Со скифами встретились в степной чати Крыма, неподалеку от того места, где вломили им. Наверное, среди участвовавших в этом походе были и те, против кого мы недавно воевали, однако вели они себя пристойно. Война учит уважать противника, победившего тебя.
Скифское войско состояло из тяжелой и легкой конницы и пехоты. К первой относились богатые скотоводы и их родственники. Они ездили на крупных лошадях, имели чешуйчатые или пластинчатые доспехи, вооружались, кроме лука, копьем длиной метра три и/или тремя-четырьмя дротиками, а у некоторых кроме или вместо короткого акинака были длинные мечи или сабли. Щиты с вырезом сверху, изготовленные из металла или дерева с металлическими полосами. Самое интересное, почти у всех пожилых воинов были «стремена» — кожаные ремни с петлями на концах. Видимо, молодые пока считают западло пользоваться стременами, хотя с ними намного удобнее воевать с копьем и рубить длинным мечом или саблей. Говорят, позаимствовали это изобретение у сарматов, у которых главное оружие — длинное копье, поэтому нужна опора для ног. Мои стремена рассматривали с интересом и долей удивления. Подозреваю, что удивляло то, что такой молодой пользуется стременами. Легкая конница состояла из бедных пастухов. По некоторым сразу видно, что отправились воевать прямо от стада. Доспехи, если имели, были кожаные: шапка, набитая овечьей шерстью, и куртка внахлест, на которую могли быть нашиты спереди и на плечах, как погоны, костяные или деревянные пластины. Вооружены луками, акинаками и арканами. Щит — круглый плетеный каркас, обтянутый кожей. Многие ездят на меринах. Кастрированный жеребец удобнее для пастьбы: не начнет дурить при виде кобыл и кусается реже. В пехоте, как ни странно, было много скифов. Это, как догадываюсь, деградировавшие кочевники, у которых нет даже чахлой лошаденки. В степи сейчас идет жесткое классовое расслоение. Людей становится всё больше, а количество выпасов не увеличивается, поэтому часть скифов оседает, начинает пахать землю. Холодная зима, засушливое лето или падеж скота из-за болезни резко увеличивают количество скифов-пехотинцев. Война для них — единственный шанс обзавестись лошадью и вернуться к прежнему, достойному образу жизни. У пехотинцев, кроме лука и акинака или топора, еще и копье длиной метра два с половиной. Щиты у многих круглые плетеные, но попадаются и прямоугольные деревянные, часто трофейные греческие или изготовленные по их образу и подобию. Само собой, воевать в составе фаланги скифские пехотинцы не умеют, выполняют ту же роль, что и гипасписты в македонской армии.
Меня пригласили на сходку вождей, которая проходила в большом багровом шатре, скорее всего, захваченном у македонцев. Скифы пока не делают такие, предпочитают жить в кибитках, четырех- или шестиколесных, запряженных волами. При этом кибитка может быть разделена на три отсека: для мужчин, женщин и детей. Рядом иногда ставят что-то типа маленькой юрты, в которой обдалбливаются коноплей. Присутствовало десятка два командиров разного уровня, причем некоторые прибыли без своих отрядов, которые присоединятся к нам по мере следования основных сил через их земли. Сперва мы поели горячей вареной конины под херсонесское вино среднего качества. Конина жестковата, поэтому на мясо пускают молодых жеребят, выращенных на воле, и варят часа два. Вино пили не разбавленным. Это одна из причин, почему греки считают скифов варварами. Впрочем, если бы кочевники пили вино разбавленным, все равно в эллины не вышли бы рылом. Мне подали вино в черепе, выложенном с обеих сторон золотыми пластинами. Чьи мозги в нем раньше помещались, не сказали. Спрашивать постеснялся. Обычно так поступают с черепом злейшего врага, и, наверное, мой сгодился бы тоже. Или я льщу себе. Скифы вроде бы пришли с Алтая и, может быть, в дальнем родстве с монголами, поэтому обмакнул палец в вино и первую каплю стряхнул на землю, точнее, на кошму, на которой с трудом сидел на пятках. Скифы переглянулись. Этот обычай им явно знаком, хотя сами так не делают. Я медленно выцедил вино. Сразу вспомнилось: «Я пил из черепа отца…». На вкус вина это никак не повлияло.
Дальше пошло обсуждение плана предстоящей военной кампании. У скифов был только один вариант — пронестись, грабя и уничтожая слабозащищенные поселения, до Киммерийского вала. Не знаю, почему вал называют так. Зачем кочевникам-киммерийцам строить укрепление, которое мешало бы им передвигаться по степи?! Может быть, его построили именно для защиты от киммерийцев те, кто жил на этой земле раньше — тавры и их родственники синды и меоты? Хотя мне рассказывали, что все валы, а их сейчас три, были построены эллинами. Киммерийский — самый западный и самый длинный. Он начинается возле города Киммерик на берегу Черного моря и идет на север до Казантипского залива Азовского моря. Я бывал на берегу этого залива. Затащила знакомая, любительница виндсерфинга. Там постоянно дуют ветры и при этом низкая волна, потому что мелко и мало места для разгона. Пока она моталась по низким волнам, я тупо лежал на берегу или на мели в до одурения теплой воде. Она в заливе быстро прогревается, поэтому купальный сезон начинается на месяц раньше. Средний по расположению, длине и неприступности вал проходит от лимана южнее города Нимфея до лимана Азовского моря. Этот вал называют Нимфейским. Третий, самый короткий и самый мощный, начинается от пролива западнее города Тиритака, поэтому называется Тиритакским. Тянется на север до Азовского моря, проходя километрах в четырех от Пантикапея и защищая подходы к столице Боспорского царства.
— Почему бы нам не преодолеть вал и не захватить Киммерик? — предложил я.
Видимо, именно это предложение от меня и ждали.
— Пока мы будем перебираться через вал, в Киммерике подготовятся к защите, и им придет помощь из Пантикапея, — выступая в роли адвоката дьявола, сообщил Авасий.
— Помощь может успеть, а может и не успеть, — сказал я. — Почему бы не попробовать?!
— Ты обещаешь нам захватить Киммерик? — задал провокационный вопрос Гнур.
— На войне нельзя что-либо обещать, — поделился я жизненным наблюдением, как уверен, известном и всем остальным присутствующим, и разъяснил его в понятной форме: — Если боги захотят наказать жителей Киммерика, они наградят нас.
Красивая фраза действует убийственно на неокрепшие в бессмысленных диспутах умы. Следующие пять дней, пока мы добирались до южной оконечности Киммерийского вала, воины-скифы повторяли ее и улыбались. Они-то знали, на чьей стороне боги!
60
Киммерийский вал шириной у основания метров тридцать и высотой около десяти. Перед ним вырыт ров шириной метра четыре и глубиной три. Через каждый два-три километра стояла сигнальная башня. Некоторые башни были еще и надвратными с дубовыми воротами, через которые, перейдя по подъемному деревянному мосту, можно было попасть на ту сторону вала. Был способ преодолеть его и еще проще — обойти по берегу моря. Что мы и сделали. По идее гарнизон Киммерика должен был преградить нам путь, но, предупрежденный сигналами с башен о нашем приближении, не стал размениваться на стычку с нами. Отважные боспорские воины предпочли наблюдать за врагами с городских каменных стен высотой метра три с половиной. Киммерик располагался на западном склоне горы, которая находилась на скалистом мысу и была высотой метров двести. Стена была только с одной стороны, где был подход к городу. Перед ней сухой ров шириной метров пять и глубиной два с половиной, прорубленный в твердом ракушечнике. С остальных трех сторон защищали отвесные скалы. Городом Киммерик можно назвать с большой натяжкой. Едва ли в нем насчитывалось сотен восемь в базарный день. Правда, сейчас под защиту крепостных стен сбежались крестьяне из ближних деревень и согнали туда скот. Значит, всего баранов разного вида в городе тысячи полторы, а способных защищаться — сотни две. Наверняка послали конного гонца с пренеприятным известием в Пантикапей. Доберется туда он к вечеру. День-два на сборы. Плюс два дня шагать до Киммерика. Итого у нас пять спокойных дней. Если не уложимся, придется воевать на два фронта.
