В столь удачно отстрелявшуюся по «Токиве» «Полтаву» попала серия снарядов крупного калибра. Казалось, что ее обстреляли короткой очередью из двенадцатидюймового пулемета. Временно, из — за контузии всех находившихся в ней, замолчала та самая носовая башня, что отправила на дно «Токиву». Не успели еще в ней навести порядок, как новый снаряд, погнувший взрывом барбет, вывел из строя подачу кормовой башни заклинив элеватор. От взрыва погребов корабль спасло только то, что снаряд попал не под прямым углом, а по касательной, а десять дюймов брони барбета «Полтавы» оказались прочнее шести дюймов у «Токивы». Но, в отличие от «Сисоя», восстановить подачу снарядов без выпрямления покореженных плит брони было невозможно. А сделать это в море, на ходу да без мастеров не взялся бы и сам Левша. Пара пробоин в носовой части заставили командира «Полтавы» Успенского подумать о временном отходе на ремонт. Для того, чтобы завести пластырь под пробоины в носу нужно было застопорить машины, а для этого покинуть линию… Но к счастью для русских, и к несчастью для японцев он пока размышлял над этим решением носовая башня броненосца снова открыла огонь. Прочухавшись и снова приникнув к прицелу командир башни Пеликан Второй (если на всем русском флоте было более одного офицера с одинаковой фамилий, то получившему звание позднее добавляли к фамилии номерок) снова поймал силуэт вражеского корабля. Сейчас «Полтава» обстреливала идущий третьим «Ивате».
По законам теории вероятности два подряд критических попадания не могли принадлежать одной и той же башне, но… Наверное гардемарин Пеликан был слишком занят в Морском Корпусе драками с дразнящими его «большеклювым птицем» сокурсниками, и не уделял ей (теории) должного внимания. Так или иначе — третий залп после возобновления стрельбы попал в борт «Ивате», пробив главный пояс на уровне ватерлинии. Снаряд взорвался сразу после пробития брони, и выпавшая бронеплита открыла ледяной морской воде дорогу в теплые потроха крейсера. На это наложились более ранние попадания в борт корабля, и пара шестидюймовых фугасов по ватерлинии. «Ивате» обстреливался русскими с начала боя. Карпышев помнил один из главных уроков русско–японской войны — японские броненосцы почти непотопляемы для русской артиллерии. Хотя новые взрыватели и более мощная взрывчатка могли это правило переменить, артиллеристам всех русских кораблей линии был дан парадоксальный на первый взгляд приказ. «При равном удобстве ведения огня по броненосцу и броненосному крейсеру — выбирайте в качестве мишени крейсера». В результате бой у Шантунга в некоторых источниках потом носил название «крейсерской резни».
Командир «Ивате» Такемоти, спустя минуту после взрыва, почувствовал быстрое нарастание крена на левый борт. Связавшись с нижним казематом левого борта, и уяснив объем повреждений, он приказал рулевому:
- Поворот влево, три румба, плавно!
- Нет, нет, господин капитан первого ранга, адмирал поднял сигнал ВПРАВО, — попытался поправить командира штурман, подумавший что то просто неверно услышал доклад сигнальщика о полученном приказе.
- Я знаю, что приказал адмирал, помолчите, — на секунду оторвался от амбрюшота ведущего в каземат левого борта капитан, и заткнув молодого лейтенанта снова начал орать в переговорную трубу во всю мощь легких, отдавая приказания артиллеристам, — немедленно задраивайте амбразуры орудий! Через пять минут ваши полупортики окажутся под водой, если вы их не закроете, мы просто опрокинемся!!! Вы меня поняли?
Еще в завязке боя, до перехода «Пересветов» в хвост русской колонны, они всадили в борт «Ивате» два десятидюймовых снаряда, один попал в носовую оконечность, второй пробил пояс под средним казематом. Кроме того, в пояс многострадального корабля попали два снаряда калибром двенадцать дюймов, и с полдюжины шестидюймовых. Не все они пробили броню, но даже взрыв шестидюймового снаряда на поясе неминуемо вел к расшатыванию плит. Пока корабль не имел крена, вода только изредка захлестывала в эти пробоины. Но стоило левому борту начать погружаться, как вода начинала вливаться во все новые и новые отверстия. К моменту попадания снаряда с «Полтавы» японский крейсер уже погрузнел от принятия более полутора тысяч лишних тонн воды, через пробоины и трещины в корпусе. Носовая башня крейсера прекратила огонь из — за полыхающего под ней пожара внутри корабля, который остался практически незамеченным на русских кораблях. Ее барбет раскалился настолько, что подавать в нее картузы с порохом из погребов стало опасно, они могли взорваться еще по дороге к орудиям. Попадание одного крупного и пяти средних снарядов с «Полтавы» просто послужило катализатором процесса гибели корабля, в который вложили свой посильный вклад почти все броненосцы русской колонны. Но — факт остается фактом — последнюю точку в истории уже второго броненосного крейсера японского флота поставила та же башня.
- Я знаю, что Того отворачивает от противника, — повернулся наконец Такемоти к красному от стыда штурману, — но если я поверну вправо — мы опрокинемся сейчас же. Если же я начну поворот влево, корабль сможет удержаться на ровном киле достаточно долго для того, чтобы в казематах успели втянуть орудия, и закрыть амбразуры «по–походному». А после разворота влево мы займем свое место в строю…
- На закрытие амбразур носового и среднего каземата уйдет пять минут. Кормовой каземат закрыть невозможно, взрывом снарядов складированных у палубного орудия сорвало крышку полупортика… — дальнейший доклад командира казематов левого борта Такемоти не стал слушать.
- Попытайтесь закрыть амбразуры как можно быстрее! И задрайте наглухо кормовой каземат, его скоро затопит, — он отодвинул от штурвала рулевого и встал за него сам, и пробормотал в пол голоса ни к кому конкретно не обращаясь, — если уж нам не удастся избежать опрокидывания, то надо хоть попытаться таранить кого–нибудь из русских…
- Такенза, — добавил спустя тридцать секунд, обращаясь к главному артиллеристу корабля, — прикажите расчету носовой башни открыть огонь. Мы похоже идем в нашу последнюю атаку, и взрыв порохового картуза при подаче к башне сейчас не самая большая их наших проблем. В машинное прикажите дать самый полный, пусть заклепывают клапана. И начинайте выносить раненых на верхнюю палубу, там у них будет хоть какой — то шанс…
На русских броненосцах сначала с интересом и непониманием, а потом с ужасом наблюдали, как от линии японских кораблей отделился третий вымпел. Он, постепенно уменьшая радиус поворота, неуклонно шел в сторону русских кораблей. Без всяких команд, вся артиллерия русских броненосцев перенесла огонь на явно идущий на таран корабль. Несмотря на обстрел и почти не отвечая на огонь, из — за выбивания все новых и новых орудий попаданиями в упор, «Ивате» почти дошел до русской линии. Непосредственная виновница его гибели «Полтава», и следующий за ней «Севастополь» вынуждены были отвернуть влево, чтобы не попасть под таранный удар явно идущих на самоубийство японцев. Только в пяти кабельтовых от борта «Севастополя» изначально обреченный корабль лег наконец на левый борт и опрокинулся. Пользуясь тем, что все внимание русских было приковано к атакующему их колонну «Ивате», строй японских кораблей синхронно повернул вправо, и начал удаляться от противника. Неизбежную, казалось бы, победу русского флота, который сейчас просто обязан был повернуть вслед за противником профукал всего один человек.
