С ненавязчивым сопровождающим я посетил парикмахерскую, приобрел два приличных костюма, рубашки и обувь (дресс-код, мистер Стратев, у нас все ученые так ходят). От покупки ноутбука отказался, так как взял компьютер Димо, а принтер с бумагой мне отправили курьером прямо в номер.
Задача на ближайшие три дня – акклиматизироваться и подготовить предложения по совершенствованию эксплуатации HFIR.
Еле уложился в срок – вспоминать полученный от наших ядерщиков материал было трудновато, а задействование способностей Альфы резко отражалось на здоровье.
Тем не менее, доклад удался. Во многом помогла выбранная роль «император перед рабами», подсмотренная в свое время у Марджи. Данные о диффузии нейтронных потоков попали точно в цель. Касаемые этих изменений предложения приняты единогласно, итогом явилось решение провести практический эксперимент на следующий день. И вообще, члены комиссии остались в хищном восторге от знающего себе цену, неохотно расстающегося с блестящими идеями болгарина. Причем, каждый ученый уже присмотрел себе направление, которое будет разрабатывать лично, когда «первоисточник» покинет этот мир, благо ждать придется недолго. И никакого плагиата!
Разумеется, ряд «благородных» мыслей в голову ядерной элиты вложил я. Впрочем, они упали на подходящую почву. Грязи на искрах здесь хватало.
***
– Переставить пластину отражателя из зет-тридцать восемь в зет-сорок семь.
– Да, сэр.
Гул механизмов, полоса синеватого металла вогнутой формы занимает новое место.
– Выполнено, сэр.
– Повернуть по часовой стрелке на двенадцать градусов.
– Да, сэр.
День эксперимента пришелся на глобальные работы по перезагрузке топливных сборок, поэтому со временем никто не ограничивал. Подвергнутый легкому воздействию персонал уже не оглядывался на членов высокой комиссии, а четко выполнял мои распоряжения. Еще бы быть уверенным, что схема сработает… Но тут все зависело от интеллекта наших российских ядерщиков. Три процента, мне больше и не надо. Только бы поднять производительность на три процента!
Очередная операция застопорилась из-за отказа узла привода. Наблюдаю на экране монитора за работой ремонтной бригады. Ребят сейчас облучает по-полной.
Притворно морщусь.
– Все о'кей, сэр?
– Где вы понабрали таких работников? Создается впечатление, что они видят стандартный механический захват впервые в жизни.
– Да, сэр, проблема с персоналом имеет место.
Немного смягчаю тон:
– Полагаю, причиной неисправности явилось физическое изменение свойств смазки под воздействием нейтронных полей, я сталкивался с этим явлением. Какую вы используете смазку?
– Нам ее поставляют «Бритиш Петролеум» и «Шелл». Я могу взглянуть на сертификаты…
Машу рукой:
– Оставьте. Запомните, коллега, самой надежной вещью в атомной сфере был и остается старый добрый графит.
Уважительное:
– Да, сэр.
Хватанув за пять минут не менее пары бэр, ремонтники покидают реакторный зал. Черт, как много здесь камер наблюдения! И вооруженной охраны с избытком, не считая отряда быстрого реагирования.
Ладно, продолжаем. Смотрю в схему, отдаю новую команду.
Запуска реактора ждал с ненапускным волнением. Все, стержни выдвигаются вверх, нарастает мощность.
– Коллега, добавьте давление в контуре вторым и пятым циркуляционными насосами.
– Да, сэр.
Специализированный компьютер начал выдавать распечатки полей. Та же схема отображается на гигантском мониторе. Научный персонал внимательно изучает данные. Наконец профессор Бергман удовлетворенно кивает головой:
– Неплохо, коллега Стратев. Позвольте вас поздравить – с первой попытки в яблочко. Конечно, есть некоторое рассогласование в седьмом секторе, но общая картина более чем обнадеживает.
Слегка надменно склоняю голову в знак благодарности:
– Сэр, этот вопрос был бы решен на месте, если бы я лично провел необходимые измерения уровней излучения топливных сборок.
Луч лазерной указки в моей руке очерчивает области:
– Здесь и здесь, уважаемый коллега. Я уверен, что корень проблемы в качестве ядерного горючего.
– Вполне вероятно. Думаю, с полным допуском к реактору для вас проблем уже не возникнет. И подобные работы вы будете проводить очень скоро.
Бергман обращается к членам комиссии:
– На какую величину вы прогнозируете увеличение производительности нашей «кастрюли», господа?
Господа гадают:
– Полтора процента?
– Три?
Профессор покровительственно улыбается:
– Нет. Не меньше четырех. Я в этом уверен. Кстати, сегодня вечером можно позволить себе небольшую вечеринку по этому поводу. И вы, коллега Стратев, на ней будете главным чествуемым.
– Сэр, по медицинским показаниям я не употребляю алкоголь.
– Не переживайте, мы с удовольствием это сделаем за вас.
Члены комиссии дружно заулыбались шутке с двойным дном. Что же, порадуйтесь, пока можете.
Это чувство для вас теперь ненадолго.
***
Для работы я выбрал ночные смены. Меньше народа – больше кислорода, да и внимание контролирующих ослаблено. Конечно, полную свободу мне не предоставили, в дежурной смене присутствовали тайные и явные соглядатаи. Впрочем, они все для меня являлись явными. Проблема возникла в другом – установлена блокировка на извлечение более одной фокусирующей пластины одновременно. Их вообще менять местами не рекомендовалось, но человеческие мозги взламывать легче, чем электро-механические узлы.
Выход вижу один – позарез нужны сообщники. Из категории идейных самоубийц, потому что работать придется в пронизываемом насквозь радиацией реакторном зале.
С Ильей Юрьевичем этот вопрос мы в свое время обсуждали. Он твердо заверил: люди будут. Необходимо только дать знать. Желательно заблаговременно. На форуме ядерщиков кодированное безобидным флудом сообщение висит уже больше суток. А времени остается все меньше.
***
– Вы опять разрабатываете что-то гениальное, коллега Стратев?
Не отрываясь от блокнота, многозначительно улыбаюсь. Щедро почёрканный чертеж «случайно» оказывается в поле зрения контролирующей центр управления видеокамеры. Понятно, что там схематично изображен реактор и куча стрелок, обозначающая перемещения пластин-отражателей.
Материалы по теллару мне, кстати, не предоставили. Да персонал и не располагает этими данными – пластины устанавливались «Дженерал электрик» еще на стадии строительства.
Рисовать формулы я не рискнул, но цифры на листке присутствуют. Трижды обведенное «20». И сейчас я внимательно уставился на диаграммы распределения радиационных полей вышедшего на рабочий режим реактора.
