьмидесяти, то полтора.
Захар многозначительно посмотрел на меня: "смотри-ка - читалось в его глазах, - он и здесь не желает отдавать нам с тобой два миллиона! "Два миллиона будут наши!"
