-... солдаты уже не верят в победу! - распинался все тот же пьяный оберст - знаете, что они поют, в личное время? "Мертвого барабанщика", и тому подобное - чем русские забивают наш эфир, мешая командам! Хотел бы я знать, русские в сорок первом пели "Лили Марлен"? И откуда идут слухи - не от русских, от наших! - что как раз русские это подлинные арийцы, за которых вступились арийские боги? Говорят о том почти в открытую, причем даже в Ваффен СС - что в восемьсот двенадцатом, как и в сорок первом, был необычный мороз, это как раз боги восстали в наш мир, и все помнят, что было после? Мы сражаемся, и будем драться, хоть с самим дьяволом - но без надежды победить!
Шваль, шайзе! Если бы французы верили в победу, они бы навалились на конвой с той стороны - и тогда, море покраснело бы от крови унтерменшей! Если бы итальянцы верили в победу, они не допустили бы, чтобы вторая американская эскадра сумела бы вмешаться! Только свои, доблестные и непобедимые германские воины, сражались в этой битве, не жалея себя! Бешеный взгляд Тиле остановился на французах - что они делают здесь, и по какому праву празднуют победу, к которой не приложили никаких усилий? Эй, лягушатники! Всем встать! Хайль Гитлер!
За "немецкими" столами все вскочили, вытянув руку, взревели в ответ. Но итальянцы демонстративно остались сидеть молча! И их примеру последовали многие из французов! Бунт?! Неуважение к Рейху?! Гестапо сюда!
Французы дрогнули, нестройно встали, протянули руки в приветствии. Адмирал однако остался недоволен - не слыша в голосах рвения, многие из лягушечников едва мычали что-то, а некоторые и вовсе молчали. Так, а теперь повторить, и только французам! Хайль Гитлер - и громче, французская шваль!
Подчинились, а куда денутся! Кажется, Бисмарк говорил, что для заключения союза нужны наездник и осел, причем в роли первого всегда Германия. Так и Еврорейх - чтобы было пушечное мясо, сдохнуть вместо нас за наш интерес, иначе все эти жабоеды нужны нам лишь как рабы! Хорошие, старательные рабы, низшие особи, в которых нет ни капли арийской крови! Ну вот, уже почти хорошо - а теперь еще раз хайль, да чтобы стены тряслись! Отлично - теперь почти на людей похожи! Дозволяю сесть!
Сразу полегчало, и настроение поднялось. В конце концов, самое неприятное, это будущий гнев и удивление фюрера - как, вы не принесли мне победы? Так ведь и безусловным поражением это тоже не назвать - и было бы хуже с репутацией победителя получить приказ ловить Полярного Змея! А я еще не готов - число моих "жертвенных барашков" явно не дотягивает до ста тысяч! Хотя, может быть генерала Достлера спросить - а вдруг он такой же как я? Не только раненых, чтобы не везти и не лечить - но и вполне здоровых пленных расстреливал сотнями по любому поводу, и говорят, что в России он делал то же самое. А вдруг и такие жертвы подойдут - думаю, рейхсфюрер не откажется выделить мне недостающее число пленных? Чтобы их убили перед курганом, на вершине которого буду стоять я, великий и непобедимый, будущий Вождь германской нации - как Аттила, полторы тысячи лет назад! А когда я обрету Силу - бойтесь тогда все, и янки, и русские, и этот псих в Берлине! Потому что у великого народа может быть лишь один Вождь!
Ну а флот - что флот? Не все еще потеряно. Если реквизировать "Имперо" у макаронников и "Страсбург" у лягушатников, а также все их крейсера и эсминцы, посадить на них германские экипажи. "Цеппелин" заменить - у макаронников строится авианосец "Аквила", почти уже готов, в отличие от французского "Жоффра", который пока лишь груда железа на стапеле. Итого выходит, через полгода, пять линкоров (отремонтированный "Фридрих", "Шарнгорст", "Страстбург", "Рома", "Имперо"), один авианосец, семь тяжелых крейсеров (французы, четыре тип "Сюффрен", два тип "Турвиль", итальянский "Гориция"), два легких крейсера у французов ("Гарисольер" и "Жан де Винн"), еще у итальянцев, надо посмотреть, сколько у них в строю, и свыше тридцати эсминцев, считая французские лидеры, которые не слабее "нарвиков". Корабли есть, дело лишь за экипажами (тот оберст из пехоты может заткнуться - подумаешь, всего лишь дивизию сформировать!). Поскольку доверять союзникам категорически нельзя. Особенно итальянцам, они уже на грани бунта, отчего-то убежденные, что я сознательно подставил их под расстрел (вообще-то это так и есть, ну отчего вы не сдохли, прихватив с собой всю американскую эскадру?). Это я и скажу фюреру! Гнусное предательство - и если флот Рейха все равно был на грани победы, что было бы, выполни французы и итальянцы свой долг до конца! Итальянский адмирал, к его счастью, погиб - ну а если Дюпена, это надутое ничтожество, расстреляют, жалеть нисколько не буду!
Застолье плавно перетекало в неофициальную фазу. Становилось откровенно скучно - "Шарлемань" (интересно, как этот кабак назывался до войны) считался очень приличным заведением, и "дам полусвета" сюда не пускали. Так что единственным женским обществом в зале были жены французских офицеров, немногочисленные связистки-немки, и еще меньшее число "приличных" француженок. А что может быть истинной наградой солдату, после тягот и лишений в боях и походах? Тиле с неудовольствием подумал, что сейчас придется вернуться в особняк (в охраняемом квартале, выделенном для размещения высших чинов) и провести остаток вечера в одиночестве.
И тут он встретился взглядом с женщиной, довольно красивой, лет тридцати, в эффектном вечернем платье. Она улыбнулась в ответ, и кажется, явно была не против более близкого знакомства. Указав на даму, Тиле спросил у офицера-порученца от СД, кто это такая. На "полусвет" явно не похожа. И замужем ли?
Графиня Мари Липская. Отец у нее был то ли русским, то ли поляком, но перебрался во Францию еще до той Великой Войны, женился на француженке. Родилась в 1912, в Париже, еще десять лет назад перебралась в Тулон, о слухам, из-за романа с каким-то морским офицером. Образованна, свободно говорит по-немецки и по-итальянски. Благонадежна, в подозрительных и порочащих связях не замечена. Владеет здесь что-то вроде клуба, где бывает весь "высший свет", и германские офицеры тоже. Этим и живет - перепродажа антиквариата, произведений искусства, старых книг, а также посредничество в торговых сделках, и информация, она в Тулоне знает всех сколько-нибудь значимых. Ну и женщины - нет, герр адмирал, не бордель, хотя по сути... У нее есть подруги, такие же приличные дамы, замужние и нет. Им тоже хочется бывать в обществе, а не скучать дома, и они посещают клуб, и нередко находят мужчин, с которыми встречаются постоянно - ясно, что и графиня имеет что-то с этого, за услугу. Живет богато, явно не стесняясь в средствах. Постоянного мужчины не замечено.
