И двоих людей Водимира – на княжьем крыльце…
– Бей чужаков! – завопил кто-то. – Их мало совсем!
Чёрт! Все пошло наперекосяк!
Штабель, в который угодил факел, выметнул в небо яркое пламя как раз в тот момент, когда из дверей казармы выплеснулась толпа воев, мгновенно превратившаяся в боевую линию…
В которую с разбега врезался Хавгрим, прорвал центр и ворвался в двери казармы. Что там происходило внутри, я не знал, но догадывался. Мясорубка.
Те, кто оказался снаружи, три десятка как минимум, на помощь своим не бросились, а рысцой, сдвинув щиты, покатились на тройку моих молодых, которые сначала опешили, а потом решили принять бой.
– Хавур, Тови, Траусти! Назад! – заорал я, уже понимая, что теряю контроль над ситуацией. Командир, блин!
– Хавур! Назад! Ко мне!
Вот же гадство! Из княжьего флигеля тоже вывалил народ. Человек десять.
Но это мелочи. Главная опасность – те, кто успел выйти из гридницы и построиться. Я увидел, как заиграло пламя на умбонах красных щитов, и линия двинулась вперед. Но хуже того – из-за спин щитоносцев полетели стрелы. Главным образом – в Бури.
Азиат отреагировал правильно, укрылся за колодой-поилкой. Из игры его временно выключили.
Выключили – и перенесли огонь на варяжский молодняк…
Который, впрочем, успел из ватаги тоже превратиться в правильный строй, укрывшись за щитами. Харра – молодец, а вот я – не очень. Где мои бойцы? Где Медвежонок?!
Ответ на мой вопрос дали вражеские лучники. Они сменили цель. С варягов на бегущего через двор одиночку. Моего братца.
Вот только попасть по нему было трудновато. Свартхёвди мчался зигзагами и настолько быстро, что стрелки никак не могли угадать с упреждением, а отдельные стрелы Медвежонок ловко сбивал щитом.
Всё. Медвежонок расшвырял заслон и ворвался в терем, мимоходом отправив за Кромку парочку оказавшихся на пути дружинников. Часть выскочивших во двор кинулись за ним. Вперед и с песней, ребята! Остановить берсерка может сплоченный строй опытных воинов. Или несколько не менее опытных стрелков. В остальных случаях разыгрывается партия «Лиса в курятнике».
Так, а где Певец, Гагара и Скиди?
Нет, за Свартхёвди они не кинулись. Они ж не берсерки – под стрелами скакать. Но бойцы опытные. Отреагировали правильно и без моего руководящего участия. Собрали щитовую линейку, включив моих отступивших дренгов, и приготовились встретить многократно превышающего числом противника.
А вот варяжская молодежь что-то тормозит. Самое время мне поработать хёвдингом.
– Вихорёк! В сечу не лезь! Бей стрелами! – крикнул я и бросился к варягам.
Одинокая стрела вжикнула перед носом, но я уже рядом с Харрой:
– Что стоите? Уснули? Клином! За мной!
И припустил вперед, надеясь, что строевая подготовка у молодежи – на уровне.
Ждать некогда. Водимировы дружинники уже взяли в оборот шестерку моих хирдманов.
Подготовка у варяжского молодняка оказалась достаточной. Меня словно в спину толкнуло. Я, и не оборачиваясь, почувствовал, что из воина-одиночки превратился в острие тарана.
Когда я впервые увидел, как работает боевой клин викингов, то очень впечатлился. Тогда на его острие шел Хрёрек. Сейчас – моя очередь! Я – вожак! Вожак!!!
– Бегом!!!
Слева – Харра, справа юный Труворыч. Дальше, щит к щиту – молодые волчата-убийцы.
Жуткий вой, варяжский боевой клич, опередил нас на полсекунды, ввергая в трепет даже сильных духом, а затем мы обрушились на спины Водимировых дружинников. Прямо во фланг, уже загнувшийся, нацелившийся охватить, окружить коротенькую шеренгу моих хирдманов.
А тут – опаньки! Как копье между лопаток.
Я рубил с двух рук. Рядом в той же варяжской манере бился Харра. Мы не мешали друг другу. Разве правая рука мешает левой? Здесь не было никого, способного нам противостоять. Дружинники Водимира оборачивались… И умирали. От мечей, мелькающих между щитов. От копий, разящих из-за спин щитоносцев.
Одиночка, если он не берсерк и не великий воин, ничего не может против строя. Перед ним – сплошная стена с металлическими кругляшами шлемов сверху. Стена, которая наваливается на тебя, и вот ты уже хрипишь и оседаешь, ужаленный сталью, выскользнувшей из ниоткуда. Падаешь, а строй движется через тебя, по тебе – к тем, кто еще жив. Пока жив.
Минута – и мы сравнялись числом. Минута – и справа от меня уже не Вильд, а Скиди. Что случилось с сыном Трувора – разбираться некогда. Позже.
Волка моего не было. Но я и без него справлялся неплохо. Укол Вдоводелом, с выворотом кисти, хлест саблей под край щита – падающего добил Харра. Стрекоза прыгнул вперед, на шаг вырвавшись из строя, хлестнул крест-накрест – голова спрыгнула с плеч Водимирова бойца. Разворот с уклоном… В котором нет необходимости, потому что Скиди уже отбил щитом брошенный топор.
Вперед, вперед! Чувствую спиной варяжских отроков. Это хорошо, когда спина прикрыта. И не только спина. Сектор моей атаки – градусов шестьдесят. Главное – не остановиться. Не дать себя зажать. Копье скребет по моей броне. Не удар – тычок. Уклоняюсь уходом вдоль древка. Работая саблей почти как ножом (слишком близко), взрезаю копейщику шею. Кровь хлещет, но не на меня, а на щит Скиди.
Всё.
Впереди – только спины бегущих. Ближайший падает с копьем в шее. Кто-то грохается на колени, бросая оружие, поднимая пустые руки…
Наш строй распадается. Молодые волки устремляются в погоню.
Со мной остаются только Харра и Скиди. Ждут указаний.
Я перевожу дух…
Рано.
Стрела лупит в грудь. Панцирь цел, но синяк точно будет. Еще одну стрелу я успеваю сбить Вдоводелом и вижу вражеского стрелка, бьющего из окна горницы… И вижу, как во лбу его вырастает цветок черного оперения бронебойной стрелы. Лоб лучника оказался мягче панциря.
Больше никто не стреляет. Ни в нас, ни у нас.
Мы победили. Двор завален телами мертвых и умирающих. Мои вяжут пленных. В княжьем тереме истошно вопят женщины. Мы победили.
У дверей гридницы сидит на земле Хавгрим Палица. Улыбается бессмысленно. Надо думать, в казарме врагов больше нет. Но уточнить не мешает.
– Харра, проверь гридницу!
Варяг зовет своих, и в темный провал гридницы они входят уже вчетвером. Один из четверки – Вильд. Я рад, что он жив.
Я бросаю взгляд на Хавгрима в берсерочьем отходняке и вспоминаю о брате.
– Скиди! Со мной!
Мы подбегаем к княжьему крыльцу… И навстречу вываливается Тьёдар. Тащит за волосы какую-то бабу. Нет, не какую-то. Видел ее на пиру, но не узнал бы, если б она не орала истошно:
– Отпусти меня, нурман! Я – дочь князя Водимира! Он тебя на кол посадит!
