В итоге ее восстановили и сделали это прямо на наших глазах. Нам пришлось ждать этого чуть ли не весь световой день. И как результат, вместо запланированной остановки на ночь в небольшом городке Сютемдер, мы встали биваком, отъехав от переправы буквально на пару лиг.
В Сютемдер мы попали ближе к обеду. К прибытию наследника в город все было готово, поскольку посланные вперед люди позаботились об этом. Хлебом-солью его, конечно, не встречали, но в лучшей корчме города столы ломились от блюд, что могли заинтересовать принца хотя бы потенциально. Да и остальные голодными тоже не остались.
Вот после обеда все и началось. Началось практически сразу же после того, как Сютемдер скрылся из виду за поворотом дороги.
К этому времени дорога резко пошла вниз, устремляясь к одной из крупнейших рек Империи Сотре, делавшей здесь петлю. Сотра брала свое начало с ледников Агнальских гор, теперь уже недалеких и занимавших большую часть восточной части горизонта.
Последние пару дней Горднер заметно нервничал, хотя до этого времени я считал его образцом невозмутимости. Нетрудно было догадаться, что происходило это по вине принца, вернее из-за него. Горднер определенно что-то знал, но делиться этим не спешил. Кстати, люди из окружения наследника не выглядели встревоженными, напротив, чем ближе мы приближались к границе с герцогством, тем лучше у них становилось настроение.
Я по-прежнему находился рядом с Горднером, и мне это начинало даже нравиться. Нравиться хотя бы тем, что я всегда был в курсе всех событий, происходящих за время пути. Ну а самое главное, Горднер имел обыкновение перед сном заниматься фехтованием. Конечно же, в спарринг-партнеры я ему не годился, он предпочитал людей более искусных в этом деле, но как-то так получалось, что практически каждый раз он уделял мне немного времени. Понять его можно, людей у него не так уж и много, и, вероятно, он стремился к тому, чтобы каждый из них был полноценным бойцом. К тому же он видел, что я занимаюсь фехтованием практически каждый вечер, привлекая обычно в качестве наставника Тибора. Тибор охотно шел на это, тем более что наградой ему за это было пиво, которое он любил до безумия.
Ненавижу свою ущербность в связи хоть с чем. Понятно, что не стать мне великим художником или скульптором, чувствуй я хоть что, но что касается фехтования…
Время от времени Горднер спарринговал с кем-то из дворян, чаще всего из окружения принца и ни разу я не видел его проигравшим.
Однажды я даже стал свидетелем того, как Горднер схватился в учебном бою с юным Жюстином. Несомненно, наследником занимались лучшие учителя герцогства, но то, что продемонстрировал мой патрон, впечатлило меня значительно в большей степени. Все-таки принц обладал техникой, больше подходящей для дуэлей, проходивших по определенным правилам и с рядом ограничений. Движения его смотрелись очень эстетично и даже эффектно. Горднер же фехтовал так, что сразу становилось очевидным, во главу его стиля ведения боя поставлена эффективность, но никак не зрелищность.
Схватка завершилась ничьей. Но даже мне стало понятным, что Горднер не пожелал ставить принца в неловкое положение, хотя с легкостью мог несколько раз это сделать. Кстати и Жюстин понял это не хуже других, выразив благодарность несколькими комплиментами технике своего оппонента…
На костре, на лезвие клинкерта, доходила до готовности крупная рыба, что-то из лососевых, которую в скором времени мы должны были употребить. Мне удалось изловить ее в протекающей всего лишь в нескольких шагах реке.
Безрассудно, наверное, было остановиться на ночлег на самом ее берегу, потому что одинокий огонек костра виден за много лиг, и тем больше, чем скорее ночь вступит в свои права полностью.
Жюстин лежал на боку, стараясь держать левую ногу как можно выше, используя для этого камень, который мне с трудом удалось к нему подтащить.
Оно и понятно, голеностопный сустав на ней распух до такой степени, что казалось, ткни пальцем и брызнет кровь. Да и цвет опухоли от багрово-красного вскоре начал делиться на несколько других, начиная с черного и заканчивая редкостной разновидностью желтого.
У меня всегда было плохо с определением цветов. Нет, никакой цветоаномалии, с этим все в порядке, но как называется тот или иной оттенок, это всегда вызывало у меня затруднения.
Надеюсь, что я правильно поставил диагноз — сильное растяжение связок. Хотя какой из меня врач. Просто у меня один раз было нечто подобное. Это очень болезненно, кстати, и на ногу невозможно ступить.
Все, костыль готов. Палка достаточной длины с широкой рогаткой на конце, обмотанная на развилке полосками ткани.
Следующие несколько дней Жюстину придется ходить на трех ногах.
Принц поблагодарил меня несколькими словами, и среди них не было не одного, чтобы хоть как то указывало бы на мое положение в нашей компании. Вот и славно, тем более что сейчас мы как будто в равном положении и даже неизвестно, кто находится выше.
Жюстин, временно одноногий, с разряженным пистолетом и поломанным клинком шпаги или я. Полностью здоровый, при клинкерте, кинжале и даже с заряженным стволом. Тем стволом, что больше похож на дубинку.
Единственное, что меня смущало, так это то, что штаны мои были распороты суком, очень неудачно торчавшим из дерева в месте моего вынужденного падения. И место этот сук выбрал самое неудачное. Вот если бы я сидел в седле, то его совсем не было бы видно. Но без лошадей мы остались тоже.
И я нашел себе успокоение в том, что теперь полностью оправдано то обстоятельство, что нельзя поворачиваться к такой высокой персоне тылом.
Вот только костер в скором времени придется потушить, почти стемнело…
Чем ближе мы спускались к реке, тем нервней выглядел Горднер. Наверняка, он знает нечто, напрямую связанное с возможной опасностью для наследника Эйсенского престола, иное просто не приходит в голову. Мы давно уже приблизились к свите принца, и держались к ней вплотную. Еще накануне вечером у Горднера был разговор с человеком, возглавляющим охрану свиты принца, и вернулся он с крайне неудовлетворенным выражением лица.
Собственно и свитой окружение юного герцога назвать было нельзя. Несколько его ближайших друзей и около полусотни гвардейцев, практически всех из них были уже достаточно зрелыми людьми, седоусые и в теле. Я так понимаю, что гвардия герцогства в основном из таких людей и состоит. Не могли же, в конце концов, послать вместе с наследником, людей отобранных по возрасту. Возглавлял ее еще более пожилой человек, седоусый, в блестящей кирасе со сложным золоченым тиснением и таком же шлеме, украшенном несколькими пышными перьями неизвестной мне птахи. Вот с ним-то разговор у Горднера и состоялся, после чего его настроение испортилось окончательно.
