Русские всегда рассматривались подземной расой как возможные союзники, и соответствующий пакт был однажды заключен. Причем, что характерно, сделано это было с благословения атлантов, наивно полагавших, что посредством этого договора сумеют контролировать русских. Однако они трагически ошиблись в оценке глубинных троллиных мотиваций.
Те ведь хотя и были существами малопривлекательными, однако издревле тянулись к свободе и справедливости. Потому и способствовали их мучительным поискам. Революция 17-го года обещала равенство и братство не только наземным, но и подземным пролетариям. Как же троллям было ее не поддержать?
Но особо тесное сотрудничество было налажено в период, когда госбезопасностью Страны Советов заправлял Лаврентий Палыч Берия. Без помощи троллей, кстати, ему никогда и не удалось бы создать свою подземную империю, откуда он долгие годы после мнимой смерти фактически правил страной. И даже когда он вследствие безудержности кавказской своей натуры утратил адекватность, а теперь вот и жизнь, тролли не предали его сподвижников.
Поэтому информации не то что о местонахождении, а и о самом существовании их тайных центров у атлантов не было. Тролли умело маскировали эти места и от лунатиков, которые о русско-троллийском пакте знали, но не догадывались, конечно, обо всех его последствиях. Так что Фрица ожидало открытие, чреватое крушением всей его устоявшейся картины мира.
* * *— Ты кто ж такой, мил человек? — озадаченно поинтересовался тем временем Скорпионов у Генриха.
— Мудак, — покаянно признался тот. И уточнил: — Причем законченный.
Однако, уловив в глазах академика растущее недоумение, Генрих заверил его:
— Хоть сейчас готов искупить это кровью.
— Так, так, — протянул Скорпионов, — занятно. А что у тебя с головой, дружочек? Мы тебе мозги просканировали, однако ж личная история у тебя начисто стерта. Только общественная присутствует.
— Да ты расслабься, доктор, — посоветовал Генрих, — мне и до тебя многие говорили, что я, мол, избранный.
Академик усмехнулся, а сам подумал, что интуиция его не подвела — вовремя он послал Юре Котелкову импульс, предписывающий под покровом дымовой завесы осуществить захват этого странного персонажа. Впавший в результате просветления в прострацию, он оказался легкой добычей для тренированного и матерого партизана.
Надо сказать, что Палач — виновник Генриховой метаморфозы, исчез также внезапно, как и появился. Задание Грозного Ангела было исполнено. Следовало срочно переходить к другому, — «жатвы много, а делателей мало». Ну а за Генриха (как было дано понять Палачу) уже можно не опасаться…
— И что же ты конкретно искупать собрался? — решил внести ясность Скорпионов.
— Косяки свои несусветные, ну, в общем, всю эту хуйню, что с планетой в последнее время творится, — объяснил Генрих.
— И как ты это сделать намерен? — продолжил усмехаться академик.
— А хер его знает, — заметил с грустью Генрих, — вот сэнсэй куда-то опять подевался. Я думал, он посоветует. А, кстати, может, ты в курсе? Ты ж, я гляжу, дядя, вроде секретный физик…
— Почем же ты знаешь, что я свой? — удивился Скорпионов. — Может, я — шкура продажная — америкосам или китаезам служу?
— А я чую, — сообщил Генрих безапелляционно.
— Это хорошо, что ты чуешь, просто-таки даже замечательно. Только что ж ты тогда сам на космонацистов работал? Вон они сейчас ищут тебя, аж землю роют, — взмахнул рукой в сторону отдаленного гула академик, — лазерами бурят, между прочим.
— Так я ж думал, они ради арийской расы и белых детей стараются, а их по ходу самих краснокожие демоны обманули-запутали, — сокрушенно заметил Генрих. И тут же встрепенулся: — А хочешь, «тарелку» эту гребаную взорву?
— Ну ты умник, — захохотал Скорпионов. — Что ж, я тоже мудак, по-твоему, — на волю тебя отпускать?
— А какие проблемы? — удивился экс-жрец. — Ты в меня зашей взрывчатку какую-нибудь, к системе слежения подключи. И если что, сам и взорвешь к ебеням…
— Мысль здравая, — согласился Скорпионов. А про себя подумал: «Вот только б еще Чингисхан повелся, а то и без него хлопот — полон рот…»
* * *
На клич потрясателя вселенной откликнулись, к его удивлению, главным образом призраки. Первым, разумеется, прискакал на коне бледном барон Унгерн фон Штернберг. Он посверкивал желтыми тигриными глазами и всем своим видом выражал верноподданничество. Собрались еще кое-какие багатуры, но для создания боеспособного подразделения их было явно недостаточно. Чингисхан было начал подумывать, не вернуться ли все же в курган и не зарыться ли поглубже, когда на горизонте раздалось радостное ржание низкорослых косматых лошадок.
Это шла ему на подмогу якутская кавалерия. Снаряженная на средства местного алмазного короля, вступившего некогда в Международное евразийское движение и с тех пор чутко прислушивавшегося к вещим голосам Великой степи, она, грозно щетинясь саблями, вскоре уже присягнула Чингисхану. Подтянулись и буряты, попрятавшиеся в свое время от китайцев в леса. И повелитель, снова прокричав свой магический клич, двинулся в поход на Китай, убежденный, что полноценная армия, как бывало не раз и прежде, сложится по ходу.
С Великой Китайской стены за всем этим встревоженно следил Боря Ли. Угроза, нависшая черной тучей с севера, была пострашнее американской. И даже, может быть, ужасней перспективы вторжения нацистских космонавтов, усиленных индейскими шаманами (впрочем, об их альянсе с атлантами даже Боря не догадывался).
Чингисхан, ворвись он со своим полупризрачным войском в Поднебесную, мог быть остановлен только главным резервом ставки Цинь Шихуанди — гвардией терракотовых воинов. Никакие танки и самоходные орудия диких кочевников во главе с бессмертным повелителем степей не удержат — даже и пытаться нечего. Но Боря понимал, что пускать в ход этот последний и решающий козырь уже в самом начале решающей битвы за мировое господство крайне рискованно. И решил попробовать Чингисхана обмануть-запутать — и натравить, кстати, для начала на сибирских пирамидостроителей.
Армада служебных духов, повинуясь Бориному велению, помчалась к вождю монголов и принялась выть ему в уши, что первым делом надо разобраться с непокорным северным улусом — Русью, что, мол, стремно оставлять у себя в тылу неусмиренным такой непутевый и беспредельный народ. Чингисхан, как уже было сказано, пребывал в состоянии медведя-шатуна, а потому реагировал на раздражители не вполне адекватно. Вместо того чтобы смекнуть — не иначе неспроста духи суетятся, он и вправду гневно сверкнул очами и послал передовой отряд во главе с Унгерном разведать обстановку в западносибирских регионах. Сам же бесцельно стал наводить ужас на окрестности. В частности, ворвался в Иркутск, где по его приказу в соответствии с древней монгольской традицией всем местным руководителям, продавшимся китайцам, на центральной площади сломали хребты.
