И они создали тех, кто должен был стать ушами Охотников в море слепоты.
Буй ждал своего часа.
И однажды он понял, что пришло его время.
640239 и десятки его братьев повезли куда-то далеко. Очень далеко. Даже дальше, чем далеко.
Были дороги и рельсы, грузовики и вагоны, вагоны и грузовики… А потом был самолёт и то, о чём раньше переговаривались лишь осторожным шёпотом, рассказывая, как невероятную историю.
640239 и ещё двадцать один его брат оказались в Кассете. А отсюда обычно был только в один путь…
Буй ждал своего часа.
И был полёт, и был ещё один полёт — навстречу вечности и тому, что наступает после. И была глубина внизу, и глубина наверху. И 640239 понял, что начались три часа за которые он должен успеть выполнить своё Предназначение.
Он слушал окружающие звуки, периодически откликаясь на запросы со сбросившего его самолёта. Слушал и ждал.
Ждал своего часа.
Где-то внутри шёл беспощадный обратный отсчёт, а час проходил за часом… И не было ничего — только ровный шум океана.
Казалось, что всё — жизнь прожита зря. И всё было зря. И надежды Создателей, возложенные на тебя, не оправдались…
Но тут в обычный хор океана вплёлся иной — чуждый звук.
640239 не знал этот звук. И поэтому сравнил его с теми, что заложили ему в память создатели…
Совпадение!
Экономить энергию больше не было нужды, и буй испустил в эфир сигнал обнаружения.
640239 не умел говорить на языке Создателей. Но если бы умел, то его крик звучал бы примерно так:
"Враг! Враг! Здесь — Враг!.."
Поначалу его голос звучал в одиночестве, но вскоре этот клич подхватили его братья, вместе с ним выброшенные с самолёта.
"Враг! Враг! Здесь — Враг! Враг! Враг! Здесь — Враг!.."
Вплетались в их хор голоса недавних противников, а нынче тоже — братьев.
"The Enemy is discovered! Here — enemy! The Enemy is discovered! Here — enemy!.."
Буи кричали сбросившим их самолётам. Кричали, захлёбываясь собственным криком и убивая себя — тратя бесценную энергию.
" The Enemy is discovered! Враг! Here — enemy! The Враг is discovered! Here — Враг!.."
Буй номер 640239 типа РГБ-1 понимал, что это — конец. В его гаснущем без энергии сознании таяли последние мысли…
…Создатели, наверное, и сами не знали, что всё, что выходит из их рук получает сознание и душу. Любая — даже самая простая вещь. Снаряд, трактор, корабль — кто угодно. Каждый из них жил и умирал: кто всю жизнь исполняя своё Предназначение, а кто всю жизнь — ища его.
…Буй номер 640239 типа РГБ-1 чувствовал, что с последними каплями энергиями исчезает и возможность использования пьезоэлектрического эффекта титаната бария…
Но это было уже неважно — 640239 исполнил своё Предназначение.
Он умирал. Но он умирал счастливым.
Всё было не зря.
* * *
Надрывный вой сирены вырывает из сладких объятий сна. Мозг ещё не проснулся, но его вмешательство пока что и не особо требуется — тело действует само, на одних только рефлексах.
Я буквально слетаю с узкого и жёсткого лежака внутри вагона штабного грузовика. Тонкое одеяло отлетает прочь, а руки словно сами собой подхватывают висящий рядом на привинченном к полу небольшом жёстком стуле широкий пояс с рацией, ножом и пистолетной кобурой. Это — новинка обязательно комплекта боевой экипировки пилотов. Чую — недалёк тот день, когда мы будем садиться в кабину не в комбинезонах, а в тяжёлых бронированных скафандрах высшей биозащиты…
Распахиваю тяжёлую стальную дверь, спрыгиваю на взрыхлённую протекторами колёс броневиков землю. На тёмно-синем небе ещё догорают последние звёзды, в воздухе — утренняя свежесть и прохлада, на тёмно-оливкового цвета металле трейлера — крупная роса.
Короткий взгляд на вмонтированные в ткань комбинезона небольшие электронные часы — 4:34.
Утро.
Предрассветный полумрак полосуют лучи фонарей на столбах и зажжённых фар машин. Рычат заводимые моторы, где-то неподалёку в воздух надрывно ввинчивается вертолётный винт. Куда-то бегут люди — туда, сюда…
Передо мной словно из под земли вырастает Макото. Волосы всклокочены сильнее обычного, очки криво сидят на носу, на ухе — кусок пластмассы, прикрывающий микрофон гарнитуры.
— Син, быстрее к Еве!
— Ангел?
— Да!!
Всё. Теперь прочее — неважно. И хорошо, что этой ночью пилоты ночевали прямо около своих машин, раскиданных по квадрату Ромео-9…
До Ноль-первого — всего метров тридцать по прямой. Пока большая часть личного состава опорной базы В проводила спешную эвакуацию, мне нужно было как можно быстрее залезать в Еву и выдвигаться на позицию.
По стальным пролётам лестницы — вверх, на высоту примерно второго этажа. Потом — по специальным настилам к уже выдвинутой контактной капсуле, выглядывающей из-за немного отодвинувшегося куска брони. От толщины которой померла бы от зависти даже башня главного калибра линкора "Ямато" с её лобовой бронеплитой в 650 миллиметров стали.
Дальше всё было как всегда.
Запрыгнул внутрь капсулы, уселся в пилотский ложемент, пристегнулся, чувствуя, как крышка люка начала задвигаться следом за мной. Герметизация швов, введение капсулы, фиксация, закрытие люка. Врубились освещение и системы управления, капсула начала заполняться ЛСЛ — порядок.
В темпе проходят два этапа синхронизации, выдвигаются дополнительные экраны. На одном появляется изображение Евы в трёх плоскостях — все части биомеха успокаивающе светятся изумрудно-зелёным. Синим подсвечены установленные оружейные модули — наплечные пакеты с неуправляемыми ракетами, парные клинки на левой руке, два "вулкана" — на правой. На втором мониторе поочерёдно выводятся в центр единицы внешнего вооружения, находящиеся в пределах доступа. Два ножа в плечевых пилонах, меч и пистолет — на поясе.
— Здесь Ноль-первый, — мысли текут ровно и спокойно. Без всякого мандража или волнения — я начинаю привыкать делать эту уже ставшую обычной работу.
— Синдзи, — в голове раздаётся сосредоточенный голос Мисато. — Гидроакустические буи и патрульные самолёты засекли Ангела семь минут назад. Он на расстоянии примерно десятка километров от берега… уже даже меньше. Есть расчётный курс и вероятное место высадки. Передаём информацию.
Прямо на обзорном экране развернулась зелёная трёхмерная карта местности с отметками трёх Евангелионов и движущейся к берегу алой точки — Ангела.
