Мы заспались. В угол откинутой занавеси — как раз туда дуло — лился дневной — то чнее, утренний — полусвет, чёткой полоской лежавший на полу. В пещере было холодно, костёр почти догорел.
Спросонья мечтая о тапочках, я нехотя вылез наружу. На меня немедленно напал колотун, и я, поправив плавки, рванулся подбросить дровишек на угли — и стоял, сунув руки под мышки и потирая одну ступню о другую, пока костёр не разгорелся вновь. По пещере поплыли волны тепла, и я, удовлетворённо вздохнув, направился по шкурам к выходу. Приподняв край занавеси повыше, шагнул наружу — и окаменел.
Меня резануло холодом, но это дошло до моего сознания только через миг. А первое, что я увидел — побелевший мир.
Нет, это был не снег. Просто ночью ахнул мороз, и всё вокруг — чёрные ветви
155.
деревьев, жухлую траву, камни, землю — покрыл иней. Ровным густым слоем. Дыхание взрывалось в воздухе белыми тугими облачками и растекалось струйками в стороны. Мир, казалось, онемел, и только ручей звенел одиноко — вот почему мне показался таким странным его голос.
"Так наступила зима. — подумал я, озираясь. — Наша первая зима пришла. Вот она, я её вижу, и она холодная, как дома. И небо прозрачное-прозрачное… а солнце сейчас встанет…"
— Неплохо, а? — с камня возле входа соскочил Колька. Он был одет уже по-зимнему. —
Это недавно так легло, я уже стоял… Ты давай отсюда, оденься, простынешь ведь.
— Доброе утро, — сказал я, улыбнулся и не без удовольствия нырнул обратно.
— Доброе утро! — крикнул мне вслед Колька и зашуршал по инею куда-то в сторону…
…Постепенно просыпавшиеся ребята и девчонки в обязательном порядке выбирались наружу, чтобы посмотреть вокруг. Даже Сергей вышел, хотя вообще-то старался поменьше вставать — неожиданно плохо заживала рана от ятагана. Выходила и Танюшка.
Ко мне — не подошла…
…Иней скоро стаял, выглянуло и даже пригрело солнце, но с северо-запада медленно, почти незаметно, подбиралась серо-сизая снеговая туча во весь горизонт. Я объявил день свободным от тренировок — нипочему, просто так; а что, нельзя, в конце-то концов?! — и мы, раскочегарив на тренировочной площадке костёр побольше, уселись возле него кружком и просто жарили свежее мясо, посматривая на тучу, заливающую небо расплавленным гудроном.
Игорь Басаргин взял свой "инструмент" (его, кстати, на общем совещании решили называть "гуслями" — и амбец, мы так хотим!). Тронул струны…
— Когда-нибудь, страшно подумать — когда,
Сбудется день иной,
Тогда мы, дружище, вернёмся туда,
Откуда ушли давно…
Север подумал и присоединился — два грубоватых, но красивых мальчишеских голоса пели вместе:
— …Тогда мы пробьёмся сквозь полчища туч
И через все ветра,
И вот старый дом открывает наш ключ,
Бывавший в других мирах…
Я и не заметил, как голоса Танюшки и Ленки Рудь тоже вплелись в песню:
— …Обнимем мы наших любимых подруг,
Снимем рюкзак с плеча.
В забытую жизнь, в замечательный круг
Бросимся сгоряча.
Там август, как вилы, вонзает лучи
Тёплым стогам в бока,
Там тянут речные буксиры в ночи
На длинных тросах закат…
Танюшка сидела по другую сторону огня от меня. И от этого был в песне горький привкус, похожий на запах полыни…
— …Другие ребята за нами пойдут
Дальше, чем мы с тобой,
А нам оставаться по-прежнему тут,
Что ж, отгремел наш бой.
Но если покажется путь невезуч
И что на покой пора,
156.
Не даст нам покоя ни память, ни ключ,
Бывавший в иных мирах…
Я видел, что многие девчонки прилегли на плечи своих парней. И мне очень-очень захотелось, чтобы и Танька… ведь было же такое! Что я сделал не так, почему она в последнее время словно стенкой от меня отгородилась?!.
— …Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость — ночные костры,
И разве остаться не проще?
И ради чего ты оставил свой дом —
Отчаянья, ссадин и пота?
Что могут увидеть глаза за горбом
Последнего дальнего взлёта?
Пусть новые годы взойдут за хребтом —
Движенье дороже итога,
И дело не в том, что отыщешь потом,
А в том, что подарит дорога…
Я подтолкнул в огонь несколько полешек, выпрямился, удобней привалился к камню.
— …Огонь костерка и вода родника,
Скупое нещадное время
И то, что не названо словом пока,
Но властно над каждым и всеми…
Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость — ночные костры,
И разве остаться не проще?..
… - Ребята, — вдруг сказала Кристина, — я вот что подумала… — стало тихо, хотя и без этого разговоров почти не было. — Вот мы сидим тут вместе все. По-моему, нам хорошо… — это звучало немного смешно, но никто не засмеялся. — Я вот что хочу сказать… — обычно Кристина за словами в карман не лезла, так что её неожиданное косноязычие само по себе удивляло. — Я хочу сказать, что я, Кристина Ралеска, клянусь, — она протянула руку над огнём, — я всегда останусь со своими друзьями — плечом к плечу в радости и горе, до самой смерти, какой бы она ни была.
Вновь повисло молчание. Кристина села.
А я — встал. И, протягивая руку над огнём, обвёл всех взглядом…
Игорь Шевчук
Сколько б ни стёрлось лет
С тех незабытых пор —
Молча мне смотрит вслед
Школьный пустынный двор.
Ждёт он шагов твоих,
Чтоб их легко узнать.
Разве он может их
Взять и под дождь прогнать?
Нам не дано пустить
Жизнь-киноплёнку вспять —
Вовремя что-то простить,
Вовремя что-то понять,
Не упустить тот миг,
Что нам дарила жизнь…
Что ты раскис, старик?!
Мы ведь с тобой — держись!
Будет снова листва кружить,
Будет слово стихи рождать —
Обязательно будем жить,
Обязательно будем ждать!
Обязательно будем жить,
Обязательно будем ждать!
РАССКАЗ 7
ЛЮДИ КРОВИ
Ты должен быть сильным.
Ты должен уметь сказать: "Руки прочь,
Прочь от меня!"
Ты должен быть сильным —
Иначе зачем тебе быть?!
Группа "Кино"
157.
Игорь Басаргин
Минотавр топчет звёзды…
