пола подковками, а передвигаюсь довольно тихо.
Но стоило добраться до своих покоев, как наткнулся на Юлдуз. Увидев меня, девушка вскочила с оттоманки и склонилась в поклоне. Дескать, вся к услугам своего повелителя. Русского языка она вроде бы не знает, но и по выражению лица все понятно.
Первое время Митька с Петькой на нее фыркали, но потом привыкли. К тому же здесь у пацанов и без того множество интересных занятий, чтобы тратить время на мелкие пакости моей пассии. Сами посудите, вокруг Крым, август месяц. Вода в море теплая, как парное молоко. Даже суровые воины из моей армии при всяком удобном случае так и норовят поплескаться в ласковых волнах, а уж мальчишкам сам бог велел. Я тоже не прочь, но рана не дает. Остается сидеть в теньке, то и дело прикладываясь к бокалу холодного белого вина, правда, ощутимо разбавленного родниковой водой. Получается ерунда — кисленькое питье, не более, зато без последствий для организма.
— Юлька, хочешь на море? — спросил я.
Судя по всему, это словосочетание она сумела запомнить и несмело кивнула в ответ.
— Тогда собираемся.
Вот тут на пляже и случилось второе событие, заставившее меня резко изменить свои планы. Место, где мы с пацанами отдыхали, конечно же, тщательно охранялось. Конные патрули вокруг, да два десятка мекленбуржцев поблизости, но так чтобы не нарушать иллюзию уединения. В общем, сидим — отдыхаем. Я под навесом, Юлдуз рядом пристроилась, мальчишки в волнах плещутся, Анцыферов остался с бумагами разбираться, а Бурцов прикемарил в сторонке.
Я бы тоже задремал под мерный рокот прибоя, но вдруг буквально почувствовал какую-то несообразность. Что-то не так и все тут, хотя, что именно понять не могу. Сбросив сонливость, я осторожно протянул руку к заряженному допельфастеру и только после этого осмотрелся. И как оказалось, не ошибся, поскольку увидел, что вдоль полосы прибоя шлепает какой-то человек. Причем, делает это так безмятежно и спокойно, что вроде как так и надо. Заметив, что я смотрю на него, не смутился, а, приложив руку к груди, приветливо сказал:
— Салам алейкум!
— И тебе не хворать, мил человек, — отозвался я, не выпуская из рук пистолета.
— Здесь плохое место для оружия. Если песчинка попадет в замок, он может испортиться, — на вполне пристойном русском языке продолжил незнакомец.
— Хочешь проверить? — поинтересовался я, высоко подняв бровь.
— Нет-нет, — поспешил отказаться тот, видя, что к нам спешат мои немцы, ухитрившиеся прозевать его появление и потому особенно злые. — Что ты, я просто хотел поговорить!
— Ты знаешь кто я?
— Конечно! Ты царь московитов Иван. А еще тебя называют Мекленбургским дьяволом.
— Есть такое, — не стал отпираться я. — А кто ты такой, добрый молодец?
— Шахин-Герай! — ахнула Юлька и испуганно закрыла лицо шалью.
— Что? — удивленно переспросил я, не сводя глаз незваного гостя.
Мы некоторое время с интересом присматривались друг к другу. Что я знал о нем? Младший сын хана Саадет-Гирея. Воин, храбрец, жестокий к крымской знати, предавшей их с братом. Вот уже несколько лет бывший нурэддин, а после на недолгий срок и калга воюет на стороне шаха Персии Аббаса Великого. К слову, моего союзника. Шахин изрядно отличился в закончившейся два года назад войне с турками и своими сородичами — татарами, в том числе безжалостно убивая всех попавших в его руки беев, мирз и прочую знать, вместе с тем спасая жизни попавших в плен рядовых воинов, о чем особо уговорился с самим шахом.
Ему видно тоже интересно было лично поглядеть на меня. И я увидел по его глазам, он рад, что не ошибся, явившись ко мне вот так, без всяких гарантий и условий. Мы словно два сильных хищника оценили друг друга и без слов поняли, что сможем договориться.
— Я пришел к тебе как гость, русский царь. Знаю, ты настоящий воин. Суров к врагам, но милостив к друзьям. Прими же меня в своем доме, я же целиком полагаюсь на твою милость и честь.
— Что ж, я ценю такую смелость и доверие, но как ты здесь очутился, царевич?
— Ты сам отправил посланцев зазывать вольных горцев к себе на службу. Я услышал и пришел. Со мной три сотни джигитов.
— Так ты собрался служить мне? А как же персидский шах Аббас?
— Он еще прежде отправил меня добывать ханский трон, принадлежащий нам с братом по праву! — Гордо вскинулся Шахин. — Вот потому я сегодня стою перед тобой. И отвечая на вопрос, нет, царь, я не хочу наниматься к тебе. Хоть ты и великий воин. Я предлагаю тебе договор, мир и дружбу. Если ты признаешь меня ханом и остановишь своих воинов и калмыков, то я отрекусь от вассальной клятвы турецкому султану и заключу с тобой крепкий мир.
— Интересное предложение! Ну, раз пришел, садись рядом. Выпьешь со мной?
— Отчего же не выпить, — улыбнулся тонкими губами татарин.
Вино он пил смакуя маленькими глотками, явно наслаждаясь процессом. Я уж было хотел подначить его, мол, хоть бы раз увидеть непьющего мусульманина, но в этот момент из моря, наконец-то, выбрались пацаны. Заметив незнакомца, они быстро одели на себя порты и рубахи, после чего заняли место за моей спиной.
— Это твои сыновья? — с улыбкой поинтересовался Шахин. — Пусть их жизнь будет счастливой!
— Благодарю.
— Кто это, ваше величество? — первым не утерпел Петька.
— Это царевич Шахин-Герай, сын Саадет-хана, младший брат претендента на Бахчисарайский престол Мехмета, — представил я детям незваного гостя, но что те, удостоили его вежливым поклоном, после чего Митька осторожно спросил:
— А кто тогда ваш пленник Джанибек?
— Все зависит от точки зрения. Сам Джанибек и султан Осман думают, что он законный хан. А вот что думает наш новый друг, мы сейчас узнаем.
— Джанибек-Герай — узурпатор, — охотно пояснил свою позицию по данному вопросу Шахин. — Его отец не был ханом, так что только мы с Мехметом можем претендовать на трон!
— Так ты для себя просишь трон, или для старшего брата?
— Я бы отдал жизнь за то, чтобы престол вернулся брату, — сверкнул глазами крымский царевич, после чего растянул губы в
