— Освоились, научились, теперь работают быстро, — рассказывает Халкеус. — Надо бы взять их с собой для осады других городов, чтобы не обучать новых.
— Возьмем, — соглашаюсь я и спрашиваю: — До вечера закончишь?
— Можно, конечно, и сегодня закончить, но дальнюю камеру надо бы еще углубить чуток. Там работы дня на два-три, — отвечает он.
— Знаю я твои три дня! — произношу шутливо, потому что просит отсрочку в четвертый раз. — Сегодня заканчивайте долбить, завтра заполняйте дровами, а послезавтра утром подожжем. А то, пока будем здесь возиться, хетты опять соберут армию.
— Как скажешь, — неохотно соглашается Халкеус.
Глава 74
Наверное, пурусхандцы задобрили своих богов, чтобы те ниспослали дождь, но, видимо, недоплатили, то есть, недожертвовали, потому что небо покрыли дождевые тучи, но покапало минут пять и так жиденько, что земля не намокла. В последние годы это привычное явление здесь. До Малой Азии дождевые тучи добираются опустошенными. Говорят, проливные дожди постоянно идут севернее, где-то за большой рекой, наверное, Дунаем, и там уже несколько лет неурожаи из-за этого. Мало — плохо, много — еще хуже. Дорийцы жаловались, что на их земли с севера напирает народ фриги, убегающий со своих исконных земель из-за дождей, несколько лет подряд уничтожавших урожаи зерновых. Фриги еще не знают, что на юге их ждет засуха.
Пурусханда окружена моими воинами, готовыми в любой момент пойти на штурм. Ждут сигнал. Давно ждут. Те, кто будет нападать с юга, имеют возможность наблюдать, как вырывается дым из камер. Дождик абсолютно не помешал горению дров. Их обильно полили оливковым маслом, найденным в деревнях, поэтому дым густой и темный. Он выбирается через отверстия-трубы, ползет вверх по крепостной стене, постепенно рассеиваясь. В том месте на сторожевом ходе собралось много хеттских воинов. Наверное, они слышали, как мы захватили Сидон. Может быть, надеются, что с ними такое не пройдет. Так устроена надежда: умирает только вместе с людьми, в одиночку ей скучно.
Я не заметил тот момент, когда куртина просела над ближней камерой. К тому времени дым стал совсем жиденьким и малозаметным, и на лицах многих воинов появилось разочарование. Они так долго ждали чуда, а его всё нет и нет. Сначала мое внимание привлекло поведение хеттов, вдруг засуетившихся. Видимо, почувствовали, как под ногами задвигался сторожевой ход. По ощущениям должно напоминать землетрясение, которые здесь в последнее время часты. Вдруг по куртине над ближней камерой пробежала снизу вверх трещина, быстро расширяющаяся. Странным образом, или мне так показалось, крепостная стена как бы подалась немного вверх, а не вниз, после чего части по обе стороны от трещины начали заваливаться наружу. В образовавшийся разлом и в русло реки упало несколько хеттских воинов, не успевших отбежать. Та часть куртины, что была в сторону второй камеры, подалась вперед быстрее, сильно накренилась, обзаводясь многочисленными трещинами, и вдруг распалась на большущие куски, которые с грохотом покатились в русло реки.
Над дальней камерой куртина всего лишь просела. Халкеус был прав, требуя расширить ее. Я когда-то простенько объяснил ему физику данного мероприятия, не шибко надеясь, что меня поймет безграмотный дикарь. Получается, что этот дикарь допер до того, что мне, такому умному и образованному, оказалось не под силу. В следующий раз буду прислушиваться к его советам.
Нам хватило и одного пролома. Он был шириной метров пятнадцать, но удобная для прохода часть не больше пяти. Туда и хлынули по сигналу труб и барабанов мои воины. Первыми шли новички, в том числе и отряд под командованием Шумадды. Пусть приобретает боевой опыт. Старослужащие пошли во второй волне, когда территория возле пролома была зачищена от врага, и звуки боя покатились вглубь города.
Обломки крепостной стены были со светлыми гранями, которые можно было бы назвать чистыми, если бы не пачкали так сильно. Когда я ухватился за один из них, к руке прилипла густая светло-коричневая пыль. Перепрыгивая с одного на другой, преодолел развалины и оказался внутри города. На улицах почва была удалена до камня, выровненного, гладкого. Такое впечатление, что скалу подравняли огромным рубанком. Правда, было несколько вставок, наверное, заполнивших ямы. Дома у хеттов большие, высокие и крепкие, выходят одной или двумя (угловые) стенами на улицу. Внешние стены из камня, а внутренние могут быть из кирпича или вперемешку. Даже во внешних стенах есть большие окна, расположенные на высоте метра два с половиной и выше. Закрывали их деревянные жалюзи. Деревянная толстая дверь вела сперва в дом, а потом во двор, но не так мудрено, как у халафов, а сразу налево или направо от нее был проход, ничем не закрытый. Зато дворы маленькие и почти нет деревьев. Разве что тутовник растет, вокруг которого камни красновато-синие, выпачканные раздавленными ягодами.
Сразится мне так и не довелось. Когда я с отрядом ахейцев добрался до дворца, там уже добивали последних защитников. Площадь перед дворцом была устелена трупами, как защитников, так и нападавших. Отбивались хетты отчаянно. Видимо, знали на примере Сахаппы, что пощады не будет, так что предпочли умереть в бою. По крайней мере, не так обидно, как быть казненным ни за что. Зато женщин и детей, которые прятались в храмах бога грозы Тешибу и богини солнца Аринны, мои воины не тронули. Может, прониклись моими речами, а может, жадность пересилила месть. Жадность — она сильнее всех.
Глава 75
В Пурусханде нам пришлось задержаться на две с половиной недели. Пошел слух, что на помощь хеттам движется армия Каркемиша — вассального государства, расположенного на юго-востоке, довольно большого. Правитель Каркемиша по имени Тальми-Тешшуб состоял в родстве с правящей хеттской династией и был союзником своего соседа Угарита. Правда, на помощь Угариту так и не пришел. Может быть, не успел. И хеттам помогать передумал, когда узнал, что мы захватили Пурусханду. Я выслал разведку, чтобы выяснить, где он, сколько имеет войска и какой дорогой идет? Собирался выдвинуться навстречу, чтобы не дать каркемишцам объединиться с хеттами, разбить врагов по частям, но разведка принесла весть, что родственник решил нажиться на семейной беде — осадил самый юго-западный хеттский город-государство Мараш, который был первым на его пути. Я решил, что теперь Тальми-Тешшуба союзником хеттов уж точно не будет, после чего продолжил поход.
Во время ожидания данных разведки, в Пурусханду прибыла довольная внушительная делегация от нового египетского фараона Сети Второго. Караван состоят из сотни мулов, которые везли чиновников, дары и еду, полусотни рабов и двух сотен воинов-нубийцев. Главой делегации был Тотнофер — полный мужчина с тонким голосом, может быть, кастрат, и круглым безволосым лицом с подведенными зеленой краской глазами. Отвыкнув от египетских реалий, я сперва подумал, что ко мне наведалась гей-тусовка.
Минут, как мне показалось, десять Тотнофер перечислял титулы своего правителя, а потом только выложил цель визита:
— Усерхеперура Мериамон приветствует своего брата Арзу, поздравляет со славной победой над хатти и желает дальнейшей любви и покровительства богов…
Пожелания заняли еще минут десять. Из всей этой речи главными были лишь два слова «своего брата». Сети — правитель самой большой и сильной из нынешних держав — официально признавал меня равным себе. Усерхеперура Мериамон — это его тронное имя, которое значит «Мощен явлениями Ра, любимый Амоном». Из командиров, присутствовавших на приеме, проходившем в тронном зале дворца бывшего правителя Пурусханды, понял главный посыл речи, судя по удивленно-восхищенному взгляду, только Шумадда. Уверен, что он поделится этой новостью со всеми остальными. Все-таки служить под началом правителя, которого египетский фараон считает своим братом, престижнее, чем под началом командира шайки народов моря.
Затем рабы принесли дары: хопеш и топор из бронзы и золота; поделки из слоновой кости, черного дерева, стекла; белые тонкие льняные ткани; шкуры леопардов, зебр, жирафов.
