– Ну вот, верь после этого женщинам… – Леонид на секунду прикрыл веки, собираясь с силами, и продолжил ерничать, стараясь не думать о приближающихся викингах. – Забыла, что на камне написано и какую тропинку мы выбрали? Так что крутись-вертись, а от фаты не уйдешь…
– Как ты можешь? – возмутилась Оля. Она наверняка прибавила бы еще пару-тройку обидных фраз, о которых потом могла пожалеть, но со стороны погони прозвучал уверенный и властный голос: – Проклятье Одина на ваши головы! Недоумки! У вас что, тупых стрел нет?! Ярл приказал схватить чужеземцев живьем! И пошевеливайтесь! Пока они не ушли по Тропе!
Это были последние слова, которые услышал Бурый. Мгновением позже на его затылок обрушился такой сокрушительный удар, что Леонид мешком сполз к основанию рунного валуна. А вслед за ним, получив стрелой в лоб, бездыханным телом упала на землю и Оля.
Перезагрузка
Белый потолок… Белая стена…
«Интересно… Если белили – то белый, а если красили?»
Взгляд Виктора скользнул ниже.
Белая простыня… Его руки, лежащие поверх нее. К счастью, не забинтованные. Даже без ссадин и царапин. Впрочем, стоит еще подумать, зачислять эту информацию в разряд приятных, или он валяется здесь так долго, что все давным-давно зажить успело? Где валяется? Не вопрос… Кто хоть раз побывал в госпитале, навсегда запомнит его запах и никогда не спутает с другими. Даже в поликлинике, смежной по назначению и применению, и то пахнет по-другому.
Жил я с матерью и батей
На Арбате – здесь бы так! —
А теперь я на кровати
В медсанбате – весь в бинтах…
С собственных бледных кистей взгляд неторопливо переполз еще правее. Здесь вид открылся куда интереснее. На стуле рядом с кроватью сидела миловидная девушка в белом халатике и такого же цвета медицинской шапочке. И все…
Не в смысле одежды на медсестричке, а в наполнении палаты. В прошлый раз когда Лысюк лежал в гарнизонном госпитале, в их палате стояло шесть кроватей. А чего? Лейтенант, хоть и старший, не велика птица. Майоров с подполковниками и тех в двухместные только по блату определяли. А здесь прям отель «Атлантик», однокоечный нумер «люкс».
И опять-таки двусмысленный вопрос. Это его личный статус так взлетел, или карантин? Нет, глупость сморозил. При карантине девушка внутри палаты не сидела бы. Во всяком случае, с открытым лицом, без маски.
Был бы жив сосед, что справа,
Он бы правду мне сказал…
Медсестра, похоже, давненько смену приняла и не ожидает от пациента ничего. Вон как сладко спит. Лицо расслабленное, дыхание не глубокое, ровное… Только грудь вздымается, да глазные яблоки подергиваются. Снится что-то. Даже будить жаль. Но и бревном лежать не выход. Тем более надо проверить состояние организма в целом. Отсутствие боли не тот показатель, которому стоит радоваться с ходу.
Виктор осторожно пошевелил пальцами ног… и сиделка открыла глаза, словно он нажал какую-то невидимую кнопку. Мгновение хлопала длинными ресницами, будто не верила в то, что пациент может очнуться, а потом вскочила на ноги. – Ты чего?.. – Лысюк даже дернулся. Кстати, совершенно безболезненно. И это радовало.
– Молчите! Лежите! Вам нельзя!..
Что именно ему нельзя, Виктор так и не узнал, поскольку медсестра с воплем: «Валентин Петро-ович!» – метнулась из палаты.
В отличие от сиделки, этот самый Петрович явно не дремал, а то и вообще – караулил под дверью. Поскольку не успела девушка выскочить в коридор, как двери опять окрылись и в палату вошел очередной носитель белого халата. На этот раз мужского пола и вполне приятной наружности. Может, чересчур широкоплечий для доктора. Но статус и интеллигентность Петровича подчеркивала небольшая шкиперская бородка, стетоскоп на шее и большая, зеленая папка. Кожаная… или из похожего материала.
– Очнулись? – уточнил Петрович очевидный факт. – Как самочувствие?
– Не дождетесь…
– Угу… Шутим. Это хорошо. А мы вас, если честно, заждались уже.
– Что, я так долго был без сознания? – Лысюк заерзал, пытаясь из позиции лежа перейти в позицию полусидя. Но собственных силенок для этого пока не хватало.
– Тише, тише… Не так активно, – Валентин Петрович положил папку на стул и помог Виктору усесться поудобнее. Сестричка, обдав приятным запахом какого-то парфюма, ловко пристроила подушку. – Пять дней неподвижности бесследно не проходят.
– Как вы сказали? Пять?! Не может быть…
– Мы после поспорим с вами на эту тему, милейший, а сейчас, если не возражаете, небольшой тест. И для начала сообщите мне, как вас зовут?
– Мария Ивановна…
Были бы у Петровича очки, они сейчас точно полезли бы на лоб. А так – только брови сперва приподнялись, а потом нахмурились.
– Меня искренне радует ваше хорошее настроение, молодой человек, но все же прошу – давайте немного серьезнее.
– А есть повод? – Виктор тоже сделал строгое лицо. – Кстати, почему я тут один? Где Оля? Леонид? Где, в конце концов, Пилюль? И кто вы, черт побери, сами? Не вижу погон под халатом.
– Я первый спросил…
– Ладно, поиграем по вашим правилам. Меня зовут Виктор, фамилия – Лысюк. Мне двадцать восемь лет. А еще я старший лейтенант запаса. Ваша очередь.
Валентин Петрович не стал искать отговорок или еще как-то уходить от ответа. А только вжикнул молнией на замке папки, раскрыл ее и заглянул внутрь, словно ему срочно потребовалось сверить услышанное с написанным.
– Итак, о причине серьезности. Ваши товарищи в соседних боксах. И они по-прежнему без сознания… Сергей Пилюль находится под следствием. Я – начальник госпиталя, полковник медицинской службы Сокотнюк Валентин Петрович. Но обращаться ко мне можете по имени-отчеству. Произнеся все это, военврач жестом остановил открывшего рот Лысюка: – Секундочку. Теперь позвольте мне… Что вы помните последнее? До того, как очнулись здесь.
Виктор закрыл глаза и… машинально провел руками по груди. Боль от пронзающих его стрел была столь явственна, что он не сдержал стона.
– Что с вами? – забеспокоился военврач. – Сердце?
– Нет, нет… – Лысюк прекрасно видел в разрезе пижамы, что никаких дырок в его теле нет. – Это как раз воспоминания вернулись. В меня стреляли… викинги. Пять или шесть стрел попало точно. Не слишком приятные ощущения, когда тебя пронзают посторонние предметы. До сих пор боль чувствую… Хотя нет… Уже все прошло. Только когда вспомнил.
– Естественно, – кивнул военврач. – На вашем теле нет ран. Я имею в виду, полученных за последние дни.
– Что, совсем ни одной?
– Ни царапинки. Ну, а что вас удивляет? Впрочем, тут я не прав, – Валентин Петрович зачем-то поправил стетоскоп. – Вы же совсем не в курсе того, что случилось. А правда такова, что примерно на десятой минуте эксперимента произошло короткое замыкание в сети. Весь институтский корпус был обесточен на полчаса. А когда подали напряжение, экраны мониторов показывали, образно говоря, как темной ночью афроамериканцы воруют рубероид. А вы трое были без сознания. Вернее – в коме. И так до сегодняшнего дня. На данный момент в себя пришли только вы. Как оказалось, с воспоминаниями о том, как были убиты викингами… И похоже, что не шутите.
