- Миледи, я вынужден заявить протест, - надменно произнёс Чарльз Модифорд.
- Протест? - изумилась Галка.
- В нарушение законов войны, миледи, вы приказали открыть огонь по спасавшимся с тонущего корабля.
- Да? А я думала, что стреляю по вражескому десанту, - едко ответила женщина. Она кое-как умылась забортной водой, и сейчас её лицо уже не напоминало страшноватую маску.
- Как бы то ни было, вы отдали бесчеловечный приказ, миледи. В связи с чем я и заявляю протест.
- Бесчеловечный приказ… - задумчиво повторила Галка. А потом вдруг обожгла адмирала ледяным взглядом. - Идите за мной, господа, я вам покажу разницу между военной необходимостью и бесчеловечными приказами.
"Если на детях будет хоть царапина, я его своими руками удавлю".
Одинаковых людей не бывает, что бы ни говорили. Даже близнецы порой в аналогичных ситуациях ведут себя по разному. Но иногда случается, что и разные люди могут одновременно думать об одном и том же. Даже одними и теми же словами. У Джеймса и Галки сейчас был именно такой момент. С того момента, как линкор открыл огонь по городу, они не могли не думать об оставленных там сыновьях. Если бы не шедшая за ними компания, они давно уже сорвались бы на бег. Торговая улица вывела их на Пласа де Колон, в центре которой стоял памятник Колумбу. На южной стороне площади и располагался собор Санта-Мария-де-Энкарнасион, пострадавший и от взрыва Турели, и от обстрела. Но если камни взлетевшей на воздух башни не причинили особого вреда, лишь повредив восточный и южный фронтоны - один крупный обломок упал у самой Двери Прощения - то целенаправленный обстрел наделал беды… "Сент-Джеймс" стрелял не фугасами, а тяжёлыми болванками, как раз и предназначенными ломать каменные кладки. Они продырявливали крышу и разбивали перекрытия. Сводчатые готические потолки пошли трещинами, на головы укрывавшихся в соборе мирных людей посыпались камни. Возникла паника, многие бросились к дверям… Словом, когда Галка, Эшби и компания появились на площади, там уже был форменный госпиталь под открытым небом. Падавшими с потолка камнями убило человек двадцать, ещё с десяток погибло в неизбежной давке, когда все разом попытались выскочить из собора. Но раненых оказалось очень много. Переломы, ушибы, сотрясения… Врачей было немного, им помогали сердобольные женщины. Девочки-подростки, сами глотавшие слёзы, старались успокоить ревущих от страха малышей… Вот одна из девочек, совсем уже барышня, с плачем бросилась к рыбаку, конвоировавшему пленных англичан. Галка напрягла память и вспомнила - семейство басков, отец и дочь. Они, помнится, привезли рекомендательное письмо от Жана Гасконца… На глазах у всей честной компании доктор пытался наложить лубки на сломанную ногу молодой красивой женщины. Та кричала от боли и вырывалась, но её крепко держали две дюжие прачки, помогавшие доктору. Около них, съежившись, сидела на камне перепуганная девочка лет шести, а в её юбочку вцепилась двухлетняя сестрёнка. Галка с трудом признала в пострадавшей донью Инес. Будь это в иной обстановке, она бы уже постаралась успокоить несчастную испанку, но помимо воли взгляд искал Жано и Робина.
"Где же они?"
- Мама! Папа!
Жано нашёл их скорее, чем они его, и по старой привычке с радостным криком бросился к родителям. За ним спешила чернокожая нянька с малышом на руках. У Галки и Джеймса одновременно вырвался вздох облегчения. А Жано за пять шагов от мамы с папой, вдруг вспомнил, что он уже большой. И не просто большой, а самый настоящий юнга. Мальчишка состроил серьёзную рожицу и, вытянувшись, как солдатик на плацу, громко объявил:
- Капитан, ваше приказание выполнено!
- Отлично, юнга, - Галка поддержала его игру, хотя, больше всего ей хотелось обнять детей и расцеловать. - Отведите всех домой, мы скоро вернёмся.
И, улыбнувшись, заговорщически подмигнула. Пацанёнок переглянулся с Джеймсом, хитро улыбнулся и, кивнув домочадцам, уверенно повёл их в Алькасар де Колон.
- Всё, трогательная сцена кончилась, - Галка смерила англичан суровым взглядом. - Теперь пойдут крутые разборки. Вот это и есть последствия бесчеловечных приказов. - Она кивнула на раненых и сложенные у стены тела убитых. - Одно дело убивать вооружённого противника, ежеминутно рискуя оказаться на его месте, и совсем другое - стрелять по беззащитным. Которые ответить не могут. Разницу чувствуете, или вам объяснить ещё и на пальцах?
- Кто отдал приказ? - холодным тоном поинтересовался Джеймс.
Раненый в обе руки Грин потупился. Адмирал смотрел куда-то в пространство. И только мистер Хиггинс - ах, долгожданный мистер Хиггинс! - не отвёл взгляд. Впрочем, на его счёт никаких подозрений и не возникало. Этот был способен подкупить агента, чтобы устроить взрыв на военном объекте, но для прямого убийства женщин и детей он не годился. Совесть бы заела. Грин - верный служака, исполнитель. А адмирал… Что ж, каждому человеку отмерена его доля дерьма. Кому-то больше, кому-то меньше…
- Я, - наконец выцедил Модифорд-младший. - Надеюсь, не стоит объяснять, почему я это сделал?
- Объяснять, сэр, вы это будете не мне, а прокурору, - заявила Галка. Её взгляд зацепился за женщину, с совершенно безумным лицом бродившую по площади и певшую колыбельную. На руках у неё был мальчик примерно одного с Жано возраста, и ребёнок этот, судя по всему, был мёртв. Мадам генерал, глядя на них, с огромным трудом поборола желание достать револьвер и пристрелить обоих ублюдков - инициатора и исполнителя - на месте. - Да, вы не ослышались: вас будут судить.
- Миледи, мы были взяты в плен во время сражения и имеем статус военнопленных, - возразил адмирал. - Мы не подпадаем под юрисдикцию ваших законов. Выдайте нас Англии и потребуйте суда.
- Судить вас будут здесь. Но не как обычных уголовников, - криво усмехнулась Галка. - Для таких, как вы, сэры, в нашем кодексе прописана иная статья: военные преступления. И я клянусь, на вашем примере мы объясним кое-кому в Европе, каково это - отдавать преступные приказы и исполнять их.
- Но мы подданные Английской короны!
- А нам плевать, - пожала плечами Галка. Галка-пиратка, а не генерал Сен-Доменга. - Наши законы просты, как медяк: натворил - отвечай. Всё, разговор окончен… Эй, парни! Этих двоих красавцев - в тюрьму. Их документы - прокурору. А мистера Хиггинса - в Каса де Овандо. К Этьену. Для приватной беседы.
Не успел мистер Хиггинс даже побледнеть, услышав о приватной беседе с изобретательным Бретонцем, как со стороны Торговой послышался какой-то шум. Затем Галка разобрала что-то вроде криков "Ура!", а несколько секунд спустя на площади появились несколько человек в измятых и изорванных камзолах…
- Влад!!! - не своим голосом заорала Галка, бросаясь к ним и чувствуя, как с души свалился огромных размеров камень. - Влад, чёрт бы тебя побрал, засранец! Ещё раз так меня напугаешь, я тебя сама прикончу!
А что мог ответить Влад? Только рассмеяться. Сквозь тщательно скрываемые слёзы.
Капитан Фолкингем приказал отступать, как только окончательно стало ясно, что в город прорваться не удастся.
Пиратов сен-доменгцы либо перебили, либо взяли в плен. А ведь их пришло сюда, ни много ни мало, около шести сотен. Потому Фолкингем, прикинув обстановку, решил не рисковать. Из двух с половиной сотен его солдат пятую часть выбила проклятая картечь из фугасов, будь они прокляты, а с двумястами бойцами, какими бы хорошими они ни были, город не поштурмуешь. Ну, кто мог подумать, что эта миссис сумеет так подготовиться к наземной операции? Наверное, учла опыт своих прежних набегов и ошибки, допущенные испанцами. А они… Они действовали по старинке. За что и поплатились.
Времена прежней "благородной войны" закончились.
Отступление? Да. А что делать? Сражаться есть смысл тогда, когда либо можно победить, либо нет другого выхода. Бросив пушки, негров, даже часть оружия, англичане задали такой темп, что уже через два с половиной часа подходили к Бахос де Ална. Там, где их ждали шлюпки и быстроходные кораблики, оставленные под немногочисленной охраной. Всё к чёрту, сейчас лишь бы ноги унести… Когда садились в шлюпки, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Ещё немного - и наступит чёрная тропическая ночь. Тогда им уже будут не страшны даже знаменитые сен-доменгские сторожевики-"барракуды"… Шлюпок было всего двенадцать, и королевские морские пехотинцы, коих осталось меньше двух сотен, разместились в них достаточно комфортно. Теперь остаётся лишь преодолеть эту пару кабельтовых, и всё. Считай, выскочили.
Не повезло им сегодня. Что ж, бывает.
Капитан Фолкингем уже мысленно возносил хвалу Господу, когда вдруг рявкнула пушчонка ближайшего к ним шлюпа. Визг картечи, крики, проклятия… Гребцы от неожиданности перестали грести. И тут рявкнула вторая пушка. Ещё одна. И ещё… Словом, когда капитан Фолкингем оказался в воде - таким нехитрым образом спасались многие, не он один - уже всё стало ясно. Противник сумел захватить корабли ещё до того, как десант вернулся к месту высадки. То-то рожи охранявших шлюпки матросиков показались капитану незнакомыми. Ну, так мало ли - всех мерзавцев в лицо не упомнишь. Где они, кстати? На бережку остались, голову на отсечение… Оставшиеся в живых и умевшие плавать морпехи погребли к берегу. И капитан Фолкингем нисколечки не удивился, когда на песчаном пляжике их встретили. Кто с ружьями наперевес, а кто уже и с верёвками - вязать пленных.
